Царство - Даниил Сергеевич Калинин
Левое крыло, в свою очередь, заняла дружина Ярослава Всеволодовича. Она, правда, также заметно уменьшилась после того, как князь отправил лучших гридей в Ладогу, на помощь сыну. Но к тремстам его ближников добавилось равное число тяжелых новгородских всадников «вечевого» тысячного полка! Новгородская или «вечевая» тысяча — это, быть может, единственный на всю Русь столь мощный городской полк, вооруженный и оснащенный на средства богатых купцов. И вои его не уступают ни в выучке, ни в храбрости лучшим княжеским дружинникам, порой даже превосходя их прочными бронями да лучшим оружием — новгородскими харалужными клинками! Наконец, еще две сотни всадников привели новгородские бояре. Последние были вынуждены усмирить свою гордость при вести о вторжении крестоносцев — и присягнуть на верность базилевсу Юрию вместе со своим князем, напоказ скрипящему зубами от негодования, но посмеивающемуся над боярами в душе…
Более полутора тысяч русских всадников замерло в составе полков правой и левой руки — ничуть не меньше, а даже и немного больше, чем у ливонцев! Впереди же войска Всеволодовичей встал сторожевой полк из двух сотен новгородцев с самострелами, да трех сотен опытных владимирских лучников с тугими составными луками — им первыми встречать натиск рыцарей, первыми гасить ударную мощь тарана крестоносцев!
Большой полк, в свою очередь, составила многочисленная пехота. Семь сотен панцирных пешцев «вечевого» полка, большая часть новгородской тысячи. И равное им число пеших гридей Владимирской земли под командованием уже отличившегося воеводы Еремея Глебовича, приказавшего тяжелым пешцам строить «ежа». На крыльях же большого полка замерло по полторы сотни лихих рубак-секироносцев из числа пеших боярских дружинников. Многие из них также облачены в брони и вооружены тяжелыми двуручными топорами — таким оружием при должной сноровке можно и рыцаря на скаку из седла выбить! Это правда, если один на один — в сторону перед сшибкой отскочить да рубануть навстречу. А вот при таране клина такой прием не сработает… Зато когда замрут на месте вражья всадники, завязнут в толпе пешцев — тогда можно и вновь помериться силами вчестной схватке!
Наконец, за «стеной щитов» отборных пешцев рати базилевса замерло три тысячи воев ополчения новгородской земли, вооруженных и защищенных куда как хуже и беднее… Но в общей схватке и они сгодятся — хоть бы и против тех же чудинов!
А в итоге войско русов в полтора раза превосходит готовый к атаке ливонский клин, что тревожит сердце ландмейстера, крепко тревожит… Вот если бы сложить в кулак все орденское войско, поставив в строй также и тех, кто поддался искушению и отправился грабить!
Но… Русы шли изгоном, выслав вперед главных сил своей рати десятки конных разъездов и перехватывая всех встреченных ими на пути немцев да чудинов. Причем расстояние между войском и разъездами сократилось лишь перед самым лагерем крестоносцев, где густую цепочку дозоров было уже не так-то и просто преодолеть… В итоге предупредить ливонцев о приближение базилевса так никто и не смог — а теперь уже никак не успеть увести орден из-под стен Пскова! Только и осталось ждать, когда откроются городские ворота и еще полторы тысячи русов ударят рыцарям Дитриха в спину!
Но фон Грюнинген — не трус и не дурак, и от своего решения дать Всеволодовичам построить рать он, все обдумав, не отказался даже в душе. Не может быть, чтобы крестоносцы проиграли эту битву — ведь с ними Бог! Да и силы пусть не равны, но подавляющего преимущества у врага нет… А значит, нет и оснований для поражения ордена — это схизматики потерпят крах и будут вынуждены признать власть папы Римского!
…Подобными мыслями ландмейстер себя успокаивал, они дарили ему надежду — и одновременно с тем позволяли мыслить трезво и здраво, не поддаваясь липкому страху. И когда, наконец, пришел черед начинать битву, он спокойно и уверенно приказал своим посыльным:
— Отправляйтесь к фон Вельвену, пусть передаст мне пятьсот арбалетчиков. А у Буксгевдена запросите всех конных латгалов!
Молча кивнув, посланники ускакали выполнять распоряжение ландмейстера. Замысел его оказался довольно прост: нисколько не сомневаясь в своих сержантах, Дитрих вознамерился с их помощью расчистить дорогу рыцарям — а на случай, если противник стремительно ударит легкой конницей по его стрелкам, фон Грюнинген решил прикрыть полубратьев ополчением латгалов. Последних было не особенно жалко — ну и потом, кому еще противостоять всадникам-лучникам, как не собственной легкой стрелковой кавалерии?! Если все пойдет наиболее удачно, и русы не решатся атаковать, то основные силы ордена двинутся вперед еще под прикрытием арбалетчиков. И только при приближении клина крестоносцев пешие сержанты разойдутся на фланги — защищая их уже от дружинников русов!
А если нет — что же, латгалами ведь можно и пожертвовать…
Следующие распоряжения фон Грюнинген передал с посыльными, направленными им к комтурам и епископу:
— Тевтонцы и рыцари Буксгевдена должны быть готовыми к отражению атаки рыцарей врага. Для этого им необходимо удержать не менее половины своих людей от тарана и быть готовыми ударить навстречу русам. Общая атака по моему сигналу!
Мерно печатая шаг, двинулась вперед плотная толпа сержантов-арбалетчиков, веером расходясь в стороны по мере приближения к русам. Угрюмо молчат полубратья, только легкое звяканье железа раздается над их рядами — а сердца крестоносцев стынут при виде могучей рати схизматиков… Многочисленны реющие на ветру стяги с грозно взирающими на крестоносцев ликами Спасителя и Богородицы, а над головами русов словно вырос целый лес копий! И на крыльях их войска ждут своего часа многие сотни дружинников-рыцарей… При желании им не составит никакого труда втоптать ливонцев в землю! И что с того, что позади арбалетчиков неспешно движется вперед также двести крещеных латгалов — разве легкие конники остановят натиск тяжелых, бронированных всадников?!
Но не панцирных гридей стоит бояться крестоносцам... Уже зарядили свои самострелы новгородские «балистарии», уже наложили на тетивы срезни с широкими наконечниками владимирские стрелки! А ведь их составные луки бьют на то же расстояние, что и германские арбалеты — зато раза в три превосходят их в скорострельности… И когда первые сержанты приблизились к русам на
