Воевода (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

Андрей медленно вышел на крыльцо, с которого отошли все иные. Поднял антропоморфное забрало-личину своего шлема и огляделся.

За ним вышел еще один воин в аналогичных доспехах. И откинув забрало удивил всех присутствующих лицом Марфы. С очень таким хмурым и боевым настроем. В своих маленьких, но цепких руках она очень уверенно сжимала клевец и щит.

Вперед вышли отец Афанасий, купец Агафон, дядька Кондрат и прочие. А также Игнатий де Лойола, который во время возни с хворостом успел немного перепачкаться в саже.

Воевода отсалютовал копьем.

— Благодарю други! От всего сердца благодарю!

— Это нам тебя благодарить надо! — воскликнул дядька Кондрат. — Вон как нашу жизнь к лучшему поворотил.

Андрей улыбнулся.

Искренне.

Его глаза прямо заискрились от переполнявших его чувств.

Он переводил взгляд с одного стоящего возле крыльца человека на другого и везде видел только подтверждения этих слов.

Андрей же меж тем, поняв, что пауза затягивается, продолжил:

— Кто-то живой из заговорщиков остался?

И все засуетились, бросившись их осматривать. Но тщетно — все мертвы. Кого-то сразу пулей сразило. Кого-то рапирой или еще чем. А кого и добили в порыве эмоций. Разве что прояснилось кое-что в плане персоналий. Сняв шлемы с заговорщиков удалось прояснить их личности. Ими оказались те самые люди, которых и воевода, и священник подозревали.

Оставалось понять — кто остальные.

Все говорило на то, что прочие подозреваемые. Но не пойманный не вор. Желавших воздержатся хватало. И мало ли как все на самом деле повернулось?

[1] Кроме всего прочего Гонорий был женат сначала на старшей, а потом на средней дочери Стилихона. Хотя поговаривают, что он либо был импотентом, либо не любил девочек, либо еще какой-то фактор имелся, однако обе его супруги так и остались девственницами.

Глава 8

1556 год, 23 мая, Тула

После освобождения из поджигаемых палат Андрей колебался недолго. Минуты две или три. Просто встретился взглядом с женой и все понял. Какими бы ни были последствия, но если прямо сейчас он не начнет действовать, то ее доверие он потеряет. Даже несмотря на совершенно непредсказуемый риск.

— Други мои, — произнес он. — Остальные заговорщики разбегались впопыхах. Это змеи, что прикидывались нашими товарищами. Посему, прошу вас помочь и схватить их.

Толпа отозвалась очень живо, поддержав предложение воеводы. И Андрей развил бурную деятельность.

Полсотни стрельцов осталось караулить у палат воеводы как оперативный резерв. Тут же остались и католики с отцом Афанасием. Купец Агафон со своими отошли на подворье, ибо там было что брать. И сии богатства требовалось оберегать. Остальные же, разделенные Андреем на группы человек по десять, отправились проверять тех или иных персонажей. И, в случае любых подозрений, приводить их к палатам.

Воевода же спешно готовил камеры-одиночки. Чтобы задержанные не могли сговориться. Мест, разумеется не хватало. Пришлось подключать и купца, и священника и кое-кого из иных влиятельных людей, чтобы они выделили свои подворья с чуланами, подсобками и прочим.

Пытаясь организовать хоть что-то Андрей столкнулся лоб в лоб с катастрофической бедой о которой ранее и не задумывался. Оказалось, что реальное Средневековье или ранее Новое время ничуть не похоже на идеалистичные картинки из компьютерных игр или сказочных романов.

Там, в играх, были тюрьмы. Нередко поистине монументальные. Здесь — нет. Вообще никаких нет. Во всяком случае регулярные, специальной постройки. В случае необходимости использовали всякого рода подсобные помещения.

Там, в сказках, имелась городская стража на содержании города или лично монарха, которая выполняла функцию и полиции, и спецназа. Она была упакована в добрые доспехи, хорошо вооружена и зачастую представляла собой непреодолимую силу для уличных преступников, малолетних дебилов и прочей героической публики. Здесь же ее попусту не имелось. Вообще.

Вместо нее применяли собираемую по случаю милицию, то есть, ополчение обывателей. Которое было не всегда, не везде и представляло из себя обычных местных жителей без какой-либо подготовки и специального снаряжения. А главное — на абсолютно добровольных началах. Да, конечно, какие-то бонусы они могли получать от такой помощи. Но в целом цель милиции заключалась в общественном благе и это же благо и выступало платой. Посему милиция собиралась крайне редко, действовала недолго и крайне непрофессионально.

Вот как сейчас.

Ведь эти бойцы были добровольцами.

И более-менее внятно они не могли ни задержание провести, ни опрос, ничего из того, что не входило в круг их повседневных обязанностей. То есть, каждый милиционер действовал сообразно своей профессии. Булочник как булочник, мясник как мясник, печник как печник…

Косвенно это сказалось и на том, почему не удалось взять пленных.

Много людей романтизируют Средневековье. Дескать рыцари, благородство и палеодиета без всяких ваших ГМО, вкусовых добавок и стабилизаторов. Поэтому и с пленными дела обстояли лучше. Ведь даже в будущем, при плотном автоматическом огне могло оставаться до трети раненых после боя. Почему же тут их не было?

Все просто.

В конном бою там да, могло сложится по-разному. Однако во время пешей схватки упавшего на землю добивали, если требовалось через него переступать и идти дальше. Хуже того — делали контрольный удар, если имелись сомнения в его мертвом состоянии.

И никакого садизма. Просто никто не знал, отчего он упал. Мало ли поскользнулся и прикинулся мертвым? А пеший бой нередко велся в плотном контакте. Поэтому внезапное появление за спиной злодея с острыми предметами могло закончиться фатально. Не только для того, кто пожалел человека, но и для всего отряда.

Посему практически повсеместно упавших добивали во время пеших стычек. Что в Испании, что на Руси. И попасть в плен было не так просто. Тут за тобой должны были либо специально охотится по какой-либо причине, либо ты сам в плен попытаешься сдаться. И не факт, что получится. Особенно в пылу боя. Возня с пленными — отдельная сложная задача. Все-таки воины — это не людоловы-разбойники и зачастую нужными навыками попросту не обладали. А посему им проще было убить от греха подальше, особенно если обстановка вокруг наблюдалась напряженной.

Тут нужно понимать — это все правдиво только для пешего боя. В конном столкновении упавший раненый боец не представлял такой угрозы. Поэтому зачастую его могли не трогать. И тут могло пойти все по-разному. И да. Ни о какой Гаагской конвенции в те годы не знали. Как и ни о каких нормах международного права. Посему пленных, даже сдавшихся в плен, могли попросту развешать на ближайших суках, если они сковывали движение войска или как-то еще мешали.

Понятное дело, что эти стрельцы и помещики не были швейцарской пехотой, встретившей ландскнехтов[1]. Или наоборот. Но действовали они полностью сообразно ситуации. Поэтому, переступая через упавших или обходя припавших на колено раненых, тупо их добивали. От греха подальше. И шли вперед.

Ведь цель их была ясна и предельно конкретна. Как можно скорее пробиться к палатам, отогнать врагов и отбросить хворост, дабы здание не занялось пожаром. Вот они ее и выполняли как могли.

С задержаниями такая же пошла петрушка в полный рост.

У палат воеводы было около сорока человек. Сбежало больше двадцати. А задержали всего одиннадцать. Остальные нашли оправдания в глазах коллег. Да и те, кого взяли ругались и призывали кары на их головы. Дескать, мерзавцы — невиновных куда-то ведут.

С задержанными тут же начал работать Андрей. Их всех развели по одиночным импровизированным камерам. И он, вытаскивая по одному, применяя против них один и тот же сценарий.

— Твои подельники сознались во всем и показали на тебя, — усталым тоном говорил Андрей.