Второй шанс 5 (СИ) - Марченко Геннадий Борисович
– Первый, продолжающий историю хронопутешественника, я уже прочитал, сейчас начал «Ладожского викинга», – стряхнув пепел в пепельницу в виде морской раковины, сказал он. – Если этот фильм нормально сдадим, то сразу подам заявку на вторую часть. А викинг мне пока тоже нравится, но раньше, чем не закончим с похождениями нашего героя в Карпатах – за него взяться не получится… Кстати, хочешь, познакомлю тебя с исполнителем роли Вити Фомина?
– С радостью!
– Если немного со своей спутницей подождёте, то он буквально минут через пять-десять должен подойти…
Не успел он закончить фразу, как раздался стук в дверь, и в проём просунулась блондинистая голова Харатьяна.
– Здравствуйте, Станислав Иосифович!
И тут же в мою сторону метнулся взгляд, в котором проступило явное узнавание.
– Привет, Дима! Знакомься, это автор сценария, писатель, музыкант и боксёр Максим Варченко. А это его… его знакомая, Инга, кажется? Вот, Максим и Инга.
– Очень приятно!
Харатьян шагнул навстречу, и мы пожали друг другу руки. Ингу он приветствовал аналогичным образом, слегка сжав её ладошку.
– Жаль, что не удастся познакомиться поближе, – сказал я, – нам ещё нужно к пяти часам успеть на Ярославский вокзал.
– Куда это вы собрались, в Ярославль, что ли? – как бы с ленцой интересуется Ростоцкий.
– В Лесном сегодня выступает группа «Високосное лето», говорят, последний концерт, после которого группа прикажет долго жить.
– Эх, а можно с вами? – сделал умоляющее лицо Харатьян.
– Так у тебя же встреча.
Я кивнул в сторону Ростоцкого. Тот махнул рукой:
– У нас разговор, в общем-то, на пять минут, я просто хотел Дмитрию показать твой сценарий. На, держи, почитай на досуге, только не потеряй, пока в этот… в Лесной катаешься.
– Обещаю, буду хранить как зеницу ока!
– Ну тогда бегите, а то и впрямь опоздаете.
На вокзале мы оказались за четверть часа до отправления электрички. По пути я успел просветить Харатьяна, что вход на мероприятие будет осуществляться по билетам в виде таких вот первомайских открыток.
– Ничего, если не удастся купить – как-нибудь пролезу, – самоуверенно пообещал Дима.
В электричку и впрямь набилось полно молодёжи, по виду большинство студенты. Причём как минимум половина без билетов, и контролёры, зашедшие в наш первый вагон, где народ не только сидел, но и стоял, тут же принялись обилечивать.
Пока ехали – за это время нас с Харатьяном успели узнать, и на какое-то время мы оказались в эпицентре внимания примерно половины вагона. К счастью, порвать на сувениры не успели, так как электричка остановилась, и нас с другими пассажирами вынесло на платформу «Лесная». На краю платформы располагался стенд с расписанием движения пригородных поездов. Действительно, последняя электричка на Москву проходила в 22.05.
Тем временем вся толпа ломанулась в сторону посёлка, и наша троица следом. До выстроенного в стиле сталинского ампира Дома культуры с колоннами на входе и лепниной сверху идти оказалось тоже недолго. Здесь на входе в зал меломанов встречали двое крепких ребят, которые надрывали открытки и в таком виде возвращали их владельцам. Тут-то Харатьян и занервничал, так как кассы были закрыты, а никто поблизости открыток не продавал. Видно, всё было заранее распродано по своим ещё в Москве. Вообще непонятно, как в госучреждении по каким-то открыткам проводится полуподпольный концерт.
– Ребята, давайте я вам заплачу, а? – обратился он в отчаянии к одному из контролёров.
– Иди-иди, – буркнул тот в ответ, – тут или с билетом – или от ворот поворот.
– Это ж артист Дмитрий Харатьян, – вступился за спутника.
– И чё? Хоть Юрий Никулин – без билета пускать запрещено… Ты-то будешь проходить? Если нет – не мешай людям.
Мы отошли в сторону. Как-то не хотелось бросать Харатьяна в одиночестве и расстроенных чувствах. Какая-то патовая ситуация.
– Бли-и-ин… Чё ж делать-то?
Дима оглядывался по сторонам, словно бы пытаясь разыскать взглядом кого-то, кто сможет продать ему билет. И такой человек нашёлся, вернее, не человек, а спекулянт – парень с утиной физиономией и в клетчатой кепке.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})– Ребята, лишний билетик есть, возьмёте?
– Почём, – обрадованно поинтересовался Дима.
– Червонец.
Улыбка медленно сползла с лица нашего спутника.
– Слушай. Ну поимей совесть, ну хотя бы за семь давай…
– Не, червонец, – мотнул тот головой. – Если не хотите – я другого покупателя найду, тут много таких безбилетников.
– Бли-и-ин, – снова протянул Харатьян, – у меня только восемь рублей осталось.
Я вздохнул и сунул руку в карман.
– Давай свой билет.
И тут же передал открытку Дмитрию. Тот захлопал глазами, потом промямлил и тоже полез в карман:
– Слушай, вот, у меня есть восемь рублей, мелочь я на проезд оставлю…
– Так, ты давай свои восемь рублей придержи, они тебе ещё пригодятся. А я, Мить, могу себе позволить провести на концерт актёра, который исполнил главную роль в фильме по моей книге. Всё, пошли, а то уже скоро мероприятие начнётся.
В зале все сидячие места оказались заняты, так что нам пришлось притулиться возле стены, но хотя бы мы оказались недалеко от сцены. Слава Богу, в этой толкотне и полусумраке при довольно слабом освещении нам удалось остаться неузнанными. На сцене стояли инструменты: гитара, бас-гитара, клавишные и ударная установка.
– «Високосное лето»! – заорал кто-то в зале. – Дава-а-ай!
Впрочем, никто крикуна особо не поддержал.
Свет в зале начал гаснуть лишь двадцать минут восьмого, причём погас он полностью, даже на сцене не было ни видно ни зги. В зале послышался свист, кто-то опять заорал: «Високосное лето», затем со стороны сцены послышись сначала звук падения чего-то тяжёлого, а затем кто-то негромко выругался. Ещё полминуты спустя раздался звук электрооргана, в который начала медленно вплетаться электрогитара. Постепенно огни рампы над сценой начали светлеть, и вскоре авансцена осветилась красным, зелёным, жёлтым и голубым. Теперь-то можно было разглядеть участников квартета. Кутикова с бас-гитарой я узнал сразу, Ефремов за барабанами тоже вроде узнавался. То, что за клавишными Крис Кельми – мне уже заранее рассказали в электричке, в целом же прибалт почему-то ещё не очень сильно походил на себя середины 80-х. Про то, что вон тот бородатый и патлатый гитарист – Александр Ситковецкий, мне тоже рассказали. Как и про вокалиста Владимира Варгана.
Первые минут сорок шла арт-роковая песенная программа, состоящая из песен «На продажу», «Доверься медленной реке…», «Повелитель снов», «Ослепший художник», «Свиньи рвутся в бой», «Колдун крадет стеклянных лебедей»… В один из моментов Кельми скрылся за кулисами, а минуту спустя появился в чёрном, обтягивающем костюме, на который флюоресцентной краской был нанесен трафарет скелета. Публика пришла в неописуемый восторг, у меня же этот перформанс вызвал лишь улыбку.
Если будем ставить своё шоу, то я уж построюсь сделать что-то более зрелищное. До этого мы как-то не обращали особо внимания на эту сторону наших шоу, сделал всем одинаковые майки – и хватит, считая, что наша музыка говорит сама за себя. Но ведь народ-то вон какой падкий на внешние эффекты, доходит до нас понемногу поветрие с Запада.
Я покосился на Ингу и Харатьяна. На их лицах застыло благоговейное выражение. Нет, надо точно сделать супершоу, естественно, не переступая границ цензуры. Никаких сатанинских ритуалов типа откусывания куриных голов и литров крови на сцене. Всё можно сделать куда как менее эпатажно, но вполне достойно.
Между тем первая часть концерта закончилась, и Ситковецкий объявил, что сейчас будет исполняться рок-опера «Прометей прикованный». Сзади появился серебристый занавес с молниями, видимо, символизирующими гнев Зевса. Ситковецкий внушительно, с легким театральным подвыванием начал:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145}) Олимп в руках владыки-Зевса, Зевс – бог богов и бог людей, Не ведает законов громовержец, А непокорных в мир теней Нетерпеливою рукою отправляет… Конца не будет мукам Прометея! А ведь к спасенью был надежный путь… Кутиков изображал Богиню Ужасов, и от его воплей кровь стыла в жилах: Прометей, от мук ты никуда не скроешься! Прометей, от них тебе не убежать, Но росой свободы ты тотчас умоешься, Стоит тебе только тайну рассказать!
