Александр Романов - Триумф «попаданцев». Стать Бонапартом!
Блин. Вот она — слава! В каком-то зас… трюханом переулке встречаются двое, и эти двое не кто-нибудь, а Наполеон и Мюрат! Уж сейчас-то я его узнал: вполне похож на свои портреты… Но и Бонапарт его тоже где-то видел!..
— Да… Только, сколько я помню, двадцать первый конно-егерский сейчас в Северной армии?
— Так точно, гражданин генерал! — Будущий маршал скорчил какую-то непонятную мину и поскреб у себя в шевелюре. — Ребята задают перцу интервентам! А мне вот пришлось… по личным делам… Да я слышал, у вас и у самого были неприятности?
А… Вот теперь я его вспомнил! Якобинский клуб года два или три назад… Тогда он был, кажется, еще вообще солдатом. Я его рядом с Маратом видел. В качестве охранника, что ли? Очень он тогда часто зыркал по сторонам и все время хватался за рукоять своей сабли.
— Что — серьезные проблемы?
— Да не то чтобы серьезные… Но еще осенью могли арестовать. А сейчас… Не знаю даже — такое впечатление, что я никому не нужен, разрази меня гром!.. Хлопочу о восстановлении в полку, но пока без результата…
— Ну, уж я-то бы вас к себе обязательно взял, капитан… Беда только, что мы с вами в одинаковом положении: никому не нужны бывшие якобинцы! Ну да, это дело такое… А вот кого мы с вами спасли от апашей, а?
— А извольте видеть, гражданин генерал! Двое прелестных птенчиков!
Двое?
5Ну да… Аккурат за девочкой — мне пришлось сильно вывернуться, чтобы увидеть, оттого сразу и не заметил — сидит, скорчившись на мостовой, еще одна фигура. Мальчик, судя по всему. Чуть постарше, наверное. До нас, такое впечатление, ему нет никакого дела. А чего он руку баюкает?
— Что с ним? — я попытался встать. С некоторыми усилиями это мне удалось. Правда, тротуар как-то ненадежно пружинил под ногами и задницу ощутимо начало печь, но это были сущие мелочи.
— Мари-Луиза говорит, что у него рука сломана! Эти мерзавцы, сгори они в преисподней, слишком грубо с ним обошлись — и он потерял сознание!.. Вот только недавно очнулся…
Девочка молча истово закивала в подтверждение.
Угу… Шустер кавалерист… Уже и познакомиться успел… Или это я долго в отключке провалялся?
— Вы где живете, Мари-Лу? — припадая на порезанную ногу, я дошкандыбал до мальчишки и, шипя сквозь стиснутые зубы, опустился рядом с ним на колено. И только после этого уже сообразил, что вопрос мой дурацкий: если дети в полночь таскаются по улице — где они могут жить?
— Нигде… — подтвердила девчонка.
Парня же, похоже, конкретно ничего не интересовало, кроме замотанной в тряпье руки. Хреново… А под повязкой-то лубки… Похоже, ему доктора надо — как бы не нарушилась фиксация перелома… Жаль только — скорой помощи в этом веке еще не изобрели. И где я вам тут найду врача посреди ночи? Да и денег у меня на врача нет… То есть на врача-то вполне хватит, а вот потом доставать где-то придется… Хотя погоди-ка…
— Капитан — вы этих обыскали?
Судя по реакции, нет. А зря. В нашем положении нос воротить не стоит…
— Ну-ка, давайте глянем… Трофеи нам могут весьма пригодиться…
Обыскивать жмуриков тем не менее пришлось одному Мюрату: я из-за своей ноги не отличался сейчас большой ловкостью — в сапоге уже хлюпало. Так что, в конце концов, после завершения шмона будущий король Неаполитанский вынужден был еще и перевязывать мою… Мой афедрон, в общем. Та еще операция посреди улицы, надо сказать… Впрочем, на первое время Иоахим вполне справился. Дома потом перевяжу по-серьезному… С лекарствами в этом веке тоже, конечно, полный голяк, но у Наполеона давно уже выработался свой прием военно-полевой медицины — причем с детства еще: пропитать тряпку морской или просто соленой водой и намотать на рану — вполне, как он успел убедиться, помогает. А я, пожалуй, к тому водки добавлю — для надежности. Да не внутрь, блин — а на порез!..
Трофеи же нам достались неожиданные. Даже большие, чем я предполагал. Кроме двух кинжалов и палки, залитой свинцом (подумав, я реквизировал ее себе в качестве трости — чтоб не так нагружать раненую конечность), у отправившихся к праотцам апашей обнаружился достаточно полный кошелек (не ахти сколько, но часы теперь можно не закладывать пока!), и кроме того — вполне исправный пистолет! Что было уже достаточно серьезно: обычные гопники такое оружие с собой не носят. И не по каким-то особым причинам, а просто не воровской это инструмент. Времена нынче все-таки буколические: если прохожие слышат в переулке крик зарезаемого — они бросятся наутек, а вот если грохнет выстрел — все наоборот, соберутся поглазеть, кто это тут палит. Литет мента такой… Оттого криминальный элемент огнестрелом и не пользуется. Тогда на что он этим?
— Кто ж они такие-то?
— Мари-Луиза сказала, что эти бандиты, разорви их к чертям, держали их у себя. А они от них сбежали! И руку ее брату сломали там… Разбойники их искали и вот нашли!..
Вот пострел — и тут поспел! Я даже и не думал, что он ответит… Интересные, однако, апаши… Дети-то им зачем? Впрочем, ладно, сейчас точно не до этого: сейчас — доктор! Но вот то, что бандюки детей искали…
— Вот что, капитан! Вон там, я вижу, — сточная клоака. Давайте-ка наших жмуров — туда! И без разговоров: лучше будет, если они пропадут без следа, а то не нравится мне что-то эта история!..
Пока Мюрат, сердито сопя, стаскивал трупы в канализацию (особенно ему пришлось напрячься с громилой), я прохромал к Мари-Луизе, пересевшей теперь к брату и осторожно гладившей его по здоровому плечу. Мальчишке было худо. До слез. Так что можно было оценить, насколько беспокоит его рука. Но он крепился. Молодец…
— Держись, парень, — сказал я, опять опустившись на колено. — Сейчас мы отправимся все ко мне домой, позовем доктора — и доктор тебя вылечит. Будешь как новенький!
— А они нас больше не найдут? — жалобно спросила девочка, всхлипывая из солидарности с братом.
— Ну, эти больше никого не найдут!
— А там еще такие же есть! — возразила Мари-Луиза. — Там в доме больше людей живет!..
— Но эти же не успели никому рассказать? Откуда другие узнают? — гм, что-то мне все сильнее оно не нравится. Полицию, что ли, навести на эту малину (а то, что там блат-хата, можно не сомневаться)? Вот только по какому адресу сие гнездо находится? — Не бойся — вам ничего не угрожает! Да и зачем вы им?
— Они там много детей держат! Калечат — и нищим продают… И руку Анри для этого сломали… Они не ожидали, что он со сломанной рукой убежит, а Анри смелый, потому мы и смогли удрать!..
Смотрю на руку парнишки внимательней. А ведь это не лубки сместились — это ему именно так ее и сложили после перелома. Черт!..
Ерш твою налево!..
Кажется, в полицию тут идти бессмысленно…
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Ученик графа Калиостро
«Я не волшебник. Я только учусь» ©
1Идти в полицию бессмысленно вот почему…
Филерская служба — несмотря ни на что — в Париже действует весьма прилично. Никакие революции ей не помешали. И про данную затею они не знать не могут. Потому как если там детей калечат и нищим продают — это не маньяк-одиночка балуется. Это бизнес налаженный. И не первый день действующий. К гадалке не ходить.
А раз знают и не принимают мер — значит, схвачено у них все. И если я такой весь из себя благородный явлюсь в околоток и начну правосудия требовать… Ну-ну. Да хоть в полицейское управление всего Парижа… Та еще контора: было время, когда они сами детей похищали — причем среди белого дня! — не так уж и давно, в народе это хорошо помнят. Не хуже истории с Жилем де Рецем. Только в отличие от Синей Бороды тут концов отыскать не удалось. Поговаривали, что за всем стоял лично король — не последний, а из ранешних — и в общем, не без оснований… Так что в каком-то смысле дело почти традиционное… Ур-роды ублюдочные!..
В принципе, конечно, можно было бы обойтись и без полиции…
Революционная практика последних лет выработала свою собственную модель правосудия… Еще год назад реально было зайти в ближайшую секцию, взять там наряд национальных гвардейцев — и вломиться в этот гадюшник вооруженной силой. Тут бы справедливость восторжествовала по полной программе — никого б даже до гильотины не довели… На соседних фонарях повесили. Со вспоротыми животами. А то и просто головы поотрубали подручными средствами. И таскали бы их потом на пиках на радость простому люду… Жутко не любили якобинцы всякие проявления Порока, порожденного Старым Порядком. И боролись с ними неукоснительно, ага… У Робеспьера Справедливость пунктиком была… Именно вот так: с большой буквы…
Беда только, что ничего хорошего из этого пунктика не вышло.
Как мы можем видеть, так сказать, на имеющемся перед нами наглядном примере, да… Подозрительных ловили и гильотинировали пачками каждый день — без всякого различия пола, возраста и сословий: стариков, женщин, детей, загреметь на Площадь Революции, где производились казни, можно было с легкостью необычайной — а блат-хата эта как была, так и осталась нетронутой. Не заметили в пылу революционного рвения, ага… И именно поэтому, боюсь, смысла идти в тамошнюю секцию нет по той же причине, что и в полицию: там тоже все схвачено. Причем еще с якобинских времен, а может, и с дореволюционных: эти гниды явно давно там сидят, и всех, от кого их безопасность зависит, — наверняка прикормили. Да и секции парижские после Термидора стали далеко уже не те… Права им урезали весьма сильно. Практически — до нуля. И всерьез поговаривают вообще о полной отмене и создании вместо них департаментов, о чем тогда в трактире тот Данила поминал — хотя пока еще не отменили… Одним словом, хорошая р-рэволюционная идея — пойти в секцию. Вот только результат не гарантирован…
