Владимир Поселягин - Офицер Красной Армии
Как бы то ни было оставалось ждать. Пленные и полицаи давно скрылись, а мы продолжали находиться в овраге, ожидая наступления сумерек. Пока было время, я сложил все вещи так, чтобы их можно было быстро погрузить на лошадей и двинуть дальше.
Ночь упала как-то незаметно. Ждали мы её, ждали, вдруг раз и потемнело. Быстро собравшись, я подсадил генерала, сам вскочил на своего Принца и мы двинули дальше. Нужно было идти в сторону Киева, обойти его правее, пересечь Днепр и двинуть в сторону фронта. Сомневаюсь, что удастся выйти к своим, но пока другого плана у меня не было. Идеальный вариант направиться к Смелову, если он ещё держится. Должна у него быть связь с Большой землёй, но и немцы о нём теперь знают, так что придётся пробиваться сперва через их боевые порядки, потом уже через наши, партизанские. Вот такая засада.
Двигались мы всю ночь, из опасений быть обнаруженным в этот раз я не обошёлся без кляпа и генерал сидел на лошади недовольно нахохлившись. Его возмущение я проигнорировал, когда вставлял кляп.
Этой ночью мы тоже двигались до самого утра, всего дважды останавливаясь передохнуть и размяться, да и то по полчаса. В этот ещё не рассеявшийся сумрак рассвета, встретил нас в густом ельнике, по которому мы двигались пешком, генерал шёл метрах в трёх от меня справа, а я вёл лошадей на поводу, старательно уходя в стороны от низких и колючих ветвей ёлок. Или просто, отодвигая их рукой.
Когда впереди показался просвет открытого места, я привязал лошадей и генерала к стволам елей, и взяв оружие наизготовку двинулся вперёд.
Впереди действительно была опушка, но не поля, а поляны в лесу, на которой находился полуразрушенный явно не жилой хутор. Когда я по-пластунски забрался под небольшую ёлку, то обнаружил, что место там было занято. Там находились останки бойца, рядом с ним лежала тронутая ржавчиной винтовка. Поглядывая вокруг, я осторожно его перевернул и, ощупав карманы, нашёл смертный медальон. Осторожно развернув влажную бумажку, я прочитал:
'Курочкин Семён Иванович, красноармеец. В-ч 6798-1. 28.06.1941 Мантуровский РВК, Костромская обл., Мантуровский р-н…'
Писано было химическим карандашом, поэтому часть текста была повреждена, но и того что было хватило чтобы опознать его при необходимости. Заметив краем глаза движение на хуторе, я приложился к прицелу винтовки и озадаченно пробормотал:
— О, а эти что тут делают?
На хуторе находились полицаи. Я бы их, наверное, не засёк, но там как раз произошла смена часовых и наблюдателей. Нахождение на хуторе полицаев было странно. Озадачивала мысль, что им тут делать? Ближайшее селение в десяти километрах. Мелькнула мысль, что они находятся в засаде и заниматься отловом партизан и групп окруженцев что по весне направились или к фронту или на поиск этих самых партизан, но после размышления я её отбросил. Какой смысл ставить пост тут, когда выставить наблюдателей на возвышенностях и на бродах даст более высокий результат? Тут в основном степи, далеко всё видно. Причём полицаи так и делали, я с генералом в их сети трижды чуть не попал, но всё-таки смог вырваться из зоны поисков… Надеюсь.
Достав бинокль, я присмотрелся, и улыбнулся. Разводящий мне был знаком. Во взводе Путянина был командир отделения с характерной внешностью, он был очень похож на молодого Вицина.
Дальнейшее изучение выявило ещё одного знакомого бойца. Практически всех я в подразделении знал в лицо, так как лично отбирал их для взвода, это должно было стать моим детищем, диверсанты, мои руки и глаза, но вот как-то не сложилось.
Что тут делали бойцы вопрос не стоял, и так понятно, что выполняли неизвестный мне приказ командования. Скорее всего, вели разведку, хотя вполне возможно и работали по основной своей специфике, диверсионной.
Достав из кармана табакерку, я открыл её и высыпал на ладонь кубари, пора снова преображаться в старшего лейтенанта Григорьева. Не нужно чтобы бойцы видели меня со знаками различия старшего сержанта. Маскировка кончено плюшевая, но и её показывать не надо. Через пару минут треугольники лежали в табакерке, та отправилась в карман, а в петлицах у меня рубиново сверкали новенькие кубари.
Привстав, я пошатал ёлкой, чтобы это было видно из хутора одному из наблюдателей и, выйдя на открытый участок, распахнув плащ-палатку так чтобы было видно форму, приподнял над головой винтовку и, покачав ею, спокойно скрылся обратно в ельнике.
Ждать долго не пришлось, буквально через пару-тройку минут послышалось едва слышное шуршание и я в глубине ельника засёк группу из трёх бойцов, что обходила меня с фланга.
Двое мне были незнакомы, видимо Путянин набирал их после моего ухода. Предположу что это военнопленные из бывших разведрот и разведбатов. Может даже из осназа кто есть. А что? Двое в лагере Смелова были из осназа НКВД и стали основной ударной силой во взводе, они же инструкторы.
Шли парни явно на нервах готовые стрелять в любой куст, мне эта нервозность очень не понравилась. Наблюдатель не мог не сказать, что неизвестный был в нашей форме. Меня он вряд ли мог опознать, далеко я был, в пятистах метрах. Но всё же странно они шли. Нервно.
Скользнув им за спину, я сбил одного с ног, метнул нож во второго, чтобы рукоятка ударила его в затылок, выбив из сознания, и вырвал автомат из рук третьего, оборачивающегося бойца.
— Тихо боец, свои, — негромко сказал я и, осмотревшись, зло сплюнул. — Профессионалы, мать вашу. Диверсанты.
Готовый кинуться в рукопашную боец, узнал меня и неожиданно улыбнулся.
— Товарищ командир, — радостно сказал он. — Мы уж думали, что и не встретим больше вас.
— Задание у меня было, которое я, правда, не выполнил. Вернее не до конца. Путянин тут?
— Так точно, на хуторе.
Боец, сбитый с ног, уже вскочил на ноги и, поняв, что я действительно свой, командир тройки разговаривал со мной как подчинённый с командиром, склонился над третьим бойцом. Тот довольно стойко пережил бросок ножом, однако хоть и был жив, но продолжал оставаться без сознания. Ничего, затылочная кость крепкая, должен выдержать. У меня тогда выбора не было, это двое рядом шли, в трёх метрах друг от друга, а вот третий, которого я ножом встретил, в десяти метрах от них. Не успел бы я до него добежать. Да и вообще повезло, что дело в ельнике было, видимость ограничена, хоть старые иголки под сапогами и хрустели, но я смог выйти к ним за спину и атаковать. А то мало ли, очередью угостят.
Думаю, пару минут и он очнётся. Бросок слабый был, того же Путянина, вряд ли бы из сознания выбил.
Приняв от бойца обратно нож, я велел Трифонову, командиру тройки:
— Путянина сюда, быстро… И пусть переводчика прихватит! Допросить тут одного надо, — последнее я произнёс себе под нос.
К моему удивлению Трифонов сам рванул за взводным, оставив со мной обоих бойцов. Оглушённый уже начал приходить в себя, открыл глаза и пошевелил рукой, явно не понимая где находится. Подойдя, я нажал ему на шее на пару точек, тот поморщился, но глаза его прояснились, и он самостоятельно сел и прислонился спиной к стволу ёлки, машинально пододвинув к себе немецкий МП-38. Оставив бойцов общаться между собой, я отошёл в сторону, ожидая прибытия Путянина.
Тот с половиной взвода на подхвате появился в ельнике через четыре минуты.
— Здравия желаю, товарищ старший лейтенант, — козырнув, подошёл взводный. Мы обнялись, радостно хлопая друг друга по спине. Другие бойцы смущенно жались чуть в стороне, так что я сам подошёл к каждому и обнял. У некоторых в глазах стояли слёзы.
После всех приветствий я вернулся к Путяину и сказал:
— Что вы тут делаете, спрашивать не буду, и так понятно, что выполняете задания командования. Ты мне вот что скажи. Получилось?
— Да, у нас целая область освобождена. Силы накапливаем, вооружаемся и подразделения формируем, два полка уже участвовали в боях, хорошо так вломив немцам. Артиллерия очень помогла, — кивнул взводный и, нахмурив лоб добавил. — Правда, последние два дня какие-то странные дела твориться начали… Странные, понять ничего не могу.
— Да? — заинтересовался я. — Ты мне об этом чуть позже расскажешь, а сейчас идём до моего лагеря. Там я тебя и выслушаю, ну и сам отвечу на некоторые вопросы, которые у тебя наверняка появились и скоро ещё появятся.
Почти сразу пришлось рявкнуть на бойцов, и огорчённо покачать головой. Красный как рак Путянин быстро навёл порядок и мы вдвоём неспешным шагом направились к моему лагерю, а бойцы сопровождали нас боевыми тройками боковыми дозорами, а так же тыловыми. Вперёд тоже ушла тройка. А то не пойми что, гурьбой за нами пошли, как будто инструкций не знают при движении на вражеской территории.
В лагере, когда бойцы сообразили, кто был привязан к стволу ели и кто на них смотрел с выпрямленной спиной и гордым взглядом, я таких взглядов что бросали на меня и не видел никогда ранее. На меня смотрели как на бога, чуть не смутили подлецы, пришлось делать невозмутимый вид и спокойно общаться с бойцами и командирами.
