Николай Якубенко - Когда пришли зомби
В итоге получилось то, что получилось. Медицинский кунг превратился в консервную банку с плотно спрессованными внутри людьми. Счастливые обладатели дальних коек в принципе не могли выбраться наружу, пока их товарищи не выйдут и не освободят для них проход.
К большому удивлению Кота, бойцы воспринимали эти неудобства спокойно, с пониманием. Они были людьми взрослыми, много чего повидавшими на своем веку – от тридцати пяти до шестидесяти лет и вели себя соответствующе. На самом деле, им даже повезло – тем, кто ночевал в кабинах грузовиков или в «коробочках», приходилось гораздо хуже.
К Коту попала сработавшаяся команда пулеметчиков из «тяжелой» группы. Здоровые и сильные мужики, еще совсем недавно они честно трудились водителями, трактористами, а один из них даже был автомехаником, но не слишком хорошим – по его собственному признанию. До Катаклизма они жили в небольших хуторах и селах, только один из них – чуть полноватый и рано поседевший Иван Федорович был родом с Белореченска. Он же был единственным из пятерки, кто до Катаклизма побывал в Ростове-на-Дону. Иван Федорович вообще много где побывал за свою жизнь – профессия к этому обязывала. Он работал водителем-дальнобойщиком.
В медицинском кунге не было окон и когда стемнело можно было без опаски включать внутри свет. Говорили мало и вполголоса. Чаще бойцы в который раз проговаривали тактику завтрашнего боя и обязанности каждого из них. Но далеко не всегда.
- Эх, какой красивый город был! Особенно - старая его часть, которая ближе к железнодорожному вокзалу. Я ведь еще молодым был в Ростове. Моя первая командировка! Как сейчас помню – иду по старинной улице, а вокруг такие виды, словно из исторического фильма взятые. Все дома – индивидуальности. Это вам не современные многоэтажки, по единому шаблону вылепленные. В тех местах душа чувствуется…
- Были мы недавно в этом твоем Ростове – заметил Семен, почти такой же плотный и еще более пожилой пехотинец. На вид ему было лет пятьдесят-шестьдесят. – Город, как город. Панельные дома, хрущевки. Один бетон и асфальт вокруг – и никакой романтики!
- Много ты видел из своего БМП! И по старому центру наша группа почти не ездила.
- И черт с ним. Считай, что нет его теперь.
От этих слов Иван Федорович как-то сразу сник. Несколько минут никто не разговаривал.
- Я помню эти улицы. Прежними. Это было время, полное радости и надежд. Мы все думали о том, как хорошо будет через двадцать, тридцать, пятьдесят лет. И я… тоже думал так. И вот сейчас я еду на боевой машине пехоты по этим самым улицам и стреляю из автоматической пушки.
- Безнаказанность. Ты чувствуешь ее? – неожиданно спросил Семен.
- О чем ты? – удивился Иван Федорович.
- Мы привыкли ощущать за своей спиной мощную поддержку силовых структур. Полиция, ФСБ, армия – можно бесконечно долго поливать их грязью, но они есть. И это бесспорно. Каждый свой шаг мы вольно или невольно соизмеряли с их фактическим присутствием. Это настолько крепко было вбито в наши мозги, что избавиться от этого многие не смогли до сих пор.
Но бывает совсем по-другому.
Есть то, что рождается из крови и страданий людей. Абсолютная безнаказанность, от которой несет ужасом. Это то, что делает средневековый наемник, взявший штурмом город и получивший его в награду на два дня. Это отряд карателей, получивший приказ подчинить и запугать завоеванное население – любыми способами. Никто и ничто не может противостоять их безрассудству.
Сейчас все мы испытываем похожие чувства. Это правда. Безнаказанность силы, которую никто не может контролировать. Своим оружием мы подчиняем себе все новые и новые территории, становимся на них полновластными хозяевами и можем делать все, что нам взбредет в голову.
Пусть мы и отвоевываем их у тварей, но мы – воплощение той самой безнаказанности. Новые агрессоры и мародеры. Что станет с нами через год или два? В кого мы превратимся?
- Вообще-то, сейчас мы не с тварями воюем… - скромно заметил Кот.
- Медицина, умолкни. И без тебя тошно.
Пулеметы ПКМ уступили место обычным АКС74. Бойцы одели на себя бронежилеты и каски, в разгрузках вместо тяжелых коробов с пулеметными лентами теперь находились обычные автоматные рожки и гранаты. «Обрезанные» пули уступили место обычным остроносым патронам – они больше годились для борьбы с людьми. Такой боекомплект причинял мало урона тварям, но сейчас у отряда были совсем другие цели.
Старые враги уступили место новым.
До полуночи бойцы ворочались в постелях – сказывалось нервное напряжение. Давать им снотворное Кот не решился – если ночью вдруг объявят тревогу, они будут, как сонные мухи. Зато не пожалел обычной валерьянки. В конце концов, сон взял свое и в кунге установилась тишина, нарушаемая лишь равномерным дыханием и храпом его обитателей.
А Кот заснуть никак не мог. Дело даже не в волнении – просто днем он отлично выспался, кемарить же на изделии, лишь по недоразумению названным креслом, было почти невозможно. Конечно, если не спать двое суток, то и стоя заснешь – но до такого он еще не дошел.
В успехе завтрашней операции Кот не сомневался. Рано утром снова запустят разведчика, он подтвердит цели – остальное дело техники. Тяжелой бронированной техники.
Лишь ближе к утру его все-таки сморило и он подремал пару часиков. Но с первыми лучами солнца проснулся – мочевой пузырь просился сводить его в кустики. Мочиться в раковину рядом со спящими бойцами было как-то совсем нехорошо. Даже больше – к заветной раковине он вообще не мог пролезть. В конце концов, Кот решил не страдать фигней, а выйти наружу и нормально сделать дело, а заодно и кунг проветрить.
Лагерь находился в режиме повышенной боевой готовности. Целую ночь его охраняла сеть секретов по периметру и дежурные бойцы в самом лагере – выходить наружу можно было безо всякой опаски. Правило, запрещающее покидать помещение до объявления команды «подъем» сейчас было не актуально – оно годилось только для занятых зомби территорий.
Земля под ногами была холодная, сырая. Кое-где до сих пор оставались островки не растаявшего снега. Солнце только-только показалось над горизонтом и делиться теплом не спешило.
- Доброе утро! – поприветствовал Кот сонного часового. Тот расположился на туристическом коврике из вспененной резины, сверху прикрыв себя спальником, поверх которого были накиданы ветки. Не бог весть какая маскировка, но гораздо лучше, чем просто сидеть на бревне.
- И тебе не скучать – ответил боец заспанным голосом и зевнул во весь рот. В эту ночь он явно не сомкнул глаз.
- В лес сходить – вариант? Нет там сигналок или какой нибудь другой херни?
- Какие сигналки, медицина? – удивился боец.
- Ну, тогда я пошел.
- Удачи. Смотри в говно не наступи – весь лагерь туда по нужде бегал – дал дельный совет часовой и снова погрузился в созерцание.
- «Ну и хорошо» - успокоился Кот и направился прямиком в лес. Вблизи лагеря действительно было сильно нагажено – туалетов никто не рыл, эта была всего лишь остановка, чтобы просто переночевать.
Пройдя пару десятков метров, Кот услышал поблизости шум реки и решил посмотреть местную достопримечательность. Внутри медицинского кунга хоть и было спокойно, как в могиле, но очень уж скучно и не видно, что происходит вокруг. Только во время стоянок он выходил наружу и мог развеяться.
Природа до сих пор стояла в оцепенении после зимы. Голые деревья были похожи на застывших мертвецов, раскинувших руки-ветки, чтобы схватить зазевавшихся прохожих. На земле лежали полусгнившие остатки прошлогодней листвы и травы. Кот невольно поежился – он был одет в обычный камуфляж, поверх которого накинул пухових темно-зеленого цвета. После теплого кунга, сырой холод просыпающегося после зимы леса был неприятен.
Сделав свои дела, он подошел к берегу речки. Шириной метров в десять, она уже освободилась ото льда, была полна воды и энергии – талый снег обильно питал ее. На бегущую воду можно смотреть бесконечно – столько времени у Кота не было, но и идти назад он не спешил. Здесь было приятно находиться. Поток воды давал ощущение спокойствия, завораживал, как вдруг…
Несколько секунд Кот просто стоял с открытым от удивления ртом, не в силах пошевелиться. Это было невозможно!
Быстрым шагом прямо на него шли измененные. Все, как на подбор – сильные, здоровые, прекрасно перенесшие зиму. Их были сотни – весь лес выше по течению реки стремительно наполнялся ими. Они шли плечом к плечу, неся в руках большие дубины, утяжеленные перекрученными железными прутьями.
Из оцепенения его вывел одиночный выстрел в стороне лагеря. За ним еще один, через секунду ударили длинные очереди сразу из нескольких автоматов. Стрельба началась уже во всем лагере, выстрелы слились в один рваный шум хаотичного боя, в котором стреляли все, кто только мог.
