Здесь был СССР - Кирилл Николаевич Берендеев
– Что, доминдальничались, доразводили гуманизм на пустом месте?! Обгадились на всю страну, Миха, обижаем безобидного ветерана, загрязняем экологию, редиски невоспитанные. Что ты наплел чертову шаману?
– Так мол и так, дом для престарелых вас ждет или квартира в Чите, гараж кооперативный, «ладушка» только с конвейера – живите в свое удовольствие, уважаемый гражданин Туманча, внуков воспитывайте, нас в покое оставьте!
– У старого осла еще и внуки имеются?
– Не могу знать, – вздохнул Алексенко. – Сын вроде есть, взрослый уже.
– Так найдите и воздействуйте, пусть хоть он дурака-отца убедит. Сейчас конец марта, к концу апреля полигон надо достроить и сдать. Самое позднее к Первомаю. Иначе головы полетят – и не только моя, как понимаешь. Что шаман ответил? Чего он хочет?
– Ничего не сказала золотая рыбка, – попробовал улыбнуться Алексенко. – Послушал нас, послушал, трубочку покурил неспешно, плюнул под ноги и пошел себе в избушку. Я за ним, а навстречу собака злющая. Минус штаны.
– В Букачачу твои штаны, дорогой друг. И шамана туда же. И водопад клятый. Подложить бы туда пару шашек тротила, бахнуть – и аллес. Не видели, не слышали, не знаем, рыбаки тайменя глушили и мощность не рассчитали.
– Жалко водопад, красотища ж неописуемая.
– Жалко у пчелки. Роцкий не просто так лясы точил, ему тоже звонили откуда надо и указания дали. Если в ближайшее время проблема служителя культа не будет решена мирными средствами, то решат сверху, решат по-плохому и решат не только с шаманом. Понял?
– Понял, чего ж не понять, – кивнул Алексенко.
– Думай, голова, шапка куплю. Времени на все про все – десять дней максимум.
Тихо-тихо Кумкагир отошел от окна, свернул в простенок между палатками. Вроде не засекли… А дела обстоят плохо. Отвратительно обстоят, скажем честно. …Когда Бог, спустившись с неба, вышел к народу из Питанских болот, ноги его были в грязи… Откуда? Не помню, да и неважно. Нельзя делать настоящее дело испачканными руками, нельзя поступать подло, обижать беззащитного старика. Дался ему тот водопад! Почему шаман упрямится, что держит его на месте? Скорее всего, просто не понимает, зачем человечеству нужна Первая Звездная, для чего мы летим в космос. И он упрям как все старики-эвенки, такого не запугать и не подкупить. С ним разговаривать надо – долго, неспешно, с подобающим уважением.
«Простикал, эӈнэм тыкэн гунчэрэ!» – и пусть возражает сколько захочется. Так, кажется, оно звучит? Родной язык Кумкагир понимал плохо, и все же попробовать стоит. Коммунист – такой человек: сядет на него пылинка – и всем видно, как говорил Гагарин. Пусть руки у всех останутся чистыми.
Координаты забить в навигатор, взять циклолет… и вылететь из программы со сверхзвуковой скоростью. Такой финт не поймут ни здесь, ни в Москве. А вот отсутствие скафандра заметят не сразу. Предположим, мне приспичило испытать дружественную технику в экстремальных условиях и устроить марш-бросок… скажем, до Арчикоя, через хребет. Оно совсем в другой стороне, так что найдут не сразу. И похоже на правду: все недостатки конструкции стоит выявить здесь, пока мы дома. Планшет лучше оставить – сигнал засекут. Еды дня на три взять, угощение придумать – ту же тушенку, листовой чай, кусковой сахар, в местном магазинчике только песок. Газету с фотографией прихватить – и айда! Дня за два обернуться должен.
С легким сердцем Кумкагир вернулся в палатку. Собрать рюкзак можно во время ужина, магнитный ключ от ангара есть, будильник на полседьмого. Маме сообщение: «Ухожу в экспедицию, буду без связи». Девятаеву кинуть сообщение: так мол и так, хочу подвигов, прикрой, будь другом. И посмотрим, кто кого переупрямит!
* * *
Саша знал, сколько их, еще до того, как они появились. Вчера следы рассказали ему все. Первой на край небольшой луговины вышла осторожная, готовая тотчас метнуться прочь коза. Ее силуэт напомнил Саше струну, когда он настраивал гитару в той, прошлой жизни. И без того туго натянутая, но продолжающая приспосабливаться к необходимости момента. Еще выше, еще чутче, еще напряженнее… В прицел охотник видел, как внимательными черными глазами косуля оглядывала поляну. Каждую секунду Саша ожидал короткого лая самца-гурана, готовился увидеть белый «флажок» под поднятым хвостом и мелькающие в бегстве между деревьями тени остальных косуль. Но коза сделала шаг, другой и принялась щипать траву, а за ее спиной показались и остальные члены группы – гуран, еще две самки и два теленка, уже потерявших детские белые пятнышки. Успокоенные поведением разведчицы, они опустили головы и принялись за кормежку.
Долго выбирать цель не приходилось. Гон подходил к концу, «гарем» был собран. Вместо убитого гурана к началу лета появятся его потомки – пять-семь большеглазых малышей. Мясо гурана было жестче, чем у самок, но он выполнил свое предназначение. Правильный выбор, так надо. Поудобнее пристроив старенький «тигр» на самодельные сошки, связанные шнурком, охотник вновь прильнул к прицелу. Метров семьдесят… Тщательно прицелившись в нижнюю часть груди зверя, Саша выдохнул и осторожно нажал на спуск. Пристрелянный карабин не подвел, козлик, дрыгнув в воздухе ногами, упал сразу. Испуганные близким выстрелом другие косули огромными легкими прыжками скрылись в зарослях.
Теперь можно было не торопиться и не осторожничать. По-хозяйски отвязав и положив в карман шнурок от сосновых сошек, Саша пошел прямо к добыче. Теперь можно было пахнуть. Погладив короткую шерстку и маленькие рожки, Саша сел на траву и достал кисет и трубку.
Как быстро живое становится неживым, как коротка бывает трудная дорога из одного мира в другой. Иди, козлик, к своему Старшему, скажи, как было дело, объясни, что оставил за собой жизнь на земле и помог, продлил мою на еще одну долгую зиму. Теперь мне нужно гораздо меньше припасов, теперь в избушке осталось гораздо меньше жизни. Гораздо меньше жизни осталось во мне самом. Нужно ли было последовать за этой жизнью, за своей кровью вместо того, чтобы исполнять свое предназначение?
Неужели Лариса права, и он гонится за химерами, разрушая то, о чем только и стоит заботиться на самом деле? Исполнил ли свое предназначение красавец гуран, соблюдая древний договор между зверем и человеком? Вот лежит на земле отец семейства, которое проживет и без него. И рядом сидит отец семейства, которое проживет без него. Только люди – не животные. Жизнь души не направить мощному инстинкту, не останавливающемуся на развилках и не знающему выбора.
Слова отца, пример отца… Умение отличить важное от пустого, обретение понимания себя и своего места в мире – вот то, что Степке придется искать самостоятельно. Довольно ли Саша вложил в него, пронесет ли сын в своей памяти отцовские слова, интонации, запах и движения через годы? И довольно ли будет самому Саше своего предназначения, закроет ли оно дыру в сердце? Лето жизни, как и таежное лето, подошло к концу. Наступила осень. Что в его душе облетит желтыми листьями, что, затвердев, превратится в лед и что сохранится, выживет, обретет остроту вечности?
На тыльную сторону ладони упала капля дождя. За ней еще и еще. Саша убрал ненужную трубку обратно в кисет и надвинул капюшон. Есть необходимые вещи, о которых не надо думать. Тело убитого отца семейства необходимо освежевать и разделать.
По-настоящему Саша почувствует расставание с семьей только к зиме. Остаток лета мелькнет текучим горностаем – раз, и нет его. Заботы о припасах и подготовка жилья к холодам сузят внимание, отодвинут утрату. Запасти под навесом дрова, наново пробить мхом щели между бревнами, укрепить стойки лабаза… Рано, в конце сентября, снег сделает в тайге чисто-чисто. И даже воронам станет видно, как выделяется темным пятном Сашина боль на искристом снежном покрывале.
Глава 4. Встреча в снегах
Приборная панель шлема мигнула и заиграла быстрыми огоньками – в системе что-то сбоило. Так значится… Хорошо, доложим товарищу Марселю, что надо контакты
