По следам Александра Великого - Александр Петрович Харников
Наш фрегат двигался вдоль берега Кефалонии. Я рассчитывал, что на фоне прибрежных скал он будет не так заметен. А бриг «Видо», стараясь далеко не отходить от «Святого Николая», рыскал в море в поисках врага.
Первым был обнаружен британский корабль. Один из французских волонтеров, служивший на «Святом Николае», узнал в нем 28-пушечный фрегат «Mercury». Француз ранее служил на тартане «Мадона» и шел в составе конвоя из Марселя на Менорку. Конвой был разгромлен англичанами, и тартана с грузом пшеницы захвачена фрегатом «Mercury».
– Господин адмирал, – сообщил мне волонтер, – британский фрегат неплохо вооружен, и команда его хорошо обучена. На его верхней палубе установлено двадцать четыре девятифунтовых орудия, на квартердеке[32] четыре шестифунтовых орудия и четыре восемнадцатифунтовых карронады. Две такие же карронады стоят у него на баке. Экипаж корабля – две сотни моряков, а к ним еще десятка три «красномундирников». Поверьте мне – я тщательно изучил этот проклятый корабль, пока он не высадил всех пленных в Валлетте.
– Спасибо, Жан, – поблагодарил я француза. – Даст Бог, мы сегодня отомстим британцам за потопленные и захваченные им французские суда.
Тем временем англичане заметили бриг «Видо» и, разглядев на нем андреевский флаг, поставили все паруса, приготовившись догнать и захватить русского наглеца, осмелившегося в одиночку выйти в море.
Мы же, в свою очередь, стали готовиться к бою. Мой план был таков: первыми же выстрелами повредить рангоут «Mercury», а потом, лишив его способности маневрировать, подойти со стороны кормы и постараться нанести максимальные потери его экипажу. Если все произойдет так, как мы хотим, то абордажная команда без особого труда захватит вражеский фрегат.
А бриг «Видо» пусть следит за морем, чтобы вовремя обнаружить галеры Али-паши. Думаю, что такой опытный и отважный командир, как капитан-лейтенант Метакса, сумеет справиться с врагом. Тем более что с Али-пашой у него давние счеты.
«Mercury» оказался неплохим ходоком, но наш бриг был все же быстроходней британского фрегата. Несмотря на то, что на нем поставили все паруса, он явно отставал от «Видо».
Тем временем на «Святом Николае» уже успели приготовиться к бою. Канониры разложили возле пушек ядра и цепные книпели[33]. Егеря забрались на марсы фрегата, чтобы оттуда из штуцеров обстреливать палубу вражеского корабля. Абордажная команда разобрала оружие и приготовилась по первой моей команде вступить в рукопашную схватку с британцами.
Сами по себе замолкли разговоры и шутки. На «Святом Николае» смотрели на медленно приближающуюся корму «Mercury». Похоже, что там нас заметили – из орудия, установленного на квартердеке, вылетел клуб дыма, а в нескольких десятках футов от нашего фрегата в воду плюхнулось ядро.
«Ну вот, началось, – подумал я. – Посмотрим, настолько вы грозные, господа британцы…»
29 августа 1801 года. Французская республика. Париж, Дворец Мальмезон. Майор ФСБ Андрей Кириллович Никитин, РССН УФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области «Град»
Сегодня по «красному» каналу связи я получил из Нью-Йорка экстренное сообщение от нашего резидента Джулиана Керригана. Почему по «красному» каналу? Просто на случай непредвиденных событий мы предусмотрели канал передачи особо важной информации из Нового Света в Париж.
А был он таков. В Америке достаточно много иммигрантов из немецких земель (в той же Пенсильвании их, говорят, больше трети), и немалое их количество поддерживает связь с родными местами. Делали они это, как правило, через город Гамбург, где письма и посылки передавались Императорской почтовой службе. Есть в немецких землях такая, самая старая в Европе (если, конечно, не считать римскую, прекратившую свое существование вместе с Римской империей).
Но по дороге эти самые корабли заходят в Гавр и сдают там почту и грузы, предназначенные для Франции. Идет такой корабль, как правило, около трех недель. В Гавре люди Наполеона забирают те депеши, которые предназначены для правительственных органов – а теперь и для нас тоже.
Почему подобные депеши пересылаются именно на гамбургских судах? Дело в том, что англичане их не трогают, в отличие от французских, на которые они могут напасть, и американских, с которых они нередко ссаживают часть команды и отправляют насильно завербованных моряков служить своему королю Георгу. А русские корабли к атлантическому побережью Америки просто не ходят, да и на них англичане при первой же возможности тоже нападут.
Мы обговорили с Наполеоном возможность пересылать и наши сообщения по этому каналу – причем он пообещал не вскрывать нашу корреспонденцию. Ну, во-первых, Наполеону веры мало, а, во-вторых, инициатива может исходить от людей уровнем ниже. И тех, кто знает английский, среди них мало, но они есть. Есть и определенное количество поляков, часть из которых сможет понять русский текст. Да, это риск, потому имеется и другая возможность – доставлять подобные депеши через контрабандистов. Вот только вероятность того, что послание не дойдет до цели, намного выше, да и времени, как правило, нужно больше. Именно поэтому Керриган послал свой конверт на немецком почтовом корабле.
Письмо, полученное нами, имело явные признаки вскрытия – согласно инструкциям, Керриган, запечатав письмо, нарисовал в двух местах какие-то картинки, которые оказались смещены, да и сургучная печать была явно чуть сдвинута. Но наш американский друг записку составил весьма обтекаемо, так что вряд ли перлюстраторы что-либо поняли. В ней значилось, что в Бостоне все прошло по плану, а в Нью-Йорке он познакомился с одним человеком, письмо от которого находилось в приложении.
Я развернул это письмо и опешил. На нескольких листах бумаги вместо букв или цифр были изображены точки и линии. Лишь спустя несколько секунд до меня дошло, что это была азбука Морзе, которую я не видел с той поры, когда учился в военном училище. Я сразу же вспомнил, что изобретена азбука Морзе в нашем мире была только в 1838 году, а русский вариант ее появился только в 1856 году. Когда же я, напрягая память, стал расшифровывать это послание и переносить буквы и цифры на лист бумаги, то сразу понял, что автор пользовался послереволюционной орфографией, без ятей, еров и прочих фит с ижицами.
Автор письма представился Иваном Мартыновым, «а американцы зовут меня Джоном Мартинсом». Родился он, по его словам, в пятьдесят третьем году (понятно, имелся в виду 1953-й, а не 1753 год), закончил мореходку в Ленинграде и служил на траулере «Метрострой». Это название мне было знакомо – отец
