Комбат Найтов - Антиблокада
Лучшего стратега Германии подвела привычка к масштабности действий! Железная дорога от Пскова к Гатчине нами была перерезана в нескольких местах. Вместо того, чтобы в обход перебросить войска через Нарву к Волосову, где ещё сидели немцы, он решил сделать всё одним ударом! Выгрузившись в Плюссе, он совершил фланговый манёвр в 75 километров, сосредоточил приданный ему 2 танковый корпус СС, прибывший из Франции, в районе Турской Горки на стыке двух наших фронтов. Наша авиа и агентурная разведка сразу установила это. 20 армия выгрузилась в Подберезье, создав Мерецкову второй эшелон. Манштейн сходу форсировал Лугу, потеряв при этом около 50 танков, и посчитал, что вырвался на оперативный простор. Но, уткнулся сначала в УР "Батецкий", сманеврировал вправо, а там болото! Оставил там с десяток танков, пошёл влево, и попал в огненный мешок между Малой Удрей, Городнёй, Антипово и Батецким. Эсэсовцы дрались отчаянно, но, жидкий грунт не давал возможности "тройкам" и "четверкам" уверенно маневрировать, а количество противотанковых средств в войсках Мерецкова было очень большим. Ценой больших потерь Манштейн взял Антипово и Городню. Батецкий УР не дал ему возможности повернуть вправо на Новгород, и он пошёл на Оредеж. Мерецков пропустил его второй эшелон мимо Батецкого, лишь слегка потрепав его на переходе, а затем вторая ударная армия забрала и Антипово, и Городню, обороной которых Манштейн не озаботился, обратно. Он был уверен, что его "крымские ветераны, прошедшие дым, крым и рым" всё сделают. Там, у Оредежа, их сбросили с дороги в лес направо. В этом болоте и покоятся ныне "ветераны Крыма"! Нумизматическая "Мекка"! Достать "Крымский Щит" можно только там! Оставшиеся 12436 значков единственной уцелевшей, выведенной во Францию, дивизии 11 армии, уже давно находятся в коллекциях! Они сопротивлялись два месяца! Лично фюрер обещал им помощь и деблокаду. Но, я конца этой трагикомедии на Ленфронте не дождался, так как улетел в Швецию на начавшиеся переговоры с Паасоненом и... Рамсаем!!! Вытащить Манштейна из мешка никто не смог. Присылали даже вертолёт, но безуспешно. Он сдался сам, в сентябре. Потом активно работал в "Комитете "Свободная Германия"". Был приговорён Гитлером к повешению, но пережил великого фюрера Германии.
Новость о том, что в новой радиограмме Паасонен передал информацию о том, что он выступил в парламенте с анализом обстановки на фронтах, так как Гитлер потребовал от финских войск проявить активность на своём участке и хоть как-то помочь окружённой 11 армии, застала меня в Оредежи. Шли упорные бои с эсэсовцами 2 танкового корпуса, которые пытались вырваться из мешка и выйти на относительно плотную дорогу, которая казалась им спасением. Я готовил управляемые "сюрпризы" вдоль дороги, как делали в Афгане "духи", на случай прорыва немцев. Но войска 2-й ударной стойко отражали атаки ещё сытых немцев. Передав дела Василию Сарову, поехал штаб корпуса и домой. Дома ждала ещё одна новость. О ней можно было не спрашивать: ликующие глаза Хуун всё выдали. Саша прислал сообщение о том, что прошёл фильтровку и легализировался в пригороде Уппсалы, ну, и прислал письмо Хуун по известному каналу. Вернётся - получит выговор! Саша пристроился работать сторожем яхтклуба в Уппсале, и подрабатывает в ресторане "Скархольмен" официантом. Я передал всю информацию в Москву, и в тот же день мне приказали прибыть в ГРУ. Основной новостью было то обстоятельство, что доклад Паасонена нашёл поддержку у главы парламентского большинства Рамсая. То есть, слепая вербовка удалась, удалось изменить мнение действующего министра Финляндии, и это обстоятельство серьёзно может повлиять на дальнейший ход событий на Карельском участке нашего и соседнего Карельского фронтов. Маятник истории пришёл в движение.
Панфилов принял меня в том же кабинете. Глаза усталые, красные от бессонницы.
- Отставить! - приказал он, отменив мою попытку доложиться по-уставному. - Проходите, садитесь, Максим Петрович, разговор у нас долгий! Зовут меня Алексей Павлович. Пришло время познакомиться по-настоящему, полковник. Расскажите о себе!
- Часть моих воспоминаний, Алексей Павлович, стёрто немцами в июле сорок первого.
- Я знаю. Так и не вспомнили ничего?
- Узнал о себе много, от других людей, а память, нет, память не восстановилась. Матери и отца в городе нет, в дом попала бомба. Зацепиться не за что. Отдельные разговоры с сослуживцами по школе ничего не дают. Не помню ничего. Так что, всё, что происходило до 4 июля 41 года, знаю только по анкете и автобиографии.
- Это ничего страшного, люди, Вас знавшие в тот период, характеризуют Вас положительно, хотя отмечают, что некоторыми навыками, которыми Вы сейчас свободно владеете, Вы не обладали. Ну, например, никто не помнит, чтобы Вы владели английским языком, но при этом в совершенстве знали финский. Сейчас положение строго наоборот: немного владеете финским, но свободно говорите на английском и немецком. Тем не менее, отпечатки пальцев совпадают идеально, роговица тоже, но в ней есть изменения, связанные с контузией. Ряд радужек потемнел. Однако, все врачи, которых мы привлекали к этому исследованию, однозначно определяют Вас как Иволгина Максима Петровича. Но, собственно, я не об этом. Пусть это удивляет врачей и психологов, мы будем пользоваться этим феноменом. Как Вы считаете, Вы готовы работать в Швеции?
- Нелегально?
- Да.
- Нет, не готов. И, если честно, не хочу уходить с фронта. Мне кажется, что я нужнее на своём месте: фронтовая разведка, проведение фронтовых операций, чем при сборе информации по вероятному противнику, тем более, в нейтральной стране.
- Честный ответ, Максим Петрович. Но, то, что Вам удалось сделать по Финляндии, необходимо развивать. Сейчас в неё вцепятся спецслужбы всех стран, и будут тащить её в свой лагерь. Не будем забывать о том, что наш союз с Великобританией и Америкой носит сугубо временный характер. А требуется сделать из Финляндии нейтральное государство с дружественным нам режимом. Так, чтобы в дальнейшем не возвращаться к этому вопросу. Двух войн достаточно. Есть мнение: поручить Вам это направление. Для этого Вам надлежит выйти на непосредственный контакт с теми людьми, которых Вы привлекли к этому процессу. Так что, в Швецию придётся лететь. И нелегально.
- Там же работает Овечкин.
- Уровень не тот. Просто командир взвода. Силовик. Боюсь, что переиграет его Паасонен, или сдаст, либо шведам, либо немцам. А Вас он сдавать не будет. Он знает, кто Вы, и, несмотря на вашу молодость, Вы - начальник финского отдела. От Вас, во многом, зависит его дальнейшая судьба в послевоенной Финляндии. Он эту ставку уже сделал. Теперь наш ход.
- Наш, но, почему нелегально?
- Потому, что быстро перебросить Вас туда невозможно. Есть только один ход! Наша резидентура в Швеции ведёт одного коммерсанта из Португалии. Есть мнение, что он работает на абвер, но, работает аккуратно и ещё не попадался. Произведём его подмену. В случае, если переговоры будут удачны, вы и Овечкин уходите морем.
- Мне откровенно не нравится эта идея. Вариант отхода примитивен. Лодка может не дойти, либо туда, либо обратно. Проще приехать в Швецию легально, хоть в составе делегации, хоть на работу в торгпредство или посольство, а там уйти, а возвращаться легально, через посольство. А Сашку возвращать через Финляндию после завершения войны с ней.
- Не хотелось бы мне раскрывать тебя в шведском посольстве...
- Делаем документы на другое имя. И слегка меняем внешность, форму снимем.
- Хорошо. - он снял трубку телефона и куда-то позвонил. Через полчаса я был перекрашен, на мой нос нацепили очки, сбрили несбриваемые усы, сфотографировали это безобразие и начали готовить документы на представителя "Главстанкоимпорта".
Если англичане выдали визу в тот же день, то нейтральная Швеция тянула с ответом, как могла. Товарооборот со Швецией у нас упал настолько, что приезд нового представителя в Торгпредство выглядел уж больно подозрительным. В общем, начальник был прав, требовалось лететь нелегально, но вот возврат был очень затруднителен, почему Панфилов и склонял меня к работе в Швеции надолго. Если шведы будут тянуть и дальше, то у него лопнет терпение, и всё пойдёт по его варианту. Меня выручил Паасонен, с которым продолжалась постоянная работа. Узнав, что шведы не дают визу, он сказал, что документами и визой обеспечит он. Фотография у него есть. Пришлось возвращать волосам естественный цвет. А усов в школе у меня не было по уставу.
Одинокий Пе-8 на предельной высоте ночью пересёк Финляндию и с приглушёнными моторами спланировал вниз. Меня выбросили на парашюте в лесном массиве восточнее деревеньки Андерсби не очень далеко от Уппсалы. У меня были какие-то документы на имя какого-то шведа, а Саша получил от Паасонена швейцарский паспорт на имя Макса Ориоля с моей фотографией, многочисленными штампами о пересечении границ и шведской постоянной визой. Саша должен был ждать моего сообщения, а затем подобрать меня на машине, на лесной дороге у озера Растъён. Приземление потребовало от меня много усилий, чтобы сдёрнуть зацепившийся парашют с сосны. Упаковав его в сумку, я благополучно утопил его в озере, послав предварительно условный сигнал, что приземлился. Рация утонула вместе с парашютом, после получения квитанции от центра. Углубился в лес и стал ждать утра, в восьми километрах от места приземления. След старательно обработал кайенской смесью. Тем не менее, в лесу было тихо, самолёты над ним не крутились, видимо, выброска прошла чисто. Посмотрим. Около 9 утра послышался звук мотора. Черный "Мерседес 500" прошёл по лесной дороге и остановился у отметки лесничества, затем развернулся в обратную сторону. Двигатель не останавливает. Всё, как условлено. Но, расположился я далековато. Осторожно двинулся вперед, дослав патрон в патронник Браунинга. Метров с трехсот я узнал Сашку, увидев его в бинокль. Увидев меня, он открыл дверь "Мерса". Мы обнялись возле машины.
