Боец 3. Лихие 90-е - Валерий Александрович Гуров
— Не, братан, ну от души! Класс! Поздравляю!.. Слушай, а как ты грохнул-то всех⁈ Давай рассказывай!..
Посмеиваясь, я стал рассказывать, а Танк рулил все так же четко и стремительно, мы неслись в прямом смысле с ветерком, влетавшим в салон, приятно овевавшим наши горящие после боев лица. Поначалу я, признаться, хотел поднять тему о стрельбе в ресторане и назначенной на сегодня сходке, по-товарищески предупредив, чтобы по горячке пацан не наделал глупостей… Но видя его незамутненную радость, решил эту беседу отложить.
Тем не менее — покатались, пора и честь знать. Примерно так я и сказал Танку:
— Все, брат, поехали на базу. Не знаю, как ты, а я еще и отдохнуть не прочь.
И потом…
Не договорив, я осекся.
На руке Танка не было перстня! Нашего фирменного. А у меня в кармане есть!
Конечно, я и помыслить не мог, что это его перстень — ну не он же заказчик покушения, не Танкова ума дело! Однако…
Сам он, похоже, в вихре эмоций просто забыл про кольцо. Да и я прикусил язык, поразмыслив. Незачем поднимать трезвон, события только разворачиваются, ничего еще не ясно, и пока самая разумная позиция — ждать. Хрен его знает куда Танк мог засунуть свой перстень, дрался то он без него.
— Ладно, — с несильным огорчением вздохнул мой товарищ. — На базу, так на базу…
Вскоре мы были у «Рубина», по-прежнему бдительно охранявшегося братковской «пехотой», отнесшейся к нам с должным почтением. Прошли в номер, и вот тут-то я сообщил Танку о вчерашнем конфликте и предстоящей сегодня сходке, на которой мы оба должны присутствовать. По такому делу у нас есть еще где-то час-полтора для отдыха, что надо использовать. Он, несмотря на показную бодрость, вряд ли ощущал себя вполне оправившимся. Поэтому воспринял мои сообщения достаточно здраво, легко согласился, мы улеглись, и не знаю, как он (Танка то наверняка хорошенечко прокапали), а я почти мгновенно провалился в сон.
Спал, правда, беспокойно, и вот что удивительно: спроси меня, что снилось, и я не скажу. А ведь снилось — и нечто нехорошее, беспокойное, я отчетливо помню чувство тревоги и особого предчувствия чего-то мрачного, но как-то это не воплотилось в образы, оставшись неприятной мутью…
Примерно она и носилась в моем сознании ли, подсознании, не знаю — когда меня разбудили, энергичной тряской за плечо:
— Спортсмены, подъем!
Я открыл глаза.
Надо мной склонился Степаныч:
— Как самочувствие?
— В пределах нормы, — я сел.
И в общем-то, не соврал, хотя отходняк от боя уже начал накрывать меня в полной мере. Мышцы болели, двигаться было тяжеловато, я то бился без «фармы», хотя тут не факт, что отходняки бы переносились лучше…
Степаныч все это понимал:
— Вставай, вставай, брат. Через час где-то начало этого… собрания, вам надо быть. Демид велел.
Тут только я заметил, что Танка нет, а в ванной шумит вода.
— Да, сейчас.
Я полностью пришел в себя, хотя дурные сновидения еще тяготили память. Но я постарался их отшвырнуть и стал одеваться.
Шум воды в ванной стих, но неожиданно оттуда донеслась нещадная ругань.
Лицо Степаныча вытянулось:
— Что это с ним там?..
Выяснилось это через несколько секунд, когда мокрый, закутанный в простыню Танк вылетел из ванной:
— Братва, слышь! Перстень мой куда-то делся, не могу найти!..
Я мгновенно ощутил, как перстень, найденный у мертвеца, упирается мне в бедро.
— Блин!.. — Танк продолжал изрыгать матерщину. — Как это понимать? Неужели кто-то скрысятничал? У своего⁈
Степаныч наставительно поднял палец:
— На армейской службе есть такая мудрость: нет понятия украли, сперли, и так далее. Есть понятие: про…бал! Сам потерял — сам и виноват. Где он у тебя был?
— Да не помню уже… — Танк опечаленно присел. — Я в каком напряге был-то, разве теперь вспомнишь⁈ Сунул кому-то…
— Это верно, — примирительно сказал я. — Да и не ты один. Шухер-то поднялся до небес, мало ли что могло быть. Официанты, обслуживающий персонал… Да просто могло залететь куда-то, там и валяется. Если так, то найдется.
— А если нет?
— Ну… — я пожал плечами. — Просто попробуй вспомнить кому перстень сунул.
По-прежнему помалкивая о находке, я продолжал напряженно думать, и кое-какая версия у меня выстраивалась… но понятно, что она нуждалась в проверке. Даже не столько проверке, думая я, сколько жизнь сама покажет, прав я или нет…
— Ладно, молодежь, — Степаныч решительно встал. — Собирайтесь, через час… — он посмотрел на часы: — через пятьдесят минут надо быть в зале. Задача ясна?
— Яснее некуда, — сказал я.
Мы собирались, Танк по инерции все сокрушался насчет перстня. А я, испытывая некоторые угрызения совести, утешал его, говоря, что при таком кипише, что случился вчера, потерять небольшую штуковину и немудрено… Ну или тот, кому Танк перстень дал на передержку, при первой встрече обратно его отдаст. Словом, через полчаса мы были готовы. Тут я сказал товарищу, что немного прогуляюсь, он не возражал, и я вышел. В самом деле, мне хотелось побыть одному.
Но судьбе моей почему-то не захотелось дать мне этого. Не успел я выйти, как в коридоре наткнулся на Лиду.
В вихре событий я успел и позабыть про нее, а увидав, обрадовался, честное слово. Теперь я вмиг забыл об одиночестве:
— О, привет! Как дела⁈
— Тружусь, — сухо ответила она, не замедляя шаг.
— Погоди, — просительно заговорил я, но фармацевт настроена была погордиться и поломаться. — Ты бы не ходила тут вот так… одна.
Я прекрасно помнил, что у Лидки были непонятки с Марком. Ладно сейчас, когда на носу сходняк, вопрос поставлен на паузу. Но потом?
— Извини, мне некогда, работы много… — но все же запнулась, бросив на меня косой взгляд.
— Постой, — теперь сказала она, достала платок и аккуратно протампонировала им мое левое надбровье. На ткани осталось крохотное алое пятнышко. — Плохо заделали, — досадливо поморщилась Лида.
— Ну вот, — я улыбнулся. — Надо заглянуть к вам товарищ медик!
— В порядке очереди, — так же строго обронила она и пошла дальше.
Я посмотрел ей вслед со смешанными чувствами. Что в ней влечет меня?.. Не знаю. Слишком многое обрушилось на меня, в слишком мощный поток событий я попал, чтоб разобраться еще и в этом. Так и не ответив на свой вопрос, я пошел вниз, встряхнулся, выбросил из головы посторонние мысли, ощутив себя полностью готовым к такому сложному мероприятию, как сходка, где наверняка ожидаются всякие острые сюжеты.
Заходить в ресторан, конечно, я не стал, скромно стоя в сторонке и наблюдая, как суетится рой официантов и официанток под командой метрдотеля и уже знакомого мне Павла Егоровича. На сцене возились музыканты, настраивая аппаратуру… Видно было, что банкет ожидается по самому высшему разряду.
Кое-кто из братвы уже начинал подтягиваться в зал. Появился Танк, подошел ко мне, и мы пока стояли в стороне, поджидая начальство. Народ повалил погуще, вот появился и Карен в черном костюме, белоснежной рубахе, в распахнутом вырезе которой солидно поблескивала золотая цепь… Горделивой самоуверенной походкой он проследовал в ресторан, мы проводили его взглядами, Танк презрительно сплюнул:
— Ишь ты, король какой! Пуп Земли! Ничего, сейчас его опустят куда надо!..
Я чуть подтолкнул приятеля локтем:
— Фильтруй базар, брат. Даже про врага так не говори, и у стен уши могут быть.
— Да пошел он!..
Тут возник Яшка Кривой. Это и одет был и держался несравненно скромнее, но и солиднее, как бы осознавая свою значимость для мироздания, требующую не выпендриваться. Танк плеваться не стал, хотя и этого типа проводил хмурым неприязненным взглядом.
Наконец, появились Демид с Зауром. Второй держался подчеркнуто подчиненно, чуть позади, в разговор не вступил, когда они подошли к нам, и Демид сумрачно произнес:
— Готовы?
К чему тут надо быть готовым?.. Да ко всему, наверное.
— Да, — сказал я. Танк кивнул.
— Тогда ждем Михалыча. Войдем все вместе, как команда!
Я не был уверен, что эта символика сработает, но… как говорится, жираф большой, ему видней.
Прежде Михалыча, однако, появились Вариант и его команда: два зама, знакомые мне по вчерашним происшествиям, еще несколько человек. Такие представительные, в дорогих костюмах, брендовой обуви, они сплоченной группой прошагали в зал, по пути обменявшись приветствиями с нами.
