Артём Михалев - Московская магия. Темное Сердце
Когда открылось второе дыхание, стало легче.
По крайней мере, сейчас в голове осталось только ощущение металла – стальная дверь холодила затылок, принося долгожданное облегчение. Ни на что другое сил не осталось. Перед глазами вращались цветные круги, огнем горела грудная клетка и почему-то чесались ладони. В хрипящих легких что-то булькало и болталось как у астматика. Если загнанную лошадь пристреливают, то меня давно пора закапывать.
Но все это неважно. Была передышка, была прохладная дверь, остужающая разгоряченное тело. И еще я точно знал, что в нужное время встану и побегу. Сперва медленно, едва передвигая ногами, а потом все быстрей и быстрей. Пусть не сейчас, а спустя минуту-другую, но побегу.
– Попить бы.
Вслух думалось легче. От усталости мысли крепко цеплялись друг за дружку, боясь затеряться в веренице мелькающих как в калейдоскопе, несвязанных между собой картинок. Как ни странно – картинок обычных, без уже привычной голодно-кровожадной окраски. Ласковые пьяные 'вертолетики', не более. Казалось, даже демон затаился, напуганный подобной жестокостью.
– Попить. – Задумчиво повторил я, и судорожно закашлялся.
В горле пересохло и нещадно саднило. Хотелось вернуться к подземному бассейну и снова окунуться в его прохладу. Вода оказалась пресной, хоть и немного застоялась. В прошлый раз я не рискнул ею напиться, но сейчас жажда, что называется, брала за жабры. Проблема была в том, что от резервуара меня отделяло примерно полтора километра пересеченной местности. Мысленно развернув карту подземелья, я прикинул маршрут и горестно выдохнул. Напрямик получалось короче. Если верхнюю дорогу я успел хоть немного изучить, то канализация осталась для меня тайной за семью печатями. Темное пятно. Освещения там не было вовсе, и без истинного зрения соваться в катакомбы не стоило.
– Порядка двухсот метров разницы. В условиях полового бессилия, это – перебор.
Неуклюжая шутка слегка взбодрила, и подарок Макарова отреагировал на шевеление очередным спазмом. Время отдыха подходило к концу. Жаль, я надеялся дождаться кого-нибудь из сверхов. В последнее время команды прекратили выходить к контрольным точкам, предпочитая отсиживаться на полигоне. В игре появился элемент неожиданности, и противник не чувствовал себя в безопасности даже на старте. Если первые раунды напоминали скоротечные сшибки новичков-пейнтбольщиков, то сейчас все выглядело как долгая позиционная война с использованием ловушек. Эдакие магические шахматы с живыми участниками-фигурами.
И некий чешуйчатый оборотень только добавлял игрокам адреналина, уже дважды влетев в чужие капканы. Первый – ладно, а вот второй, судя по всему, готовили братья. Мощная штука, после которой во рту появился устойчивый привкус крови, а в голове будто взорвалась граната. Прорвался на кураже. Чешуе хватило сил, чтобы проломить клетку, и я вырвался наружу, оставляя за собой трассирующий след из сполохов пламени. Не разобравшись в происходящем, младший Плахин рванул следом и попал под раздачу Ягая. Можно сказать, что моя неуклюжесть подарила очко команде оборотня. В том же раунде старшего загнали в угол и раскатали общими усилиями. Правда, потеряв при этом половину команды. Разъяренный Плаха задорого продал свою 'жизнь'.
В то время я уже отдыхал на контрольной точке и новости узнал позже – через круг-другой, от мокрого и слегка пованивающего Джорджа. Импульсивный оборотень рванул вслед за ускользающей добычей и провалился в канализацию. Даже опытный оборотень не смог выдержать каскадное заклинание сыгранной пары боевых магов. В таком случае спасает или скорость, или разница в силе. Возможности Плахиных на порядок превосходили Жорины, а достигавшая колен зеленая жидкость хорошо сковала перевертыша. Бедолага вдоволь нахлебался изумрудной отравы, и его немилосердно рвало. Это была моя последняя встреча с учениками Макарова. Сверхи предпочитали не показываться на глаза, а мне было некогда их выслеживать.
Черт! Очередное напоминание больно кольнуло в грудь, заставив поморщиться. Изорванные перчатки продолжали скрывать кольца, но от этого их пульсация не становилась приятней. Организм оборотня восстанавливал силы, и мои надсмотрщики все настойчивей подталкивали в дорогу.
Нарастающее с каждой секундой ощущение нельзя было назвать болью. Благодаря высокому болевому порогу перевертыши легко переносили физические раны. От вида и запаха крови, без разницы – чужой или своей, в нас зарождалась ярость. Это – боль-вспышка! Подобно уколу адреналина она только добавляла сил, отчего даже смертельно раненный оборотень способен выкосить толпу врагов. Наша магия напрямую завязана на ярость. Ярость течет в нашей крови, давая силы убивать врага даже с остановившимся сердцем и изломанными конечностями.
Сейчас я испытывал совсем иные ощущения. Помнится, выжженные смерчем глаза беспокоили меня куда меньше чем адова поделка Макарова. От нее мои невидимые простому взгляду сердца-источники протяжно тянули одну, совершенно исступляющую ноту. И чем дольше я стоял, тем громче звучала 'музыка'. Она вызывала неудержимое желание расцарапать собственную грудь, лишь бы избавиться от тянущего чувства. В такой ситуации бег становился меньшим из зол.
Большую часть пути я пробежал с закрытыми глазами, ориентируясь на слух и запах. Не служебная собака, конечно, но с каждым разом получалось все лучше и лучше. По крайней мере, я перестал на каждом шагу натыкаться на торчащую из земли арматуру. Короткий взгляд-рентген и очередной рывок между кусками камня и в лепешку смятыми бочками – такая тактика оправдывала себя как нельзя лучше. Тело само выбирало дорогу, инстинктивно обходя ямы и перепрыгивая расщелины. Не безошибочно, но тяжелые армейские берцы и укрепленные суставы перевертыша пока держались.
Я бежал, старательно отгоняя мысль, что любой из учеников чувствует себя здесь вполне комфортно, и при этом они даже умудряются сражаться между собой. Аналогия со слепым кутенком неприятна, но на фоне воспитанников Макарова я выглядел именно так. Сила ключника позволяла переть все восемь колец, но я не тешил себя иллюзиями – против меня не станут работать силой. Здесь она вторична. Пусть из любого правила существуют исключения, и бой с Эльвирой – лишнее тому подтверждение, но рано или поздно статистика возьмет верх и опыт победит. Фортуна – дама переменчивая, и не стоило на нее полагаться.
Большая часть пути осталась позади, когда дорогу мне перегородили завалы сплавленного металла. Похоже, я слегка задумался и свернул не туда. Центральная часть пещеры была относительно свободна от баррикад, но ближе к стенам начинался настоящий лабиринт, абсолютно непроходимый для человека. Маги и перекинувшиеся оборотни легко преодолевали препятствия там, где пасовали человеческие конечности. К тому же у сверхов всегда оставалась возможность прорваться силой. Я не поленился и хорошенько рассмотрел участок, где мерялись силами ученики Макарова. Под ударами заклятий каменные обломки искрошились в мелкую щебенку.
Оценив препятствие, я принял решение не возвращаться. Обратная дорога займет больше времени и сил, чем рывок вперед. Все случилось внезапно. Пауза между вспышкой-озарением и прыжком-действием оказалась минимальной. Припав к земле сжавшейся пружиной, я из всех сил толкнулся четырьмя конечностями. Ненормальное для простого человека действие получилось настолько органичным, что я чуть не сверзился обратно на торчащую как штык-нож арматуру. Шесть метров – совсем не плохо для недооборотня.
Страх – опасное, но сильно чувство. Под его воздействием в моей груди будто взорвалась граната, ладони покрылись липким потом, от которого не спасали даже выданные перчатки.
Рванув наружу, когти намертво вцепившись в верхушку завала. Неустойчивое положение гораздо лучше панического падения в бездну, но долго балансировать я бы не смог. Пришлось что есть мочи прыгать вперед, благо, на секунду включившееся зрение высветило передо мной относительно свободную площадку. Бухнувшись на четвереньки, отчего в колено прострелили разряд боли, я негромко, но очень эмоционально выругался. Переломать себя хребтину на тренировке – это верх глупости, я считаю.
После такого приключения небольшой булыжник показался мне вполне комфортной альтернативой креслу. Усевшись и вытянув ноги, я принялся бездумно сдирать остатки перчаток, представляя вместо них тренера. В принципе, Макаров был ни при чем, но пар требовалось спустить немедленно. Уж лучше разорвать перчатки, чем взорваться самому и наделать глупостей. Когти втянулись, но пальцы еще дрожали. Я рассматривал собственные руки с показушным спокойствием, хотя внутри все кипело.
– Напиться бы.
Отчего-то вспомнился Черный. Раньше у него, помнится, на все проблемы находилось одно решение – 'Буханем!?'.
