Красно-белый. Том 2 (СИ) - Владислав Викторович Порошин
Во-вторых, нашего «Деда», то есть Николая Петровича Старостина официально назначили старшим тренером, избавив от приставки «и. о.». Начальником команды временно стал брат Андрей Петрович, а Константин Бесков, который в срочном порядке выздоровел, теперь был назначен старшим тренером сборной СССР. Или вторым старшим тренером, ведь Никита Симонян тоже остался у руля. Спортивная пресса писала так: «Как же такое возможно, имея в своём распоряжении таких высококлассных исполнителей, как Олега Блохина, обладателя „Золотого мяча“-1975, и Давида Кипиани, мастерству которого рукоплещет весь футбольный мир, показывать такую бледную невыразительную игру?». Поэтому спортивные функционеры, не обладающие ни умом, ни сообразительностью, послали Бескова на помощь Симоняну, чтобы окончательно угробить сборную СССР. Так как два медведя в одной берлоге не живут.
И наконец, в-третьих, моя Тамара напечатала свой материал про меня и наш «Спартак». Конечно, почти всё самое интересное порезал в итоге главный редактор, но и то, что вышло в свет, тоже было вполне читабельным. Теперь Томе дали новое задание — написать о хоккейной команде ЦСКА, выигравшей чемпионат и кубок СССР. Я ей тогда сразу сказал, что сложная тема и объяснил почему: «Скоро товарищ Тихонов свою первую тройку нападения разгонит, а Харламов, как бы это получше выразиться — заболеет. Поэтому пиши про восходящую мировую звезду — Сергея Макарова, не ошибёшься». «Откуда ты это взял?» — уставилась на меня зелёными глазищами подруга, большая любительница поспорить. «Из интернета», — отшутился я, а сам подумал, что с Харламовым лучше бы как-нибудь познакомиться и переговорить тет-а-тет.
— Никон, спишь? — Спросил, заглянув в наше купе, Николай Старостин.
— Думаю, Николай Петрович, — буркнул я, тут же спрыгнув со второй полки, ибо и без слов было понятно, что «Деду» захотелось посоветоваться.
— Пойдём, пошепчемся, — сказал Старостин и, тут же обратившись к Калашникову, Родионову и Черенкову, добавил, — отдыхайте мужики. Завтра сложный матч. Федя, как здоровье у мамы?
— Спасибо, нормально, Николай Петрович, — пожал плечами Черенков.
— Вот и хорошо, — крякнул «Дед».
А уже через пять минут он почивал меня своим крепко-заваренным индийским чаем. Николая Старостина сейчас почему-то озаботило будущее команды. Поэтому он, расставив фишки на маленьком игровом футбольном поле по схеме 4−1-4–1, спросил:
— Куда ставить будем полузащитника Заварова и защитника Пригоду? А то время летит быстро, скоро период дозаявок и переходов.
— Пока всё просто, — я ткнул фишку правого полузащитника. — Саша Заваров заменит в основе Геру Ярцева, а Сергей Пригода в центре защиты Витю Самохина.
— Ну, это понятно, — хитро прищурился «Дед», поправив на носу очки в толстой оправе. — А Серёжу Родионова я куда теперь буду выпускать? Или Калаша твоего?
— Если соперник сильный и не жмётся к воротам, как Куйбышев, то центрфорварда выпускаем, меняя либо меня, либо крайнего полузащитника — Заварова или Шавло.
— Это тоже понятно! — Разнервничался Старостин.
— А если команда действует с нами от глухой обороны, то мы снимаем крайнего защитника и переходим на игру с тремя игроками обороны в линию. — Я передвинул фишки на схему — 3−1-4–2. — В такой расстановке я могу действовать как блуждающий форвард, то есть бегать по всему полю.
— Интересно, — пробормотал «Дед».
— Футбол — это те же шахматы, только на зелёном газоне, — хмыкнул я.
— Ещё «футбольные фигуры» иногда пьют, курят и дисциплину нарушают. — Улыбнулся Старостин и задал ещё один вопрос. — Как считаешь, что в сборной теперь будет твориться? Как там Костя с Никитой власть поделят?
— В сборной у нас был просто бардак, а теперь будет бардак в квадрате. — Сказа я вставая. — Пойду, посплю, Николай Петрович?
— Давай, давай, — отмахнулся «Дед», вновь уставившись на фишки, расставленные по футбольному полю.
* * *
Дальнейший путь для меня и моих спутников прошёл более чем спокойно. Черенков и Родионов полистав еженедельник «Футбол-Хоккей», где было написано и про них, быстро отрубились. Я тоже провалился в царство Морфея, без особых проблем. Немного докучал храп Сашки Калашникова, которого мне пришлось дважды во время дороги спуститься и перевернуть на бок. Но это мелочи. Знать бы заранее, что ждёт нашу красно-белую дружину по приезде в город герой Ленинград, то я бы наверняка сделал дополнительно пару ходок по разным купе, и хоть верховодил среди большинства футболистов Романцев, ко мне народ тоже прислушивался.
Поэтому на Московском вокзале северной Пальмиры весь тренерский штаб и моя небольшая компания в буквальном смысле была доведена до шокового состояния. Нормально, на своих двоих спустились на перрон всего десять человек. Почти весь костяк команды пришлось по отдельности выносить и складывать рядом с багажом. На вопрос: «Как можно было так нарезаться с нескольких бутылок пива?». Юрий Гаврилов, который немного соображал и в обнимку с Сергеем Шавло самостоятельно вылез из вагона, ответил:
— В Твери вязли бутыль самогонки. Промахнулись чуть-чуть, бывает.
— Мать твою! — Всплеснул руками «Дед». — С этого дня я вашу вольницу прикрываю нахрен! И ввожу денежные штрафы, твою мать!
— Давно пора, — зло прошипел я.
— Как завтра играть будем? — Шепнул Николай Петрович.
— Часть отоспится, дублёров выставим вместо тех, кто совсем будет плох. — Так же тихо ответил я. — Второй вратарь — Лёша Прудников трезвый и в неплохой форме. Отобьёмся как-нибудь.
— В следующий раз полетим самолётом! — Психанул старший тренер Старостин, которому я уже говорил, что в поезде сама обстановка располагает к дорожно-бытовому алкоголизму.
* * *
В понедельник 18-го июня после обеда в недавно открытой гостинице «Прибалтийской», где поселилась команда, и в которой лет через десять снимут «Интердевочку», у меня состоялся неприятный разговор с Романцевым, Ярцевым, Хидиятуллиным и Дасаевым. Всю эту четверку, как зачинщиков пиво-самогонного «фестиваля», «Дед» снял с предстоящей игры.
— Скажи прямо, Никон? Копаешь под нас? — Сжал кулаки, готовый броситься в драку, Олег Романцев. — Я ведь сейчас не посмотрю, что ты боксёр.
— Бескова вытолкал из «Спартака», сейчас хочешь и от нас избавиться, потому что мы под твою дудку не пляшем? — Подкинул ещё один вопросик Ринат Дасаев.
— На то, что я боксёр всё же посмотреть придётся, — криво усмехнулся я, — когда вы все приляжете на пол, не досчитавшись зубов.
— Чё думаешь, мы вчетвером тебя не сделаем? Да? — Попёр на меня Вагиз Хидиятуллин, но его схватил за руку Гера Ярцев и затараторил:
— Подожди, подожди. Пусть сначала ответить, что ему от нас надо?
— Вот и первый нормальный вопрос. — Я снова улыбнулся. — Мне надо, чтобы вы команду не подставляли. И потом Старостин вас сам снял, без моей подсказки. Кстати, правильно сделал. Нравится бухать, пробухивать карьеру — ваше право, но без вреда общему делу! А мы должны победить в чемпионате, выиграть Кубок и Кубок Кубков ФИФА!
Тут из ресторана на первом этаже большущей ленинградской гостиницы вышел Сашка Калашников и, увидев, что на меня насели четверо ломанулся на помощь.
— Чё за дела мужики? — Вступился он.
— Нормально всё, — буркнул я. — Поставьте на одну чашу весов бутылку, а на другу золотые медали и кубки. Что перевешивает?
— Ладно, замяли, — пробормотал Романцев. — Поговори с «Дедом», чтобы он нас сегодня выпустил в основе. Мы в норме.
— Хера с два! — Громко и чётко произнёс я. — Сейчас вас не наказать, то вы потом не остановитесь.
После чего я пошёл прямо на всю четвёрку и намеренно ударил плечом самых борзых Хидиятуллина и Романцева, и спокойно потопал дальше в сторону лифта, а следом за мной поспешил Калашников, который принялся нашёптывать:
— Поговори, в самом деле, с «Дедом», без четырёх игроков основы проиграем.
— А у нас, что с ними, что без них шансы мизерные. — Отмахнулся я. — Ведь только шестеро не лакали эту гадость, которая теперь будет выветриваться из организма сутки. А это значит через полчаса игры — половина футболистов на поле разом встанет.
— Ну, так-то да, — тяжело вздохнул мой друг.
* * *
Построенный в 1925 году стадион «Петровский», который, правда, во время блокады разобрали на дрова и только в 1961 году реконструировали заново, был забит до отказа — 28 тысяч человек тютелька в тютельку. И все эти 28 тысяч человеческих душ требовали от своих ленинградских футболистов исключительно победы, ведь на табло к 60-ой минуте матча счёт был — 1: 0 в пользу хозяев, отличился на 32-ой
