Скорость. Назад в СССР 3 - Адам Хлебов
На Чистопрудном бульваре шпалы трамвайных путей недавно убрали под рифленые бетонные плиты.
Упругая и эластичная резина, частыми хлопками доносит ощущение того, что инженеры Жигулей потрудились на славу, и машина в полном порядке.
Подвеска Шестерки мягко гасит все неровности дороги с глухим приятным звуком.
На огромной скорости мимо проносятся стойки ограждения скверов.
То обнажая пространство внутри парковой зоны, то скрывая его за сплошной стеной, перила обманывают зрение.
Наш экипаж словно летит.
Шестерка ведет себя отлично. Она однозначно стоит тех денег, что я за нее заплатил.
Мысли уносят меня к полковнику Комиссарову и Комбинатору, смогу ли я, когда-нибудь еще, накопить такую гигантскую сумму, если я у них на крючке.
Вот блин!
Слышу, что кто-то бешено сигналит справа!
И светит во все фары дальняком! В правую бочину несется микроавтобус «РАФик».
Вижу надпись «Гостелерадио» на капоте и бортах. На моем светофоре горит красный.
Времени на обдумывание ситуации нет. Совсем. Тело выполняет действия на автомате
Врубаю третью. Давлю на газ. Движок начинает реветь, как раненый лев. Чуть отклоняю руль, так чтобы «жопу» Шестерки не болтало.
Теперь истошно звонит трамвай!
Моя машина рывком вылетает в небольшой просвет на дороге между трамваем и «РАФиком».
Фух, каналья, тысяча чертей, пронесло.
Представляю, как проклинают меня те, кто остался позади. Простите дорогие товарищи, я больше так не буду. И меньше тоже.
Ругаю себя за то, что отвлекся от дороги на размышления о деньгах, заработках и КГБ.
Деньги и любовь — две самых распространенных причины настоящих бед в жизни человека. Ну или их отсутствие.
Девчонки затихли, замерли, втянули головы в плечи словно мышки в норке. Черт, нельзя рисковать их жизнями.
— Пардоньте, дамы. Это была моя оплошность. Что там у нас с музыкой?
Мне нужно разрядить обстановку и самому прийти в себя. Из аварийной ситуации у меня самого взмокла спина и лоб покрывается испариной.
— Тебе советскую или иностранную? — тихо спрашивает Маринка.
— Давай нашу.
— Хорошо, гхм-гхм, тихо! — Маринка готовит горло к своему вокальному номеру, — Пам-пам. Пам-пам-пам. В январских снегах замерзают рассветы…На белых дорогах колдует пурга…
Через тридцать секунд мои девчонки в три голоса горланят припев:
— Я вспоминаю, тебя вспоминаю… Та радость шальная взошла, как заря…
Летящей походкой ты вышла из мая… И скрылась из глаз в пелене января!
Они поют так зажигательно, что мне кажется, что я слышу настоящую аранжировку.
Мне хочется петь с ними, но помня, что совсем недавно я чуть не устроил дтп, сосредотачиваюсь на дороге и машинами.
Вот-вот появится выезд на Москворецкую набережную. Только бы не встрять на светофоре. А дальше мимо Кремля и метро Парк Культуры, а там прямая до Воробьевых.
Выскочив на Москворецкую, пижоню:
— Дамы, внимание, посмотрите направо, перед вами жемчужина русской средневековой архитектуры — Москвоскй Кремль.
— Ты нам еще и экскурсию решил устроить? — Настя смеется.
— В этом и вся суть гонок, и жизни гонщика: перемещаешься быстрее — успеваешь увидеть в жизни в два раза больше, чем остальные люди. Кто-то из великих сказал «движение — это жизнь». Наслаждайтесь видами.
Сегодня вечером тут, правда, красиво. На поверхности воды отражается свет от окон из зданий, расположенных на противоположной стороне Москва-реки.
Черт. У большого каменного моста вижу, что на мостовой, ведущей к Храму Василия Блаженного, стоит милицейская машина.
Возле нее прохаживается гаишник и полосатым жезлом. Если он нас остановит, то я точно не успею быстрее омичей.
Он поднимает свою волшебную палочку, но я отворачиваюсь и проношусь мимо.
Он сделал это нерешительно: если спросит, можно смело утверждать, что я не видел.
Смотрю в зеркало заднего вида. Гаишник опешил.
К счастью, рядом с ним останавливается еще одна машина. Древний горбатый Запорожец выцветшего голубого цвета.
Из него вылезает мужик с развернутой картой в руках. Видимо, будет спрашивать дорогу.
Гаишник бросает взгляд в мою сторону, потом переключается на водителя Запора.
Пока еду по набережной, все жду, что сзади появится Волга канареечного цвета с «люстрой» или по-другому «цветомузыкой» на крыше.
— Он тебя останавливал? — встревоженно спрашивает Татка.
Пожимаю плечами.
— Не знаю, я сам не понял.
— Ой, что же теперь будет? — у Маринки округленные глаза.
Хочу ее успокоить, но встревает Настя. Она смотрит на меня, улыбается, потом поворачивается к Маринке.
— Что будет, что будет. Если нас догонят, то всех арестуют и посадят в тюрьму.
Здрасте. Успокоила.
— Я не хочу в тюрьму, меня-то за что?
— Ты сегодня бордюр на Воробьевском шоссе заблевала? — Настя, продолжает шутить, — вот за это и посадят.
— Насть, ну тебя в баню, — Маринка делает вид, что обиделась и отворачивается в окно.
— Марин, вам ничего не будет, меня могут оштрафовать или пробить дырку. Не переживай.
— Фу, звучит как-то грубо. Что значит пробить дырку?
— Ты правило трех дырок знаешь?
— Неа, я этим как-то не интересовалась.
— У каждого водителя есть специальная карточка. Инспектор можно проколоть ее, у него такое приспособление есть — дырокол. Если водитель за год набирает три прокола — по народному «три дырки», то добро пожаловать на пересдачу.
— Ого, Саш, а у тебя есть дырки в правах?
— Слава Богу, нет.
— Марин, не отвлекай его от дороги
Кремлевская набережная заканчивается.
В зеркале заднего вида с замиранием сердца я вижу где-то далеко позади мигалку.
Секунду думаю над тем стоит, ли сбавлять скорость. Я уже много где нарушил скоростной режим.
Два раза меня наказать за это не могут, поэтому нажимаю на газ.
Татка ловит мой взгляд и беспокойно оборачивается назад. Видит ту же картину, что и я.
Тревожность передается всем членам моего экипажа.
— Что, всё-таки менты погнались за нами?
Думаю, что Татка начнет просить, чтобы я сбросил скорость. Она очень законопослушная.
Никогда на красный свет не перебежит дорогу, даже если на горизонте с обеих сторон не видно машин.
Но совершенно неожиданно для меня она произносит:
— Хрен вам, не догоните. Саш, давай, гони, гони.
Вот она моя кровь! От кого она нам с ней досталась? Вряд ли от отца.
Моя сеструха, мой друг и товарищ! Чтобы не случилось, она на моей стороне. А я на ее. И я ее очень люблю.
Добавляю газу. Шестерка все еще имеет порядочный запас резвости.
Машина взвывает и несется дальше вперед.
Конечно, я понимаю, что мое поведение
