Балтийские комбинаторы - Константин Николаевич Буланов

Фишер, «доживающий» свои последние дни на столь высокой должности, опасался новейших «крейсерских» подводных лодок, что только-только спроектировали на Невском заводе и собирались заложить сразу после выполнения бразильского заказа. Как оказалось, принявший должность морского министра Российской империи, адмирал Макаров, точно так же, как и его английский коллега, видел в относительно небольших и сравнительно недорогих стальных скорлупках, способных скрываться под водой, не только средство защиты своих портов и берегов, но также идеальное средство нападения. Пусть первому морскому лорду многие приписывали любовь исключительно к большим артиллерийским кораблям, на самом деле он отводил им роль, скорее, отвлекающего, либо же заманивающего отряда при начале войны с немцами, тогда как именно стаи субмарин должны были пустить противнику основную кровь. Не просто же так под его руководством и при его непосредственном участии в выбивании фондов «Королевский флот» уже к началу 1910 года получил на вооружение свыше полусотни подводных лодок. Правда, все они, за исключением 8 лодок новейшего типа «D», являлись слишком маленькими и тихоходными, чтобы действовать вдалеке от родных берегов. Но именно по этой причине англичане продолжали вести активные конструкторские работы в данной сфере, как самостоятельно, так и в кооперации с российским Невским заводом при посредничестве Виккерса. Правда, сам Фишер довести до логического завершения свою задуманную стратегическую инициативу так и не смог, будучи смещенным с должности в январе 1910 года. Слишком уж большому количеству «уважаемых людей» в Парламенте и армии он перешел дорогу со своими грандиозными и безумно дорогостоящими планами, заодно заставив представителей высшего общества выставить разразившиеся из-за дележа денег дрязги на всеобщее обозрение и порицание. А после бензинчика в костер подлили в очередной раз удивившие всех русские.

Вторая Конференция Мира в Гааге вновь оказалась созвана под патронажем Российской империи и принесла съехавшимся на нее в августе 1910 года участникам немало сюрпризов. Мало того, что на всеобщее обсуждение были вынесены многие, до сих пор не решенные и ничем четко не регламентируемые, вопросы о законах и обычаях ведения войны, как на земле, так и на море, вдобавок от лица императора всероссийского были внесены предложения об ограничении вооруженных сил всех стран мира.

Сказать, что это предложение произвело эффект взорвавшейся бомбы, значило не сказать ничего. Да, этот же вопрос поднимался еще 11 лет назад при проведении первой подобной конференции. Вот только в тот раз ни у кого не имелось каких-либо конкретных предложений. Нынче же все обстояло совершенно иным образом. А суть взорвавших общество, что Великобритании, что Германии, предложений заключалась в существенном ограничении морских вооружений. Примерно то же самое, что при несколько ином ходе истории произошло после Первой мировой войны на Вашингтонской конференции, не желающий вкладывать немыслимые средства в строительство собственного огромного флота Николай II попытался привнести в мир сейчас. И ведь ни в коем случае нельзя было сказать, что предлагаемые им идеи являлись какой-то утопией. Особенно после того, как в газетах начали появляться многочисленные статьи о том разорении, что ежегодно приносили военно-морские программы бюджетам крупнейших держав. Причем, помимо затрат на постройку новых боевых единиц, в них весьма скрупулезно велся подсчет трат на содержание уже имеющихся кораблей. И всякий раз в конце очередной статьи автор не забывал задаваться вопросами вроде: — «А стоит ли постоянно выкидывать на ветер столь огромные суммы ради поддержания на плаву кораблей со стремительно падающей боевой ценностью? Доколе государственные деньги будут разворовываться, якобы уходя на содержание того, что уже никак не может считаться современным боевым кораблем?»

Да, главный удар в предложении российского монарха оказался направлен не столько против кораблей новой постройки, сколько имел своей целью уничтожить те огромные резервные силы, которые представлялось возможным применять на второстепенных участках грядущего противостояния, вроде Балтийского или Средиземного морей. Заодно списание немалого количества броненосцев и броненосных крейсеров, несомненно, потребовало бы от их бывших владельцев постройки хоть чего-то для их замены. К примеру, чего-то недостаточно мощного для противостояния современным линейным кораблям и водоизмещением не более 10000 тонн. Данный шаг на самом деле не только наносил очередной удар по кошелькам «стран-милитаристов», но также способствовал отсрочке грядущего мирового противостояния. Все же на постройку даже легкого крейсера уходило не менее трех лет. А таковых для замены подлежащих потенциальному списанию десятков броненосных кораблей также требовались многие десятки. И ведь именно что для промышленников с банкирами данный шаг являлся самым настоящим праздником. Ведь те немалые средства, кои прежде шли на содержание старых кораблей и, естественно, проходили мимо их кармана, ныне обещали упасть именно на их банковские счета. С учетом же того, что никто не покушался на уже заложенные дредноуты и, находясь в канве многочисленных призывов к мирному сосуществованию выдвигаемых тысячами публичных и политических обществ по всему миру, высказанное Санкт-Петербургом предложение не смогло остаться не замеченным или же похороненным под кучей иных поднимаемых вопросов.

Что в Парламенте, что в Рейхстаге, что в Конгрессе, поднялся самый настоящий переполох. С какой стороны ни посмотри, представителям армии и флота, раз за разом, удавалось продавливать очередные повышения своих бюджетов лишь на фоне всеобщего вооружения. Но даже тогда у них находилось немало противников желавших пустить столь немалые средства на иные нужды. Нынче же, когда на весь мир прозвучало предложение одной из ведущих держав о всеобщей демилитаризации, у противников разбазаривания средств на военные нужды нашлось куда больше аргументов в пользу своей позиции. Причем Николай Александрович, помимо предложения, имел в кармане ряд козырей, что должны были поспособствовать ему в очередном ослаблении вооруженных сил противников его страны.

Что бы гость из будущего ни думал о его внутренней и внешней политике в последнее время, император избрал для себя, своего государства и своей семьи тот путь, который сам посчитал наиболее полезным. Не самым спокойным. О нет! Ни в коем случае! Но именно что полезным. По его мнению. И большая война в Европе уже отнюдь не являлась для него той же самой страшилкой, коя была поведана ему многие годы назад тем самым пришельцем. Ведь кто предупрежден — тот вооружен. А если при этом враги и союзники к началу боевых действий оказывались вооружены куда хуже, нежели при ином ходе событий, это виделось вообще великолепным достижением. Потому, помимо озвученных в Гааге министром иностранных дел Российской империи предложений о «жизни в мире и сотрудничестве», естественно, были проведены секретные переговоры со всеми ключевыми участниками мировой политики. И для каждого из них в кармане российской стороны имелся свой «сладкий пирожок».

Немцам, к примеру, просто показали