Александр Афанасьев - Период распада часть 3
— Быстрее! Быстрее! — сержант подгонял своих людей, хоть они и так не медлили, пойди-ка, помедли под минометным обстрелом — двигаемся!
Вместе со всеми он совал в кузов ящики, их ставили на пол — это еще одна наука, если держать ноги не на полу, а на чем-то, то поставлено на пол, да хоть на ящиках с боеприпасами — при сильном подрыве тебе не сломает голени и ступни.
— Готово, сэр! — Вальдес остановился рядом, на периметре уже зачастили пулеметы
— В машину! Мы выдвигаемся!
Сам сержант пересчитал по головам своих солдат, набившихся в машину как сельди в бочку, сам сел последним, в кабину. Стреляли на периметре уже всерьез.
Ганнер, заняв свое место в прикрытой со всех сторон листами и бронестеклом огневой точке, в которой были обычный пулемет и крупнокалиберный, изо всех сил саданул ботинком в стенку, давая понять, что все в порядке и можно отправляться.
Неприятности начались почти сразу — как это обычно и бывает. Их машина шла второй в небольшом конвое, впереди на саперном Баффало шел Мастерсон, отвечающий за проводку. Непонятно что и как — но уже на первом километре они подорвались…
— Лис-три, Лис-три, я Аватар-девять. Вышли из зеленой зоны, прошу уточнить задачу по городу, как понял, прием!?
Вместо ответа дорожное полотно, которое вроде как проверялось каждый день (саперами Афганской национальной армии) вдруг вздыбилось, подобно норовистому коню и сильно подбросило Баффало так, что на какое-то мгновение казалось, что машина перевернется. Что же касается шедшего вторым Мастиффа — им тоже досталось, но уже мельком. Просто по броне изо всех сил хлестанул град камней, и мутное облако пыли и гари накрыло их, машина пошатнулась, но устояла…
— Ай-и-ди!
— Не останавливаться! — заорал сержант, понимая, что вставшая колонна это мишень для обстрела — жми!
Сидевший за рулем солдат даванул на газ, машина прыгнула вперед — но вот объехать обвешанный решетками Баффало он уже не смог — машины сцепились с жутким скрежетом, и солдат отпустил газ.
— Мы остановились!
Как назло заглох двигатель
— Из машины ни шагу! Открыть прикрывающий огонь!
Особенностью Мастиффа, да и всех других подобных машин, заказанных армией США, было то, что в них не предусмотрены были бойницы. Солдаты, находящиеся в машине, хоть и были в относительной безопасности — с решетками и навесной керамической броней Мастифф спокойно держал гранату РПГ, если не новая тандемного типа, и обстрел из пулемета ДШК с любого ракурса. Но — огневая точка была только одна.
— Что с ганнером?! Что с ганнером?
— Сэр, с ганнером хреново! — крикнул кто-то по внутренней связи
И не могло быть иначе — он то единственный попал под ударную волну. Если от осколков убережет щит — то вот от взрывной волны ничего не убережет.
— Цел!? Пусть кто-то встанет за пулемет!
За спиной, в третьей или четвертой машине кто-то все-таки открыл огонь на подавление по горному склону, пыль, поднятая взрывом, оседала. И в этот момент — еще один разрыв встал дальше по дороге, на обочине…
— Ракета! Ракетами бьют!
— Лис-три, я Аватар-девять, у нас IED, рядом с базой, колонна встала, есть пострадавшие. Нужна срочная медицинская эвакуация, как поняли?
— Аватар-девять, вас понял, машина уже вышла, повторяю — машина пошла к вам! Вопрос — вы под обстрелом, прием?
— Лис-три, положительно, нас обстреливают, огневые средства вне пределов прямой видимости, минометы или ракетные установки, прием!
— Аватар-девять, вас понял, машина к вам идет. Мы наведем удар, как только установим местоположение огневых средств, не высовывайтесь из машин, прием.
Второй взрыв — скорее всего все-таки мина — долбанул совсем рядом, их осыпало камнями и осколками.
— Сэр, медэвак прибыли. Медэвак прибыл!
Черт…
— Вытаскивайте пострадавшего. Я пойду с вами!
Сержант замотал лицо шемахом, глубоко вдохнул — и отрыл дверь, покидая уютное укрытие брони и бросаясь в злой и жестокий мир.
Пострадавшего ганнера уже вытащили из их машины, как назло это был Винсент и группа — два осталась без лидера. Он был весь какой-то серый, какими обычно бывают негры, когда им плохо и сплевывал кровь в пыль. Кровь сочилась и из носа, пахло выхлопными газами, порохом и кровью…
— Ты как? — заорал сержант, потому что ревели и моторы и пулеметы палили черт пойми, куда и вообще весь мир как с ума сошел.
— Сэр… нормально все. Отлежусь.
— Кой черт отлежишься! Мы не в патруле. Тащите его, пока и нас тут всех не накрыло к долбанной матери!
Двое из его команды, огневой команды — два держали здоровенного Винсента под руки, сержант не пойми зачем прикрывал — и так они его довели-дотащили до медэвака. Там никого из медиков не было, все ушли вскрывать наиболее пострадавший Баффало. Винсента сунули в зев громоздкого бронетранспортера — в нем можно было стоять в полный рост, он с трудом ел на кресло для сидячих раненых.
— Все нормально будет! — сержант хлопнул его по плечу — мы скоро вернемся! Семпер фи!
— Семпер фи, сэр. Спасибо…
На обратном пути они повстречали медика — тот сопровождал парней, которые тащили пострадавшего из Баффало.
— Сильно?! — проорал ему в ухо Гэтуик, полуобняв и склонившись к самому уху, чтобы было лучше слышно.
— Четверо! — проорал в ответ медик — один тяжелый. В основном ноги!
Та же самая ублюдочная ерунда. Взрыв — и несколько пострадавших с переломами ног. Как проклятье какое-то.
— Там я человека своего оставил! Он под взрывную волну попал! Выглядит хреново! Позаботься о нем!
— Принято! — ответил медик
— Давай! Удачи!
В этот момент — долбануло совсем рядом и собеседники решили, что с разговорами под огнем пора завязывать…
Дорога шла от огневой базы до аэропорта, дальше по правую сторону от дороги были казармы Афганской национальной армии, и дальше был уже сам Джей-бад, река Кабул тоже была по правую руку. Но сначала — надо было добраться до самого аэропорта.
Сам сержант Гэтуик молча оттолкнул одного из своих людей, встал в башенку ганнера за пулемет, здорово рискуя. Мало того — его машина теперь шла лидером колонны.
Сильно поврежденный взрывом Баффало оставили на дороге, теперь у них не было инженерной разведки, не было ни саперов, ни специализированной саперной машины. Кое-как объехав потушенный из огнетушителей Баффало, они устремились вперед.
У горы Ходжа-Ханафи они прошли горный участок, и вышли на ровную местность, мост на удивление не был взорван, хотя прикрывавший его чек-пойнт вел прикрывающий огонь куда-то на восток, и ему оттуда отвечали. Не останавливаясь, они прошли чек-пойнт и мост, тут дорога резко поворачивала на Шамархейль. Машин на дороге было много, в основном грузовики конвоев, многие из них стояли и они протискивались с трудом.
В Шармахейле стреляли, в небо летели трассеры и непонятно, кто стреляет, в кого и зачем. У самой обочины стоял светло-коричневый пикап афганской национальной армии, пулемета на вертлюге не было. Сержант, привычный к виду афганских армейских пикапов направил пулеметный ствол в сторону города — и только краем глаза заметил, что со стоящим в кузове афганцем что-то не то.
Боже!
У афганца был гранатомет! У этого проклятого афганца был гранатомет, и не привычный РПГ-7, а какая-то спаренная труба, и он поднимал эту трубу, чтобы положить на плечо, прицелиться в американскую машину и нажать на спуск.
Он не успевал развернуть тяжелую башню — понимал, что не успеет и развернуть и прицелиться и нажать на спуск, прежде чем афганец шарахнет по ним из этой трубы в упор. Башня была устроена так, что между бронестеклами и листами брони были промежутки, бойницы, достаточные для того, чтобы просунуть ствол М4 и нажать на спуск. М4 у него не было, и потому он сунул руку к кобуре, слава Богу открытой, а не такой какая принята в армии, вытащил свой FN* и открыл огонь из пистолета. Он просто высунул руку со стволом и открыл огонь по гранатометчику, раз за разом нажимая спуск, не целясь и молясь Христу, Аллаху, Будде и всем богам, о которых он слышал, чтобы хотя бы одна пуля попала в цель.
И пуля попала в цель. Он видел, через дорожную пыль он видел, как афганец вдруг дернулся и согнулся, а через секунду по машине забарабанили пули пятидесятого калибра с идущей второй бронемашины, превращая ее в груду искореженного металла. Афганец с гранатометом упал, и град пуль разорвал его на части…
Аэропорт — это в районе Каламукамхан — представлял собой страшное зрелище…
Все горело — горело так, как горят нефтяные скважины, не меньше. Дорога была запружена, не проехать никак, огонь был такой, как при горении нефти — черно-красный, это когда и огонь и черная гарь вместе, и он поднимался вверх не языками, а клубами, прогорая до конца уже в воздухе и превращаясь в столб жирного черного дыма, рвущийся к небесам. Было видно, что взорван чек-пойнт у поворота на аэропорт…
