90-е: Шоу должно продолжаться – 10 - Саша Фишер
— Зависит от его убедительности, — пожал плечами я. — Понимаешь, какое дело… С одной стороны, «Цеппелины» хороши. Музыка у них годная, экипировка не хромает, да и репутация неплоха. Их за пределами Новокиневска знают.
— Нас теперь тоже знают, — хмыкнул Астарот. — Зря что ли мы в Питере столько кассет своих раздали.
— Короче, — я хлопнул ладонью по столу. — Если Ян опять будет страдать фигней и муть всякую плести, смело можешь посылать его лесом. Лучше мы того КВН-щинка на гастроли позовем, в деревнях его стопудово больше полюбят…
— Блин, но он же попсу поет! — скривился Астарот. — Мозгом понимаю, что ты правильно говоришь, но блииииин!
— Да не ссы, это мне только что в голову пришло, — засмеялся я. — Но идея неплоха… Еще пять минут, и я начну всерьез ее думать.
В этот момент в дверях кафе появилась массивная фигура Яна. Даже, можно сказать, он заполнил собой весь дверной проем. И все остальные посетители даже нервно замолчали.
— Фух, — Ян приземлился на соседний с моим стул. — Извините, парни, у троллейбуса рога слетели, пришлось с Чкаловской пешкодралом топать.
— Бывает, — кивнул я и поднялся. — Вы тут общайтесь, а я пока прогуляюсь.
— В смысле? — нервно дернулся Ян. — А ты разве не с нами будешь? Ну, типа рефери или что-то подобное?
— Неа, — я легкомысленно улыбнулся. — Тут, Янчик, чисто от тебя все будет зависеть. Эй, а что вы так напряглись-то? Я через полчасика вернусь, у меня тут еще с Евой свидание. Так что смело можете брать пиво или что там еще вам нужно для успешных переговоров. Вернусь, закрою счет.
— Да я не… — Ян смутился и даже покраснел.
Я похлопал его по плечу и направился к двери. Потом на секунду замешкался, и свернул к стойке. Девочка-барменша и так нервничала, когда мы с Астаротом завалились в это тихое и респектабельное кафе.
— Я ненадолго отлучусь, — сообщил я. — И чтобы вы не переживали на наш счет, давайте я сейчас оплачу наш заказ.
— Ой, да я даже ничего такого… — смутилась девочка. На вид — чуть ли не вчерашняя школьница, надо же… А вообще, что-то в ней есть знакомое, как я сразу внимания не обратил?
— Олеся? — осторожно спросил я.
— А мы разве знакомы? — тут же ощетинилась девушка.
— Нет-нет, просто я вас раньше видел, — я подмигнул. — Вот, держите еще сверху. И принесите им пару пива и каких-нибудь сухариков, что ли. Чтобы они не совсем уж на сухую разговаривали.
Я выложил перед ней на стойку еще пару купюр. Точно больше, чем стоило заказанное пиво. Помахал еще раз Астароту с Яном рукой и вышел из кафе.
Олеся, прикольно. Еще один привет из прошлой-будущей жизни. Она здорово изменилась к началу двухтысячных, но это точно была она. Будущая супруга моего однокашника Вадика Хромова. С полным набором шекспировских страстей. Олеся после школы не поступила в вуз и пошла работать. А влюбленный в нее Вадик был сыном профессора филологии и судьи. И учился на юрфаке. Когда им исполнилось по восемнадцать, он привел ее знакомиться с родителями. И попытался поставить их перед фактом, что он женится на своей первой и единственной любови. Родителей такой поворот событий ни разу не устроил. Они развернули бурную деятельность, устроили отпрыску перевод в Москву, а девушке то ли денег дали, то ли припугнули. В общем, разошлись их пути. А новая серия драмы была уже при мне, когда Вадик вернулся в Новокиневск уже вполне сложившимся адвокатом. И мы праздновали его возвращение, но только не в этом кафе, а напротив. Тоже, кстати, забавная у этих заведений история…
Я остановился на светофоре, дожидаясь, пока загорится зеленый. Машин не было, но на красный я принципиально никогда не хожу.
Кафешка, в которой я оставил Астарота и Яна, сейчас называлась «Каравелла». К двухтысячным про это название все забудут. Заново его откроют только в две тысячи седьмом, и в народе две кафешки друг напротив друга будут называть исключительно Башни-близнецы. На всемирный торговый центр в Нью-Йорке ни разу не похоже, просто как-то так сложилось. Слишком уж часто эти два заведения попадали в криминальную хронику. Ну и еще — кто-то из их владельцев в будущем надстроит над входом каждой кафешки почти идентичные стеклянные башенки. Хотя хозяева разные, вроде даже не сговаривались, хотя ручаться за это я бы не стал.
Через дорогу я увидел, как в дверь второй «башни», которая сейчас называлась «Парнас», целеустремленно, не замечая ничего вокруг, входит Кристина.
На минуту я замешкался, разглядывая фасад знакомого здания. Можно сказать, место для обеих сегодняшних встреч я выбрал в каком-то смысле из-за ностальгии. Листал вчерашнюю «вечерку», а там этот самый «Парнас» упомянули. Причем забавно так, статью писал явный новичок, возможно, вообще школьник. Что-то вроде обзора на приличные заведения Новокиневска. Я вспомнил сразу и про ту вечеринку, которую закатили Вадику, когда он вернулся. И как они с Олесей встретились. И какие страсти потом развернулись. Олеся была замужем, но брак дышал на ладан, они с супругом даже жили уже раздельно. А тут Вадик. Олеся в отказ. Мол, отвали, мажорчик, мамочка знает, что ты тут с плохими девочками время проводишь? И тогда он, натурально, устроил осаду. Цветами задаривал, музыкантов под окна ей пригонял. И она сдалась. Сыграли свадьбу с размахом, на которой чуть снова не рассорились. Но обошлось. И это вот самое кафе «Парнас» Вадик своей жене на пятилетие семейной жизни подарил. Пытался перекупить второе, через дорогу, но его увели перед самым его носом. В том самом две тысячи седьмом. Кафешки стали Башнями-близнецами, и веселье длилось где-то до две тысячи тринадцатого. Пока второе кафе не разорилось, и Олеся не купила его, наконец, в свою собственность…
— Ты что тут стоишь? — Кристина высунула голову из двери кафе. — Я вообще-то тебя жду!
— Да так, историю прикольную вспомнил, — усмехнулся я.
— Расскажешь? — спросила
