Шеф-повар Александр Красовский 2 (СИ) - Санфиров Александр

Главное, чтобы пока мы перекусываем, к нам не зашел стюарт, и не посоветовал заняться едой в другом месте.

Несмотря на экономию, каюту я взял не бюджетную, в ней имелся душ и туалет, поэтому мы с удовольствием помылись в душе, перед сном. К сожалению, душевая кабинка была слишком мала, чтобы уместиться в ней вдвоем, но настроение нам это не испортило.

Готовясь ко сну, Люда, сидя на койке, перебирала бумаги в своей сумочке.

— Люда, что ты там разглядываешь? — спросил я, удивившись их количеству.

Та, после моего вопроса, сначала попыталась сумку закрыть, но потом, вытащила и протянула мне толстую пачку конвертов, перевязанных ленточками.

— Ну, Людка, дает, — подумал я, — надо же забрала с собой все письма, что мы два года друг другу писали. Интересно, что там у неё ещё имеется?

Жена между тем маникюрными ножницами отпорола подкладку сумки и достала с её дна тонкую пачку денежных купюр.

— Вот, видишь, я все твои деньги тебе возвращаю, и ещё сто пятьдесят рублей я сэкономила, — гордо заявила она. — А сейчас признавайся, откуда ты взял двадцать тысяч, лежавшие у нас в комнате под подоконником?

В ответ я рассказал ей всю историю с деньгами, за что сначала был отруган, а потом прощен. Прощен я был, естественно, когда мы уже переместились в койку.

В шесть часов, когда мы еще спали сладким сном, в двери осторожно постучали.

Натянув брюки, я приоткрыл дверь. Молодая шведка, тянувшая за собой тележку с корзинами постельного белья, сообщила, что через двадцать минут придет менять белье на кроватях, поэтому желательно, чтобы мы освободили каюту к этому времени.

Пришлось вставать, одеваться и двигать к ближайшему ресторану, где можно было перекусить за шведским столом.

Когда накладывал салат на тарелку, в голову пришла неожиданная идея.

— Люда привезла десять тысяч рублей, Ритты Пеккарайнен больше нет, так что надо думать самому, как обратить их в нужную валюту. А что если поговорить об этом с Питерсом, или Перссоном? Они оба жулики еще те, хоть и работают на контрразведку.

Ритте тогда знакомые обменяли баксы с явным дисконтом, хотя официально доллар стоит шестьдесят копеек. Хотелось бы чего-то лучшего. Для начала попробую поговорить с Петерсом, его конторе, однозначно, советские деньги пригодятся на оплату своих шпионов.

Но сначала ему верну должок десять штук баксов, а уж потом предложу купить рубли. Он ведь их явно не на свои деньги будет покупать. Так, что если все получится, то я окажусь в прибыли на шесть тысяч баксов. По крайней мере, не нужно будет думать, как оплачивать работу Сандберга по легализации Людмилы.

Ставить машину позже всех иногда к удаче, потому, что выехал с парома я третьим по счету. Когда же мы выехали с территории порта, время уже подходило к половине девятого утра. Из ближайшего телефона-автомата я отзвонился адвокату и Линде.

Последняя меня успокоила, что с моими машинами все в порядке, оба продавца усердно трудятся, выручку сдают вовремя, правда, без моего участия в продажах она просела больше чем на треть.

А Сандберг, после недолгого раздумья назначил мне визит на двенадцать часов дня уже сегодня.

Я прикинул, что мы успеваем за свободное время доехать до дома, там переодеться и уже в более приличном виде отправиться к законнику. Ну, и конечно, Люде не терпелось увидеть дом, в котором нам придется жить.

Когда мы въехали в Сальтшёбаден, жена в полном восторге разглядывала роскошные виллы богачей, стоящие на берегу залива.

— Интересно, что она скажет, когда увидит нашу халупу, после этих дворцов, — думал я, проезжая мимо них.

Доехав до своего поворота, я свернул на знакомую грунтовку, и машина заколыхалась на ухабах.

Машину во двор я загонять не стал. Все равно через два часа придется ехать на встречу с Сандбергом.

— Какой красивый домик, — выдохнула Люда, когда мы с ней вышли из машины. — Неужели и этот дом наш?

— Тебе, правда, нравится? — недоверчиво спросил я.

— Конечно, ты же сам говорил, что в нем есть вода, канализация и даже туалет и ванная комната. Смотри, как здорово! И море рядом, смотри, как красиво! Видишь, вдалеке огромный белый теплоход идет?

До дома от калитки двадцать метров мы шли минут десять, моей жене нужно было рассмотреть каждую травинку и цветочек. Потом был осмотрен сарай.

Все же, в конце концов, нам удалось добраться до дома, и зайти во внутрь.

— Красовский! Что ужасные шторы висят на окнах? — было первое, что я услышал от любимой женщины, — Их следует немедленно поменять.

Услышав эти слова, я расхохотался. Нет, женщины, есть женщины. Никогда не меняются. У нас куча проблем, надо получать вид на жительство, масса других вопросов, а ей нужно первым делом заменить занавески.

— Люд, заменим мы их, не переживай. Давай лучше разберем, все, что я для тебя покупал. Нам же все-таки надо сегодня к адвокату идти.

Это я удачно зашел. Люда на время забыла о шторах, и принялась разбирать те немногие вещи, что я для неё старательно выбирал в магазинах Хельсинки.

Если бы было обойтись без этого, я вообще бы этим не занимался, потому, что прекрасно понимал, что они ей не понравятся. Я лишил жену самого большого счастья в жизни, выбрать себе наряд. Такое не прощается и эти платья и блузки будут убраны подальше. Но сегодня ей придется хоть что-то из них надеть на себя.

Надо отдать должное Люде, вслух она мои покупки не комментировала, только иногда печально вздыхала, примеряя очередную блузку и разглядывая себя в старом мутном трюмо, сделанном в начале века.

В двенадцать часов мы с ней уже сидели в приемной адвоката. Еще когда я говорил с ним по телефону, то заметил, как фальшиво он удивился тому, что я появлюсь у него со своей женой. Вероятно, уже был в курсе этого события.

Когда же мы зашли к нему в кабинет и начали беседу, убедился в этом ещё больше.

— Ну, а что удивляешься, — успокаивал я сам себя. — Почему тебе должны верить, и контрразведка была бы не контрразведкой, если бы не держала под контролем таких, как ты подозрительных личностей из-за железного занавеса. Это спустя пятьдесят лет, у них уже не хватит никаких сил и средств, чтобы отслеживать каждого мигранта. Так, что Сандберг, как лояльный гражданин обязан помогать своим спецслужбам, ну а они со своей стороны держат его в курсе некоторых событий, особенно тех, что непосредственно коснутся его интересов.

Сандберг, когда мы зашли, поднялся и встретил нас стоя. И даже галантно поцеловал руку Людмиле.

Та, непривычная к такому обращению, смущенно зарделась и чуть не выдернула свою ладонь из рук адвоката.

Когда же Сандберг в беседе пояснил, что нам нужно только написать что Люда приплыла в Швецию на лодке из Эстонии, и не вдаваться в подробности, окончательно стало понятно, что он тоже связан со спецслужбами. Ну, что же, тогда все становится еще проще.

Он, не понимая ни слова по-русски, внимательно просмотрел все документы Люды, включая её диплом об окончании медицинского училища. После чего заявил, что документы нуждаются в переводе и нотариальном заверении. Напугав нас этими словами, тут же заявил, что возьмет это дело на себя, естественно не бесплатно.

Люда написала под его диктовку заявление о предоставлении ей политического убежища и вида на жительство, сначала на русском языке, затем на английском. После чего мы в компании адвоката пошли сдаваться в полицию.

Там повторилась практически та же история, что и со мной. Жену сфотографировали в анфас и профиль, сняли отпечатки пальцев.

Затем в кабинет зашел какой-то крупный полицейский чин, одобрительно похлопал меня по плечу и сообщил, что уже пару раз пробовал мою стряпню и она ему понравилась, а главное понравилась его жене.

Люду в тюрьму не отправили, хотя адвокат не исключал, что такое вполне могло произойти. Еще бы! Жена, в отличие от скромного меня, ухитрилась нарушить три государственных границы, спасибо адвокату, что доблестно сражался за наши права. После пребывания в полицейском управлении, мы простились с Сандбергом и, оставив у него документы, поехали проверить, как идет торговля у моих работников.