Василий Звягинцев - Одиссей покидает Итаку
К Ирине вернулось то ощущение ужаса и безнадежности, которое она уже пережила прошлой ночью во сне. Может быть, только остатки надежды, не оставляющей приговоренного даже на эшафоте, позволяли ей сохранять подобие внешнего спокойствия. Или это уже началось предсмертное оцепенение, при котором человек без сопротивления входит в газовую камеру?
Она опустила руку в карман и вытащила блок. В случае необходимости его можно было использовать как оружие, гости знали это и были начеку. Один стоял рядом и фиксировал взглядом каждое ее движение, второй потянулся, чтобы принять у нее из рук прибор.
Боковым зрением Ирина увидела, что ближняя к ней дверь вроде бы начала приоткрываться. И тут же посреди прихожей возник Шульгин. Именно возник, потому что никаких промежуточных движений она не заметила. Дальнейшее происходило настолько быстро, что потом она так и не смогла восстановить в памяти последовательность и подробности событий.
Используя «правило лягушки» и потому оставаясь для пришельцев невидимым, Шульгин переместился за спину старшего. Блок, которого тот уже коснулся пальцами, непонятным образом растворился в воздухе, а сам агент взметнулся вверх, исполнил фигуру, напоминающую сальто с двойным винтом, и, гулко ударившись головой о паркет в дальнем углу, замер.
Младший только успел повернуть голову в сторону рухнувшего на пол коллеги, а Шульгин, по-прежнему не выходя из зоны невидимости, оказался с ним рядом, одним движением сдернул его элегантный пиджак с плеч до середины локтей, так, что с треском брызнули в разные стороны пуговицы, а руки пришельца оказались стянуты за спиной, как наручниками. В следующую долю секунды инопланетянин был отброшен к массивной деревянной вешалке у дальней стены. Звук при этом получился такой, будто с размаху бросили на пол ком влажной глины.
Шульгин схватил Ирину за руку. Оттого, что он не успел еще перенастроить темп своих движений, рывок вышел болезненным.
— Бегом вниз! — свистящим шепотом выкрикнул он и вытолкнул Ирину за дверь.
Напротив подъезда во дворе стоял тяжелый, сверкающий лаком и хромом мотоцикл-одиночка. Зализанные формы обтекателей и целый веер выхлопных труб одновременно свидетельствовали об огромной мощи и рекордных скоростях, для которых создавалась эта машина. На левом роге руля висели и медленно раскачивались два белых с красными полосами шлема. Мотор тихо стучал на холостых оборотах.
Ирина поняла, что вся ситуация с момента появления Шульгина заняла от силы семь-восемь секунд.
Она еще не успела надеть шлем, как из дверей появился Сашка. Удивительно обычный, словно и не он свирепствовал только что наверху, Шульгин почти не спеша проверил, как она застегнула ремешок под подбородком, помог сесть на заднее сиденье и вложил в свой нагрудный карман тускло блеснувший блок. Оседлал мотоцикл и, поигрывая дросселем, будто ждал, пока она не усядется поудобнее, спросил:
— Устроилась? Теперь держись.
Мотоцикл взревел и поднялся на дыбы. Ей показалось, что они сейчас опрокинутся назад, но Шульгин навалился на руль, и на одном колесе мотоцикл стремительно вынес их со двора. На вираже, пока они сворачивали за угол, Ирина с ужасом увидела, как из подъезда выбегают оба ее врага. Спасения, в которое она уже поверила, не будет, поняла Ирина. Они больше не позволят Шульгину повторить его трюк — эффектный, конечно, но бесполезный. Он не учел, что они не люди и в несколько секунд оправятся от ударов, которых любому землянину хватило бы надолго. А у нее недоставало соображения подсказать Шульгину, чтоб бил насмерть. Они и тогда очнулись бы, но не так скоро.
…А Шульгин показывал класс уличной гонки. От внезапных виражей, когда колени чуть не касались асфальта, сердце у Ирины замирало, несколько раз ей казалось, что смерть под колесами рефрижератора, или панелевоза, или финского туристского автобуса неминуема, но Шульгин всегда успевал проскочить. И она вдруг подумала, что уж лучше разбиться сейчас насмерть во время гонок, чем снова попасть в руки своих палачей. Ей стало совсем не страшно и легко.
Ирина сама была очень хорошим водителем, так что могла оценить класс езды Шульгина. Хотя и не знала, что с семнадцати лет, с первой своей «Чезеты», он накрутил уже на двух колесах чуть не миллион километров, не раз брал призы на серьезных соревнованиях и сейчас показывал отнюдь не все, что умел.
Шульгин гнал по Москве вроде бы без системы и цели, как преследуемый борзыми заяц. Везде, где можно, он нарушал правила, но внезапно и почти незаметно со стороны, а в основном использовал легальные возможности и отличное знание дорожной обстановки. И если бы за ними гнались обычные преследователи, пусть даже асы дорожно-патрульной службы, Шульгин ушел бы свободно. Но их преследователи были отнюдь не обычными людьми, даже совсем не людьми, человеческого в них вообще было куда меньше, чем казалось на первый взгляд. Они постепенно нагоняли. Ирина заметила погоню минут через десять и больше уже не теряла из виду приметный синий «Мерседес 30 °C». Пришельцы проявили хороший вкус и знание техники, выбрав эту машину.
Только в самой глубине души у Ирины оставалась вера, что не все еще потеряно, что ее ребята рассчитывают на какой-то неожиданный ход. То, что уже произошло, не соответствовало стилю Новикова, выглядело примитивно и прямолинейно, он не должен был проиграть так просто. Или она по-прежнему ничего не понимала в его натуре.
Ирина еще не догадывалась, что именно сейчас в ней происходит окончательная перестройка личности. Все предыдущее было лишь подготовкой. И когда она решила прекратить работу, и когда ночью беседовала с Андреем и его друзьями, и весь сегодняшний бесконечный день. И только в этой отчаянной и безнадежной гонке она наконец нашла свою сторону баррикады. После прямого и непосредственного контакта с братьями по крови. Машина пришельцев резко увеличила скорость, и теперь их разделяло не более ста метров. Шульгин резко повел мотоцикл поперек потока, из левого ряда в правый, вышел к перекрестку и, невзирая на светофор, на возмущенные гудки и скрип тормозов встречных и попутных машин, нырнул в переулок. Он уходил с широких проспектов в лабиринт центра, где мотоцикл получал ощутимые преимущества.
— Все равно ничего не выйдет! — крикнула Ирина в ухо Шульгину. — У них наверняка «шар» в машине, он вычислит наш путь…
Сашка повернул голову. Против ожидания, он весело улыбался.
— Спокойно, Ира! Не дрейфь! Я от них в любой секунд уйду! Все идет по плану.
Распугивая нежащихся на солнышке старушек, мамаш с колясками и кошек, мотоцикл понесся по гулким и узким переулкам, каких мало осталось в старой Москве и о которых не подозревает большинство не только гостей столицы, но и жителей новых районов. Сбавив скорость, свернул в низкую сводчатую подворотню.
Ирина и не знала, что в двух шагах от центра сохранились такие дворы — прямо готовая декорация для съемок фильма из жизни преступного мира нэповских времен.
Задохнувшись от счастья, она увидела, как от стены черного закопченного дома к ним бежит Новиков.
В такой же, как на ней, белой ветровке, джинсах и шлеме.
— Сашка, только не останавливайся! — закричал Новиков.
Шульгин ехал, отталкиваясь ногами от асфальта. Новиков уже бежал рядом, держась за дугу заднего сиденья.
— Где блок?
— У меня…
Андрей обхватил Ирину за талию, сдернул на землю. Теперь они бежали рядом, держась за руки, через арку свернули во второй двор, еще более грязный, заваленный строительным мусором, разбросанными лесами, бочками с побелкой, валяющимся на боку сварочным аппаратом, из которого растеклась лужа воняющего карбидом раствора. Такое впечатление, что строители штурмовали ремонтом эти антикварные строения, повозились, отчаялись и, плюнув, отступили в беспорядке, бросая оружие и технику.
— Спрячься здесь, подожди минут двадцать — и можешь идти домой. Ко мне. Жди, я скоро позвоню. И не бойся, теперь уже все в порядке… — торопливо говорил Новиков, потом толкнул ее к подъезду с сорванной дверью, запрыгнул в седло. Шульгин чемпионским жестом вскинул вверх обе руки, вновь перехватил руль, дал по газам, и они исчезли, оставив после себя лишь клуб повисшего в неподвижном и затхлом воздухе синеватого дыма.
Ирина по разгромленной лестнице поднялась на второй этаж, морщась от обычной в таких местах мерзости запустения, подошла к окну. И едва успела отпрянуть назад. Внизу проезжал синий «Мерседес». За рулем сидел Валет, а второй, опустив голову, внимательно смотрел вниз, похоже — себе на колени. Вид у обоих был спокойный и уверенный. Деловой, можно сказать. С привычным уже ужасом она представила, что вот сейчас они остановятся, выйдут из машины, и все будет кончено. Даже крика ее никто не услышит. Но машина проехала мимо, и вновь уши заполнила глухая тишина.
