Наследник фортуны - Евгений Валерьевич Решетов
После слов Сафронова в кабинете повисла звенящая тишина, в которой скрестились аж три взгляда. Морозов хмурым взором поглядывал то на меня, то на Кондратьева, а мы весьма угрожающе смотрели на него. Девушки же притихли, а Сутулый весь как-то съёжился. Кажется, от дуэли нас отделяла пара неосторожных слов. Но уже спустя несколько секунд Морозов скрипнул зубами, нацепил цилиндр и быстрым шагом вышел из кабинета. А за ним, будто верная собачонка, побежал Аркадий Борисович, успевший на прощание кивнуть профессору.
Мы вчетвером тоже не стали задерживаться. Попрощались с Сафроновым и покинули кабинет. К этому мигу в коридоре уже никого не было. Шатен и его прихвостень скрылись с глаз долой, поэтому наш квартет без лишних эмоций вышел из здания и очутился во дворе университета.
Солнце забралось уже довольно высоко, а из-за крыш выползали мрачно-чёрные облака, пожирающие дневной свет. Город постепенно погружался в таинственный сумрак, а вдалеке серела стальная стена дождя, рьяно хлещущая Петроград.
— Сударыни, давайте поторопимся. Вы же не хотите угодить под дождь и подхватить насморк перед началом учебного года? Или вообще слечь с горячкой? — разумно проговорил Кондратьев, поймал презрительный взгляд Ядвиги и тут же «переобулся»: — Впрочем, лёгкий дождик никому из нас не сможет навредить.
— Нет, вы полностью правы, сударь. Болеть нам сейчас никак нельзя, — нахмурилась Варвара и ускорила шаг.
Мы быстро миновали ворота университета и оказались на тротуаре, где наше внимание привлёк взревевший мотором чёрный «глазастый» автомобиль с закрытым верхом. За рулём сидел Аркашка, а рядом с ним на пассажирском сиденье довольно лыбился Лев. Автомобиль с нарочитым грохотом сорвался с места и пронёсся мимо нас, обдав выхлопными газами. Вот позёр… В глазах Кондратьева мелькнуло слово покрепче, а вот Варвара восхищённым взглядом проводила тачку. Ядвига же пренебрежительно изогнула губки и двинулись по тротуару, не обращая внимания на прохожих, кои, словно застигнутые врасплох тараканы, шустро исчезали с улицы.
Благо, нам пришлось пройти всего ничего. Мы преодолели лишь один квартал, а потом нырнули в арку и очутились во дворе-колодце под прицелом окон и дверей.
Тут Варвара посмотрела на потемневшее небо, начавшее плеваться водой, а затем, поколебавшись, предложила нам с Рыжиком:
— Судари, может, вам стоит переждать дождь в нашей с Ядвигой Робертовной съёмной квартирке?
— Думаю, пшто лёгкий дошджик су-дарям не навредит. Всего добрего, — сурово выдала полька, решительно схватила подругу за руку и втащила её в парадную. Та едва успела попрощаться с нами.
— Ловко она меня подловила. Моими же словами, — восхищённо сказал Макс, слизал с нижней губы капли небесной влаги и весело глянул на меня. — Нам с вами делить нечего, Никита Алексеевич. Мне больше по душе Ядвига Робертовна, хотя признаю, что Варвара Ульяновна тоже диво, как хороша. То-то этот надутый индюк Морозов положил на неё глаз.
— Хм, а знаете, что, сударь… — задумчиво произнёс я, видя перед собой ценный кадр. — Не прогуляться ли нам до ближайшего трактира? Думаю, мы можем с вами поладить.
— Замечательная идея. Я как раз знаю один славный трактир поблизости. Там можно выпить по чарочке да свести более близкое знакомство.
— Ведите, Максим Александрович.
Наш дуэт торопливой поступью покинул двор. И по пути я принялся анализировать поведение Варвары. Кажется, она не женщина-вамп, не роковая красотка-манипулятор, а просто жадная до мужского внимания девушка. И этому улыбнётся, и тому. Эдакая собирательница гарема, из коего потом выберет себе мужа. Стоит ли с ней продолжать общение? Думаю, да. Мне же с ней ещё учиться, да и в клубе Сафронова состоять.
— Вон трактир, сударь! — громко произнёс Кондратьев, сгорбившись под налившимися мощью струями дождя.
Не сговариваясь, мы перешли на бег, пересекли улицу и вбежали в трактир, поселившийся в полуподвальном помещении. Внутри, несмотря на четвёртый час дня, оказалось довольно многолюдно. За простенькими столиками на табуретках и скамьях сидели мелкие купчишки, приказчики и студенческого вида молодые люди. В прокуренном воздухе витали запахи водки, селёдочки, маринованного лучка и прочих народных закусок. А также звучали раскаты смеха, громкие разговоры и скрипели деревянные половицы, покрытые разводами грязи. Мне сразу понравилось это заведение. Как-то тут душевно и демократично.
Макс стал уверенно протискиваться к свободному столику у окна, которое располагалось довольно высоко над полом. Сам бы я такое место не выбрал, хотя в этом мире вряд ли через дорогу сидит снайпер, только и ждущий, что какой-то зелёный новичок подойдёт к окну. Поэтому я спокойно пошёл за Кондратьевым.
Рыжик по пути приветственно кивал своим знакомым, жал руки и просто махал лапой. И одним из тех, кому он помахал, оказался раскрасневшийся половой, который сразу же принёс нам чекушку водки с этикеткой «Вдова Меринова» и глиняное блюдце с маринованными огурчиками.
Кондратьев положил мокрый котелок на подоконник со вспучившейся краской, похожей на лопнувшие нарывы, а затем умеючи разлил водку по стопкам. В нос сразу же вмазал ядрёный запах сивухи. Кажется, это самое дешёвое пойло, которое тут есть. Я поморщился. И мою гримасу заметил Рыжик. Он заговорщицки подмигнул мне, поставил две стопки рядом и накрыл их правой ладонью. Через миг из его руки стал вытекать бледно-фиолетовый туман, а лицо парня застыло, точно каменное. Он держал транс с открытыми глазами, а когда магия прекратилась — довольно улыбнулся и отнял ладонь от стопок. Водка внутри них приобрела коричневый цвет, а запах изменился в лучшую сторону.
— Самый настоящий шотландский виски, — улыбнулся Кондратьев во все тридцать два зуба.
— Да вы, как Иисус. Только он воду в вино, а вы в виски. А что ещё умеете?
— Джин могу. Вполне недурственный выходит. А ещё последние месяцы бьюсь над улучшением вкуса дешёвого вина. Чтоб, значится, оно стало лучше, чем то, которое в «Де Бержераке» подают. Потому-то туда и заглядываю, когда деньга имеется. Ну-с, за знакомство!
Мы чокнулись, выпили и закусили, а потом я беззлобно произнёс, чувствуя приятное жжение в пищеводе:
— А нет ли у вас в хозяйстве какого-нибудь любовного напитка? Без него вам долго придётся обихаживать Ядвигу Робертовну.
— Такого напитка у меня не имеется, но от Ядвиги я не отступлюсь. Любить так королеву! — бесшабашно махнул рукой парень, покосившись на засиженные мухами лампочки, которые начали разбрызгивать тусклый жёлтый свет.
— Прям любить?
— А почему нет, Никита? Ничего, что на ты?
— Ничего. Мы уже почти на брудершафт пили, — разрешил я, вытянул шею и глянул за окно. Там всё посерело, выцвело. Дождь исступлённо поливал брусчатку под аккомпанемент дьявольского грома и ослепительных вспышек молний. Возле тротуаров уже пенились
