Василий Кононюк - Я – меч, я – пламя!
Как раз в это время зазвонил телефон. Секретарша директора сообщила, что соединяет ее с Лосевым. Это в очередной раз подтвердило известную истину: если пришла беда, открывай ворота. Но народ скромно умалчивает: и противоположное имеет место быть. Если пошла светлая полоса, то удача идет за удачей.
Оля откуда-то знала: разговор с ученым нужно начинать с его научных работ, их важности для всего человечества и для нее лично, тогда разговор получится. Так она и сделала.
– Олег Владимирович, сначала я хочу поблагодарить вас за ваши научные труды, которые восхитили меня и стали основой для собственных исследований. Несколько дней назад у меня возникло к вам несколько вопросов, и я обратилась в журнал с просьбой дать ваш рабочий телефон. Когда узнала, что ваша лаборатория расформирована, и рассказала об этом нашему директору, он сразу попросил меня вас разыскать. Вопрос вот в чем – не захотите ли вы занять у нас должность начальника лаборатории? У нас лабораторий фактически четыре – вакуумная, физическая, химическая и метрики, но начальник один. В каждой работает лаборант. Штат получается такой: четыре лаборанта, старший лаборант – это я, и начальник, надеюсь, это будете вы. Оклад – двести пятьдесят рублей, плюс премия, плюс бесплатное жилье. По этому вопросу вам нужно с директором выяснить детали. Занимается лаборатория кроме контроля технологии на производстве также и научной работой. Вот сейчас мы разрабатываем новый тип ламп, а в перспективе у нас изучение кристаллов с целью создания новых диодов и других видов устройств. Соглашайтесь, Олег Владимирович, мы с вами вместе горы свернем и докажем, что советская наука самая передовая.
– А какие кристаллы вы хотите исследовать?
– Это будем решать потом, Олег Владимирович. Вы наш руководитель, вам и решать. Если заинтересовало предложение, я переключу вас на директора, чтоб вы с ним обсудили остальные вопросы.
– Если вам нетрудно, буду признателен.
– Алла Владимировна, если можно, соедините Олега Владимировича с директором.
Лосев появился у них на работе всего пять дней назад, но сразу разрешил все ее мучения с резиновой конструкцией. К его приезду оптимальное местоположение штырьков было определено, но их количество перевалило за десять. Во-первых, ученый предложил заменить стоящие рядом штыри с одинаковым потенциалом на полоски. Во-вторых, высказал совершенно здравую мысль: сколько с резинкой ни играй, лампы не получится. Надо пробовать поработать в металле, тем более что у них все под рукой: производство катодов, штырьков, каких душа пожелает, и стеклодувы есть, любой баллон можно изготовить.
Устройство первой опытной стержневой лампы вышло таким.
Нитевидный катод, покрытый оксидным слоем, с двух стоpон от него расположены металлические полоски-пластины первой сетки. Электроны имитируются в промежутки между пластинами первой сетки, формируя два ленточных пучка. Фактически первая сетка служит экраном, переправляющим электроны в пучок. Далее, с обеих стоpон каждого из двух ленточных электронных пучков находятся стержни второй сетки, затем стержни третьей сетки, соединенные с катодом и создающие минимум потенциала для подавления динатронного эффекта. Далее идет полоска анода, на которую попадает электронный пучок. По бокам анодной полоски – стержни экрана, соединенные с катодом и обеспечивающие направление всего электронного пучка на полоску анода. Поскольку расстояния и потенциалы электродов подобраны так, что образуется электростатическая линза, фокусирующая электронный поток в точку между стержнями второй сетки, колебания напряжения на ней существенно влияют на прохождение тока.
Сразу стал понятен недостаток такой конструкции. Токоотбор в направлении анода будет значительно больше, чем в направлении полосок первой сетки, а это приведет к неравномерному износу катода и сократит время его эксплуатации. Несмотря на этот недостаток, размеры, стоимость и экономичность новых ламп были несомненны, и Оля обоснованно надеялась, что новое изделие быстро вытеснит лампы с навитой сеткой в тех приложениях, где их можно будет заменить стержневыми пентодами.
Второй несомненный плюс заключался в том, что практически на том же оборудовании с небольшими изменениями можно было в разы поднять выпуск ламп и уменьшить их себестоимость.
– У вас, Олечка, с первого раза получились характеристики классического пентода. От всей души поздравляю. Честно говоря, сам не верил, что такое возможно. Но я уже придумал, как по-другому расставить стержни. – Лосев начал увлеченно демонстрировать новую схему потенциальных полей.
«Видно, еще вчера палки двигал под мембраной, пока я бегала к стеклодувам, стержни в баллон заваривала и воздух откачивала!» – подумала Оля.
– У нас получились. У нас, Олег Владимирович, без вас я бы образец еще месяц собирала и штырьков бы двадцать всунула с распайкой, которую трудно выполнить. Посмотрели бы все на это и сказали: трудозатраты те же, выпуск ламп не вырастет, не время, товарищ Стрельцова, твоим лампам, будем выпускать те, которые уже освоили. Так что готовьтесь к докладу, я пойду наше начальство проинформирую, думаю, сразу смотреть прибегут.
– И не подумаю. Вы автор – вы и докладывайте.
– Вы начните, все-таки вы начальник, под вашим руководством проходил последний этап, а дальше дадите мне слово. Хорошо? – Не слушая ответа, Оля стремительно убежала в административную часть здания искать директора и главного инженера.
Ее отношения с Лосевым складывались нормально. С первого взгляда она поняла, что Олег Владимирович – это реинкарнация лорда Кавендиша. Даже внешне он был на него похож. Такой же худой, неразговорчивый и углубленный в себя. Единственное отличие заключалось в том, что если лорд Кавендиш не считал даже нужным информировать других о своих открытиях, то Олег Владимирович делал это с удовольствием. Он сразу собрал часть приборов и начал что-то измерять, записывая результаты в большую тетрадь, с которой никогда не расставался.
Только лично познакомившись с ним, Оля поняла, как можно остаться без работы в Ленинграде, имея такие знания и опыт. Она сразу запретила девчонкам-лаборанткам тревожить Олега Владимировича, когда тот работает. Но какая женщина поверит в дружеское расположение другой женщины? Ее добрый совет был воспринят как узурпация отношений с начальством, и с такой несправедливостью тут же начали бороться. Правда, после того, как первая нарушительница спокойствия выбежала от Олега Владимировича в слезах, все стали ходить возле него на цыпочках. То богатство русской речи, с которым познакомилась и остальная часть женского коллектива лабораторий, лучше всего охарактеризовала пострадавшая, после того как выплакалась:
– Лучше бы обматерил, чем такое говорить.
Все обязанности начальника выполняла Оля, Олег Владимирович воспринимал это как нечто само собой разумеющееся. Для него было главное, чтобы его не трогали и не отрывали от исследований. Так он понимал свою должность. Но когда его просили помочь, никогда не отказывал, забрасывал свои измерения и уделял работе столько времени, сколько было необходимо для решения проблемы. Появление пробной лампы, выполненной в железе, являлось целиком его заслугой. Когда дело доходило до тонкостей, Оля понимала, что не знает, как быть дальше, каким припоем паять, из какого материала что делать, в какой последовательности выполнять операции: все это дается только многолетним опытом. Но училась быстро, как будто вспоминала что-то знакомое, но основательно забытое.
Директор и главный инженер в работу лаборатории не вмешивались, к характеру Лосева относились с пониманием, видно, тоже ученых видали, недаром столько лет проработали в отделе электронных ламп московского электрозавода. Раз лаборатория оказывает практическую помощь цехам, значит, все в порядке.
Выслушав с улыбкой взаимные обвинения Лосева и Оли в изобретении стержневой лампы, они сами сели за приборы и начали измерять характеристики.
– Наработку на отказ проводили?
– Нет, Павел Митрофанович.
– Ваша задача изготовить пробную партию таких ламп. Хорошо бы, чтобы завтра, в конце дня, лампы уже были готовы. Половину требуется поставить на испытания, половину выдать мне или Виктору Андреевичу. И примите мои поздравления, товарищи. Вы сами не понимаете, какое дело сделали для страны. Твое мнение, Виктор Андреевич?
– Трудно оценивать на глаз, Павел Митрофанович, но, думаю, себестоимость будет меньше раз в пять, лампа очень технологична, намного меньше сборки и пайки. Такой лампы нет ни у кого. Надо срочно пересылать в «Светлану», Сергею Аркадьевичу. Пусть смотрят, проверяют и начинают менять схемы своих приборов, а нам требуется Главэкспром поставить в известность.
– Я разве тебе не говорил? Лютов сам к нам после выходных пожалует с проверкой перед октябрьскими праздниками. Так что будет, чем обрадовать. За работу, товарищи! Виктор Андреевич, помоги продумать, какую оснастку сделать, надо готовиться к опытному производству. Может так статься, что и в план на следующий год нам уже это изделие включат. Если не с начала года, то во втором полугодии наверняка. Фактически это готовый маломощный пентод, можно практически сразу применять в старых схемах, думаю, его характеристики подойдут. Только питание катодное поменять – и готово.
