Максим Казакевич - Двое из будущего
– Ну-с, дорогой Василий Иванович, коль мы с вами все дела уже сделали, то не помешало бы и вкусить чего нам бог и наша Маша послали. Прошу к столу!
Москва меня встретила ласковым теплым ветром и красивым золотым листопадом. Солнце приятно грело мой затылок, ветер нежно облизывал бритые щеки. Опавшие листья с тихим шелестом перекатывались по широкой мостовой и попадали по ноги спешащим прохожим, где и находили свою окончательную погибель, с негромким шепотом ломаясь и истираясь в пыль. Дождя здесь давно не было, ветер иногда веселым вихрем вальса поднимал вверх иссушенную пыль и мелкие умершие листочки акаций и бросал их в лицо случайных прохожих, пытаясь поделиться с ними своим хорошим настроением. Но люди не понимали его желания – они отворачивались он озорного вихря, плевались от попавшего в рот мусора и стремились поскорее пройти мимо. Ветер не обижался на них, продолжал сам с собою играть опавшей листвой, гонять её по длинным улицам и подкидывать раз за разом вверх, устраивая собственный праздник листопада. Это было красиво.
Я не без труда отыскал в Москве нужное мне отделение Русско-Азиатского банка. Здание с высокими светлыми окнами, на втором и третьем этажах которого были жилые квартиры, стояло на углу улицы, и я бы прошел мимо, если б случайно не заметил неброскую рекламку, приглашавшую горожан кредитоваться. Ни швейцара на входе, ни вывески гласившей, что здесь располагается отделение банка…. И лишь зайдя внутрь, я понял, что в этом отделении с населением не работают. Здесь не было общепринятых залов, в котором за стойками должны сидеть мужчины-клерки, не было мест, где можно было присесть или настрочить на бумаге поручение. Было лишь небольшое фойе с гардеробной и длинный коридор с многочисленными кабинетами.
А швейцар обнаружился внутри. Уже пожилой мужчина с седыми пышными бакенбардами склонился, приветствуя меня, и густым басом вежливо спросил:
– Что угодно господину?
Я осмотрелся. В фойе было богато – позолоченная лепнина на потолках, широкие ковры с глубоким ворсом на полах, кожаные диваны, зеркала до потолка и люстра, с электрическим освещением. Шик!
– Мне необходимо увидеть Андрея Григорьевича Моллера. Он здесь?
– Да, – склонил голову швейцар. – Андрей Григорьевич здесь. Вы по какому вопросу?
– Передайте ему, что я от Голубина Ивана Николаевича. У меня к нему письмо.
– Хорошо. Ожидайте, – и широким жестом он пригласил меня утонуть в мягком кожаном диване. Что я и не замедлил с удовольствием сделать, положив рядом с собой кожаный портфель с которым я и приехал в Москву.
Минут через десять в фойе вышел мужчина средних лет, в черном деловом костюме, в канцелярских нарукавниках от чернильных пятен. Он внимательно посмотрел на меня поверх золотой оправы круглых очков и спросил:
– Вы от Ивана Николаевича? Да?
– Да, я, – ответил я, вставая и протягивая руку для знакомства. – Рыбалко Василий Иванович.
– Очень рад, – охотно пожал мою руку Моллер. – Ну-с? Мне сказали, что у вас для меня письмо?
– Да, конечно, – я вытащил запечатанный конверт из внутреннего кармана пиджака и протянул его клерку. Тот с готовностью его вырвал, как будто давно ожидал весточки от старого знакомого, с нетерпением вскрыл и жадно погрузился в чтение, поглощая глазами строчку за строчкой, наплевав на вежливое со мной обхождение. Когда коротенькое письмо было прочитано и сложено, господин Моллер, словно извиняясь, развел руками:
– Вы уж простите меня э…, Василий Иванович. Я думал, что вы обычный курьер или нарочный.
– Да ладно, чего уж там, – отмахнулся я. – Бывает….
– Как там поживает Иван Николаевич, не хворает?
– Жалуется, что здоровье донимает. Поэтому и ушел с поста управляющего.
– Ах, какая жалость, – сокрушенно ответил господин Моллер. – Надо бы мне его навестить.
– Всенепременно. Он зазывает вас с супругой в гости на Рождество.
– Непременно приеду, непременно. Сегодня же напишу ему письмо и сообщу об этом. Ну да ладно об этом. Из письма Ивана Николаевича я понял, что у вас ко мне какое-то важное дело? И он настоятельно просил меня уделить вам мое время.
– Да это так, – кивнул я, подтверждая.
– Тогда, Василий Иванович, пройдемте в мой кабинет.
Кабинет у Андрея Григорьевича был обставлен не хуже чем фойе. Те же зеркала в потолок, ковры, приглушающие шаги и дорогая английская мебель. А телефонный аппарат на стене подчеркивал нетривиальное положение хозяина кабинета.
Меня пригласили присесть за стол, что я и сделал, приземлив свой зад на мягкий стул неизвестного английского мастера.
– Ну-с? Слушаю вас… – произнес Моллер, скрещивая руки на массивной лакированной столешнице. Взгляд у него был требовательный и жесткий – взгляд человека привыкшего руководить, руководить жестко, без компромиссов и послаблений. Я на секунду растерялся.
– Даже не знаю, как начать, – прочистив горло сдержанным кашлем, сказал я.
– Давайте с сути, – помог мне Моллер, – прелюдию оставим на потом. Итак?
– Итак, Андрей Григорьевич, – подаваясь вперед и перехватывая его жесткий взгляд своим, начал я, – я хочу вам предложить работу в качестве управляющего банка. Иван Николаевич мне вас очень рекомендовал.
– Гм… – только и ответил, слегка смутившийся господин Моллер. – Тогда давайте поговорим поподробнее…. Раз меня рекомендовал сам Иван Николаевич, то…. А что за банк, позвольте полюбопытвовать?
– Банк "Русские заводы".
– Нет, не слышал, хотя название вроде бы знакомое. Банк, я так понимаю, небольшой?
Я улыбнулся, кивнул, подтверждая его догадку.
– Совсем еще крохотный, только создается. Он даже еще не работает – ждет управляющего. Признаюсь, я осознаю, что для вас мое предложение не слишком привлекательное, вы и здесь занимаете довольно высокий пост. Но смею вас уверить, что у нашего банка очень большое будущее.
Господин Моллер откинулся на спинку стула с ехидной улыбкой. Наверняка он не впервые слышал уверения про большое будущее, про гениальное изобретение или идею, про дело, сулящее колоссальную прибыль. Этим его было не удивить.
– И насколько большими средствами, позвольте полюбопытствовать, будет владеть банк? – спросил он, скрестив пальцы рук на выступающем животике.
– Не очень большими, – признался я, – всего двести двадцать с небольшим тысяч наличных.
– Тю, этого слишком мало чтобы даже просто называться банком. Это несерьезно.
– Я понимаю, – согласился я с ним. – Но есть одно "но". Вы читали в газетах о предприятии "Русские заводы"
– Что-то подобное припоминаю. Читал когда-то…. А что?
– Так вот, Андрей Григорьевич, помимо двухсот тысяч ассигнациями наш банк будет владеть всеми ста процентами акций "Русские заводы", а их уже сейчас можно оценить в полмиллиона.
– Гм, интересно. Но это ничего не меняет, этого слишком мало. Зачем вам вообще нужен банк? Гораздо логичнее было бы вам просто развивать ваше предприятие, не отвлекаясь на банковские глупости. Поэтому, я не думаю, что вы меня смогли заинтересовать. Извините.
Он готов был со мной проститься. Он поднялся со стула, нависнув надо мной, протянул руку для прощания. Эх, хреновый из меня переговорщик, не то что Миха.
– Подождите, Андрей Григорьевич, – попросил я, расстегивая ремень портфеля. – У меня есть кое-какие бумаги, и я хочу вам их показать.
– Ну, ладно, давайте, – согласился он, видя, что я не желаю сдаваться. – Что за бумаги?
– Бухгалтерия "Русских заводов". Не вся – выборочная. Заверенные копии наших патентов, и общий план развития нашего предприятия в будущем. Также есть бизнес-план развития нашего банка. Почитайте, может быть, вы измените свое мнение?
Господин Моллер смотрел недоверчиво на кипу бумаг, не желал тратить свое время. Он мотал головой, отнекивался, ссылался на большой объем работы. Но я не уходил – настаивал, чтобы он непременно все изучил. Наконец, он сдался:
– Ладно, так и быть – я ознакомлюсь с вашими документами. Но, я все равно думаю, что они не смогут изменить мое мнение.
– Если вы и после этого не согласитесь, то так тому и быть, – ответил я. – Вам хватить три дня на ознакомление?
– Вполне.
– Тогда до встречи, Андрей Григорьевич. Через три дня я зайду. Или же вы звоните в гостиницу, где я остановился, – и, не спрашивая его разрешения, я накарябал на листочке карандашом название своей гостиницы и номер где я разместился. – До свидания.
Ждать три дня мне не пришлось. Уже вечером второго дня меня вежливо пригласили спуститься к телефону, что стоял в холле гостиницы. На другом конце провода был господин Моллер.
– Здравствуйте, Андрей Григорьевич, – крикнул я в трубу микрофона.
– Здравствуйте, Василий Иванович, – глухо прохрипел мне в ухо искаженный голос господина Моллера. – Я ознакомился с вашими документами….
– И…?
– Нам есть кое-что обсудить.
