Новый старый 1978-й. Книга четвертая (СИ) - Храмцов Андрей
Далее опять телефонный вызов отвлёк меня от мыслей о планах на сегодня, которые предстояло успеть выполнить. Вот кого я не ожидал услышать, так это Ольгу Николаевну из Кремлевского Дворца съездов, хотя когда мы в пятницу прощались, я оставил ей свой телефон в машину. Правильно, мне же ей гитару нужно вернуть и барабаны Бонго.
— Привет, Андрей, — сказала главная по праздникам и концертам в КДС. — Слышала о твоей второй Звезде и видела вас со Светланой на Мавзолее первого мая.
— Здравствуйте, Ольга Николаевна, — ответил я, уже подъезжая к агенству. — Сразу каюсь, совсем забыл о музыкальных инструментах. Всё верну, когда скажете.
— Не волнуйся, они пока мне не нужны, да и тебе могут пригодиться. Ведь у тебя в «России», как я слышала, ещё два концерта намечаются. Вот после них и отдашь. Рассказывают, что к тебе Леонид Ильич приезжал?
— Было дело. Он мне Ленинскую премию вручил и мы с ним спели вместе мою песню на два голоса.
— Теперь понятно, почему тебя стали «внуком Брежнева» называть.
— А вы, оказывается, очень информированная женщина. Мне вас следует бояться или любить?
— Лучше второе. А звоню тебе напомнить, что у нас завтра начинаются репетиции концерта на 9 мая. Мне прислали список, что ты там значишься как исполнитель аж двух песен. За что такая милость, догадаться нетрудно.
— Да, есть такое. Исполнил я позавчера три песни в Большом Кремлевском Дворце за праздничным столом и две из них членам Политбюро понравились. Видимо, тогда и решили, что я тоже должен выступить на концерте с ними.
— Вот теперь будь любезен к нам на репетицию приехать завтра к трем часам дня. У меня написано, что ты исполняешь их один и под гитару.
— Да, один. Вот только хотелось бы ещё видеопроектор, который я использую для своих концертов, и у вас в КДС задействовать. Не возражаете?
— Почему нет. Дело хорошее. Я этот вопрос сама решу. А ещё что придумал?
— А ещё человек двадцать в белых маскировочных халатах и с ППШ нужны для мизансцены в одной моей песне.
— Макеты автоматов на складе были, масхалаты найдём, а вот двадцать человек надо искать и договариваться.
— У меня есть двадцать моих фанатов, они сыграют наших солдат в Блокадном Ленинграде. Все комсомольцы и отличники учебы.
— Уговорил. Тогда мне список к завтрашнему дню составь с фамилиями и анкетными данными.
— Хорошо, сделаю. Фотографии нужны?
— Желательно.
— Всё понял. Пугачева выступать будет?
— Да, будет. Она с гастролей обещала сегодня вечером вернуться. И Сенчина тоже, с кем ты «Замыкая круг» пел.
— Понял, завтра в три обязательно буду.
Вот ещё две проблемы на меня свалились: репетиция и Сенчина. Хорошо, что из инструментов только гитара понадобится, а вот с Сенчиной сложнее. Хотя что я переживаю раньше времени. Она женщина умная. Даже если она Солнышко рядом со мной увидит, скандал устраивать не будет. Вот так, уже начинаются первые напряги с пересекающимися друг с другом моими женщинами, но я думаю их на месте разрулю. Не женщин, конечно, а проблемы.
Я хорошо помнил выступление Александра Розенбаума на сцене с песней «На дороге жизни» со взводом солдат в белых масхалатах, которые проходили мимо него на заднем плане, когда он пел. Вот так я и буду это делать, а со второй песней в этом же плане что-нибудь придумаю. Надо в Госфильмофонде попросить организовать нарезку копий военной кинохроники и сделать склейку фильмов о блокадном Ленинграде. Для второй песни нечто подобное тоже смонтировать, а потом записать на кассету для видеопректора. Решив это дело с двадцатью добровольцами не затягивать, чтобы не забыть, позвонил Димке и сказал, чтобы отобрал двадцать самых лучших и рослых фанатов и завтра в три привёз в Кремль на репетицию вместе с их анкетами и фотографиями.
Закрыв машину, я направился в агенство, позвякивая своими двумя Звёздочками. На проходную я вошёл, как к себе домой. Не, дверь ногой я не открывал, просто я здесь так часто бываю, что эта контора мне стала вторым домом. Все вон как со мной здороваются, поздравляют, на награды мои косятся. Вот так, месяц назад сюда скромным юношей приехал, а сейчас Герой и даже дважды.
— Здравствуй, теперь уже дважды Герой, — встретил меня в своём кабинете Ситников, как будто прочитав мои мысли. — Дай я на тебя посмотрю. О, и медаль за Ленинскую премию теперь тоже блестит. Значит два раза поздравляю. Тогда и с прошедшим Днём рождения тоже.
— Здравствуйте, Василий Романович, — поздоровался я с Ситниковым, выпячивая грудь колесом, чтобы иметь бравый вид. — Спасибо за все поздравления.
— Вижу, вижу. Прям как на параде.
— Ну так Петр Первый не зря повелел: «Подчиненный перед лицом начальствующим должен иметь вид лихой и придурковатый, чтобы умом своим не смущать начальства».
— Да, только я тебе никакое не начальство и ума тебе не занимать, на троих хватит. Присаживайся. Тут Юрий Владимирович сказал о своём тебе подарке. Вижу, ты пистолет за поясом носишь. Вот как раз и мой подарок пригодится. Тебе от меня по случаю всех праздников наплечная кобура к нему, носи на здоровье.
— Спасибо огромное, — ответил я, скинул пиджак и нацепил кобуру, убрав туда свой ПМ. — Вот теперь совсем другое дело, а то мешал очень.
— Пока англичан нет, скажу тебе, что твоя идея с концертом на Красной площади получила на самом верху добро, так что ты своего Стива можешь сегодня порадовать. Местным из EMI мы говорить ничего не будем, они могут быть не в курсе всех дел. Поэтому сам сегодня свяжись с Лондоном и поставь их в известность.
— Это очень хорошая новость. Я уже их обрадовал с концертами в «Лужниках», теперь и Красная площадь для них открыта.
— Кто всё это организовывать будет?
— Я свой центр «Демо» сейчас по линии ЦК ВЛКСМ организовываю, вот он и будет принимающей стороной. И, конечно, без вашей помощи мне не обойтись.
— Вот хитрец. А говорил, что пока не привык к своему статусу. Всё ты теперь и без нас при поддержке самого Леонида Ильича сможешь сделать.
— А люди, а опыт, а связи? Не, я пока один это не потяну. Вот с вами и вашими людьми мы точно всего можем добиться.
— Уговорил. Кто у тебя этим будет заниматься? Вольфсон?
— Да, Александр Самуилович. Я подумал, что Вольфсон мне может пригодиться в Лондоне. Язык он знает, а вот опыта организации такими масштабными концертами там наберется, как и я. Так что у меня большая просьба сделать ему загранпаспорт, можно не дипломатический, а служебный. Вот его анкета, Василий Романович. Я понимаю, что с пятой графой у него проблемы, но может можно, в качестве исключения?
— Если только для тебя и в качестве исключения. Ладно, сделаю. Но смотри, если он сбежит в Израиль, нам точно головы оторвут.
— Не сбежит, я за ним присмотрю. Спасибо за всё. Я в долгу не останусь. Завтра собираюсь к товарищу Пастухову заехать. Обозначить задачу с центром и получить ЦУ.
— Он тебя знает, поэтому проблем не будет. А ценные указания он давать любит. И вот ещё что. На верху решено Пугачевой не дать разрешение на концерт и съёмки фильма «Карнавал» на Красной площади, так как двух концертов у Кремля будет слишком много. Поэтому ей дадут добро на Ленинград на Дворцовую площадь.
Но я знал, что и на Дворцовой ничего не состоится. Этот фильм с Аллой надо будет переключить на наш центр и сыграть в нем вместе с Пугачевой. У неё тоже в спонсорах англичане, ЕМI будет проще у них всё выкупить и дешевле, когда всё сорвётся. Вместо Карлоса Сантаны приеду я, как мировая звезда, сын русских эмигрантов, и мы вместе с ней выступим в Питере.
— Я понял. Алла может начать шуметь, но Ленинград её тоже устроит. Мы с ней завтра на репетиции увидимся и всё это дело обговорим.
Тут появились улыбающаяся английская пара низенького толстячка Брайана в сопровождении длинной худышки Маргарет и я решил просканировать их мозги на предмет цены, которую они хотят предложить за мою песню. Они её слышали и премьер-министр им дал конкретное задание её купить. Ого, а она с ним спит. Ну понятно, он её босс и она не может ему отказать. Стоп, так она вообще «розовая», вот это номер. На что только не пойдёшь ради карьеры. Так, с Маргарет всё ясно, теперь поработаем с Брайаном. Ага, а у него в Лондоне жена, тот ещё любитель бесплатной клубнички получается. Ну-ну, они хотят с самого начала предложить прошлую цену на мои песни, но руководство им сказало, что если я упрусь, то торговаться до 195 тысяч, это потолок. Вот с потолка мы и начнём, только дадим им возможность сохранить лицо.
