Комбат Найтов - В небе только девушки! И...я (СИ)
Дома выяснилось, что 'эффект волшебного пендаля' уже достиг Воронежа. У завода новый 'хозяин'. Зовут его Володя, а фамилия у него Челомей. Работал он ранее в ЦИАМе. Он приволок УЖЕ два новых двигателя АМ-38ТК мощностью 1800 сил для нашей будущей божьей коровки. Кроме него, на заводе появился 'поп': Николай Поликарпов. Ему отдали наполовину заброшенный завод. Но, в первую очередь в фюзеляжном цехе заложили на стапеле новый корпус для нашей 'девочки', как ее тут же назвали на заводе. Начали производить шпангоуты для нее, используя пуансоны ранее выпущенных '103–х'. Зачем было загромождать цех, ведь балки‑то не было, устроили какой‑то долгострой, скорее всего, чтобы доказать нереализуемость проекта и закрыть его. Впрочем, я сильно ошибался в своих выводах. Еще не закончили делать первую серию шпангоутов, и только подошли к хвостовой части, как привезли с Урала киль. Абсолютно охренев от такой скорости, понял, что нас подставили и крепко: приказал поставить под переменную нагрузку. Балка переломилась через сутки. Какой‑то умник применил аргон для увеличения выхода титановой губки. Написали об этом на Южноуральский завод, запретив применять этот метод. Нас, конечно, обматерили, но через месяц пришла‑таки, балка, в паспорте которой было записано, что при изготовлении инертные газы не использовались. Балка была на двадцать кило тяжелее, чем по плану, но, для первой машины решили не убирать 'лишний' вес. Все это происходило в момент затишья на этом участке фронта, поэтому удалось выкроить время для машины и выкрутиться из довольно неприятного момента, под который нас подставила промышленность. Для всех тогда существовал план и премии за его перевыполнение. А свойств материала почти никто не знал. Начали собирать фюзеляж, который постепенно обшивался дюралем, заполнялся узлами и механизмами. Заложили еще три машины. Серия тронулась с мертвой точки. Из Свердловска прилетел, наконец, Тихомиров, и привез новые локаторы и радиолокационный дальномер. Вернул комплект прицела, который забирал у нас. Встреча с ним закончилась совершенно неожиданным образом. Он сделал мне предложение руки и сердца. Пришлось его огорчить, показав выписку из протокола комсомольского собрания, где говорилось, что комсомолки эскадрильи клянутся до конца войны не заниматься устройством личной жизни, что уход в декрет приравнивается у них к дезертирству. Виктор Васильевич поправил свои очки, внимательно прочел бумагу, смущенно пробормотал: 'Извините, я этого не знал. У меня всегда вот так несуразно получается'. Сильно покраснели оба, и больше к этому вопросу не возвращались.
Еще одну неприятность доставила Лиля. Она принесла рапорт с просьбой перевести ее в 790 ИАП. Туда же попросилась и еще одна девушка, на которую я возлагал большие надежды: Катя Буданова. Это ее подбили над колонной. Когда я спросил Лилю почему она уходит, она немного помявшись сказала, что:
— Я не могу и не хочу выступать в роли убийцы. Это выше моих сил. Так действуют только гитлеровцы. Они охотятся так за нашими.
— Ты абсолютно не права, и совершаешь огромную ошибку, Лиля, идя в мужской полк. Наша задача, действительно, их убивать, для того, чтобы они не убили других. В тебе, скорее всего, говорит обида, что Майя водит группы, а ты летаешь со мной, хотя по результативности ты имеешь лучшие показатели. Но, ты — чрезмерно увлекающаяся натура в бою. За тобой глаз да глаз нужен, чтобы ты не зарвалась. Поэтому я и не отпускала тебя от себя. Придерживала тебя в бою. Там тебя никто опекать не будет, и ты можешь погибнуть.
— Пусть так, но это будет честно. А так, приходится носить награды, которые я не заслужила сама. Мне их дали, авансом. Сначала за мост, потом подводили к каждому сбитому и давали мне его сбить. Еще и Героя дали. Мне стыдно так поступать, так жить. Я — комсомолка, и обязана поступать честно. Разрешите нам перейти в 790 полк, товарищ подполковник. Мы — подруги, и хотим летать вместе.
— Вам не дадут этого, вы — готовые командиры звеньев или эскадрилий. Ну, что ж, насильно мил не будешь, давайте рапорта.
Шестаков, конечно, сходу поставил их на звено, а затем на эскадрильи. Через месяц я снял из‑за спины Лили немца, и она вечером села у нас, отпросилась у Льва Львовича. Подошла ко мне и, не соблюдая субординацию, обхватила меня руками, разревелась, залив меня слезами с ног до головы.
— Чего ревем и сопли распускаем? Поздняк мятаться. Я тебе об этом и говорила. Для боя требуется точный и холодный расчет, а не комсомольский задор. Надеюсь, что впредь будешь не такой 'сумасшедшей'. Ты же командир эскадрильи! Не реви. Если хочешь, возвращайся.
— Нет, Александра Петровна. Я не вернусь, а Вам — спасибо огромное, за такое, как говорят наши мужики, до конца жизни водкой поят. Там, конечно, тяжелее, и машины хуже, но это уже МОЯ эскадрилья!
— Ну, что ж, ты — взрослая девушка, расти, и не забывай оглядываться.
Я оставил ее возле КП, к ней подбежали другие девушки, и успокоили каким‑то образом ее. Больше встретиться у нас не получилось. Ни в воздухе, ни на земле, а через некоторое время узнал, что ее не стало. Вторую звезду ей присвоили посмертно.
А мы, в ноябре, собрали две первые машины. Одну отправили в ЦАГИ, ломать, вторую в НИИ ВВС. Получили 13 «g», и без ограничения угла пикирования! Это была 'ПОБЕДА'! Вот теперь эти 20 'лишних' килограммов можно снимать! В Декабре мои 'закованные в титановую броню' девушки вырулили на старт. Вот теперь — 'потягаемся', товарищ Адольф! Одна из машин носила имя 'За Лилию Литвяк', еще на одной было выведена фамилия Кати Будановой. Девочки летели мстить. Наш путь лежал на Балтику.
Внизу лежала заснеженная земля, дивизия оставалась на Брянском фронте, и лишь 589–ю ОРБАЭ перебрасывали на небольшой остров в Балтийском море. Сейчас там, кроме полуразрушенных казарм, ничего не осталось, да снаряд 180мм орудия на небольшом мемориале, посвященном защитникам острова. А тогда это был наш форпост в Финском заливе: Лавенсаари: там было построено около 200 пулемётных, 20 артиллерийских дзотов, более 450 убежищ для личного состава, установлено около 70 километров проволочных заграждений и свыше 5 километров противопехотных минных полей, и аэродром, на котором базировалась эскадрилья 4–го ГвИАП Балтийского флота. Вот в гости к морякам и прилетели. Перед нами поставили две задачи: аэрофотосъемки участка немецкой обороны в районе проведения будущей операции 'Искра', и полеты на максимальную дальность, с целью убедиться в заявленной дальности самолета. У немцев здесь сидела 'Зеленая задница', еще летом пересевшая на 'фоккеры'. Довольно сильный летный состав, который было предложено немного познакомить с нашей тактикой. В планах начальства мелькало и еще одно предложение, но, все зависело от результатов испытаний. Перелет прошел без осложнений, садились ночью. Декабрь, темнеет рано, светает поздно. Так что секретность удалось соблюсти. Наш прилет вызвал легкий ажиотаж среди аборигенов. Нас поселили в хорошем глубоком бетонированном бункере, и довольно долго мучили расспросами и довольно прозрачными намеками. Затем прилетел не кто‑нибудь, а сам Новиков, ажиотаж местных ухажеров резко убавился. Поспали, завтрак, и мы первыми уходим в воздух, набирая максимальную высоту, так, чтобы 'фоккера' на первом вылете не зацепили. До окончания работ по аэрофотосъемке их приказали не трогать, не нервировать. Приказ не совсем понятен, но, они ведь не обсуждаются. Так что взлетаем на Север, в сторону финнов, доворачиваем на Кронштадт и в набор. С нами, в качестве летнаба пошел полковник Романенко, начальник авиаразведки КБФ. Они были заинтересованы получить такую машину. 40–кратный стационарный бинокль позволял очень неплохо рассматривать местность. Летнаб управлял и двумя 'кодаками'. Еще одним управляла Настя. Анечку горластый Романенко совсем зашугал вначале, но потом, после включения в СКУ разговоры, естественно, затихли. Финики подняли 'Спитфайр', но он быстро от нас отстал. Накрутили три круга по 800 километров. Стояла на редкость хорошая погода, не часто встречающееся явление в этих местах в это время. Заявленную дальность 2750 км даем. После посадки в танках еще оставалось топливо. Но, единожды машина немного нас попугала: чихнул один из двигателей. Теперь Василий Иванович раскапотил его в капонире и ищет причину. Немцы довольно активно реагировали на наше присутствие, но самолетов с такой высотностью у них не обнаружилось. Дразним дальше. В следующем полете включили на работу с землей радар, и нашли много интересных металлических предметов в самых неожиданных местах. А дальность получается выше заявленной, расход, на самом верху, довольно сильно снижается, и обороты держим довольно умеренные. Но, вместо Мощного, пришлось уходить в Царицино, где базировался учебный полк ВВС КБФ. На Мощный немцы выполнили за день семь налетов. Сюда перебрались и остальные девочки. Грузим РРАБ-3 на все машины по две тонны на нос. Не надо нам мешать! И в ночь уходим на выявленные площадки подскока у 54–й дивизии немцев. Нарву, Кейкино, Куземкино и Котельский навестили 'бабки — ежки' и немного похохотали над ними. Довольно неплохо горело! Командованию понравилось, и нас попросили сработать на 'бис' по двум аэродромам под Новгородом и двум под Псковом. И опять перебросили, теперь под Пестово. Это уже Калининский фронт. Так гоняли довольно долго, наконец, программа войсковых испытаний пройдена. Нашли и причину подчихивания моторов: несколько свечей оказались с уменьшенным сопротивлением. И на одном из режимов могли пропускать. Всю партию заменили. И мы опять сели на Мощном. Берем парные сотки, фотабы, заливаемся под самые горловинки, для нас расчищают еще 100 метров полосы, и, ревя моторами на форсаже, уходим в черное небо. Винты аж звенят! Отрыв, шасси, чуть сбрасываю обороты, пошли в набор. Курс 203, высота 12 000. Включаю КС-1. Промелькнуло море, под нами заснеженные леса Эстонии, слева по борту белеет Чудское озеро, затем справа появляется Рижский залив. Он темный. Настя слегка щелкает линейкой, затем просит подвернуть на 207. Мордашка серьезная: так глубоко в тыл мы еще не летали. Да еще и на новой машине. Временами осматриваюсь радаром. Пока чисто. У Риги внизу появились самолеты, но пока они поднимались мы уже ее прошли. Перехват не состоялся. 730 путевая… Не догнать. Чуть снизились, чтобы можно было снять маску и попить чаю. Скучнее всех Анечке, она там одна в двух лицах: и верхний и нижний стрелок. Четвертого человека не брали. Справа — запасная цель: мост через Пису. Но мы продолжаем идти курсом двести семь. Пройдено 950 километров, по нами Висла, и Настя привычно сдавливает мне плечо. Левый вираж, обороты в ноль. Теперь, главное, чтобы двигатели не переохладились. Андрей проходит вперед, он сегодня осветитель. Включил радар, работы посторонних радаров не обнаружил, выключил излучение. Слежу за курсом, высотой и температурой двигателей. Руки взмокли, в кабине даже жарко.
