Совок — 12 - Вадим Агарев
— Да, начальник, тюряга не товарищеский суд, она, как рентген, она насквозь человека видит! — неожиданно прервала старшая кладовщица тягостную паузу. — Тюрьма всю гнилую требуху сидельца различает! Видать бродяги не зря там этого сученыша на хер посадили! — разом постарев еще лет на семь, продолжила сокрушаться преданная своим молодым любовником заслуженная женщина.
— Куда ты меня везёшь, в ИВС или у тебя уже арест на меня есть? — понуро спросила меня старшая хранительница огненной воды.
Я покосился вправо и наткнулся на тусклые глаза поникшей, но по-прежнему своей лютой вражины. Это сейчас, когда я её переиграл и бессовестно обманул, она такая вся из себя несчастная бабушка. А совсем недавно, еще пару дней назад, эта милая пожилая женщина, без стеснения и жалости натравила на меня двух мокрушников. Да еще всё так обставила, что не самой лёгкой смертью от их рук я бы помер. За наследство почившего Соломоныча они бы меня на лоскуты и ленточки распустили. Не испытывая к оболганному розовощекому юноше какого-либо сожаления. И моя честная правда, основанная на том, что ничего я от тех богатств не отщипнул, их бы только злила и провоцировала на новые пытки. Нет, не зря я сегодня употребил всё своё коварство и расстроил эту тётеньку, не жалко мне её. Не жалко, но продолжать неприятный диалог придётся и завершать начатое оперативное мероприятие тоже надо. Хочу я того или нет. А, если выразиться точнее, мне это жизненно необходимо.
— Я, Мария Антиповна, чтоб ты знала, за свою жизнь еще ни одной девушки не обманул! — теперь уже с нескрываемой и обоснованной гордостью бросил я взгляд на погасшую Ирсайкину, — Какой еще к херам собачьим ИВС? А, тем более, арест и СИЗО⁈ Или, может, у тебя со слухом какие проблемы? Ты, что, в уши со своим Алёшей долбилась во время вашего прелюбодейского сожительства⁈ Хотя, что это я, у вас ведь, у кладовщиков «ликёрки» это запросто! Я же русским языком сказал, что в гости к тебе едем! А может ты на самом деле так сильно в СИЗО хочешь?
Ирсайкина отрицательно замотала головой. И проделала это так интенсивно, что сразу же стало понятно, что в СИЗО она не хочет. Совсем не хочет! Категорически!
Как-то по-другому подвесить психику разрабатываемой злодейки я, по лености своей, не придумал и потому грузил её тем, что интуитивно висело на языке. Не напрягался и импровизировал, опираясь на наработанные за десятилетия навыки прежней оперской работы. Как ни странно, но именно непонятная и абсолютно нелогичная ересь, вываливаемая на размягченный мозг бабы Мани, как раз и помогла удержать её в разбалансированной прострации. Не сумев придти к какому-то знаменателю, она лупала глазами и безуспешно пыталась что-то понять. И хоть как-то оценить происходящее. Чтобы просчитать свои незавидные перспективы на ближайшее будущее. Самое главное, это то, что она надёжно отвлеклась от действительности. И пока еще не успела в агрессивном формате пожалеть о своём недавнем, и таком щедром меценатстве в пользу районного следака. Похоже, что мне удалось заставить её забыть на какое-то время про денежный чемодан и про ридикюль с драгметаллами. Которые, кстати, едут сейчас вместе с нами в багажнике «тройки».
Жила экс-миллионерша на третьем этаже обычной панельной пятиэтажки. Пришлось вместе с ней останавливаться после каждого лестничного пролёта и ждать, пока она справится с одышкой. А ведь они с Алексеем Мордухаевичем, если оный не врал, еще и сексом регулярно, и каждодневно занимались! Данная неуместная мысль зачем-то мелькнула в моей многократно отбитой голове. Я даже покачал головой, глядя на вспотевшую и распутную предпенсионерку. Практически бабушка, а всё туда же! И это при таком-то ушатанном состоянии здоровья далеко уже не юной профурсетки! Насколько же похотливый народ, эти кладовщики с долбанной «ликёрки»! Гвозди бы делать из этих людей… А потом этими гвоздями самых распутных блядей к городским воротам прибивать! Или к церковным, если не сыщутся городские.
— Разуваться я не буду! — известил я Ирсайкину, когда мы вошли в её квартиру, — Я милиционер, мне можно.
Хозяйка промолчала и, переобувшись в тапки, проследовала на кухню. В голове рефлекторно сверкнуло, что кухня, это есть средоточие колюще-режущих предметов и я, не отставая, поспешил за ней.
— Чай потом! — пресёк я попытку бабы Мани подпалить конфорку плиты под эмалированным чайником, — Давай мы сначала наши дела завершим! — я присел на табурет, стоявший сразу после входа в крохотную кухню.
— Какие такие наши дела, начальник? — настороженно замерла бывшая бюджетодержательница, до хруста сжав в руке спичечный коробок. — Чего ты еще от меня хочешь?
— Не интимной близости, на этот счет не беспокойся! — совершенно искренне заверил я старшую кладовщицу, — По этой части я твоему Алёше уж точно, не конкурент! Ты мне остальные деньги выдай и я дальше по своим делам поеду! — вцепился взглядом я в глаза мадам Ирсайкиной.
Она еще сильнее сгорбилась и обессилено опустилась на вторую табуретку.
— И вот, что, Мария Антиповна, ты прими к сведению, если ты сейчас утаишь хоть одну левую копейку, я тебя упакую по самую маковку! — я слегка пристукнул ладонью по клеёнке кухонного стола. — Даже не сомневайся! Если не высшую меру, так свою законную пятнашку ты точно, получишь! Сама же читала свидетельские показания! И кроме них на тебя еще кое-что имеется, ты не сомневайся!
Не говоря ни слова, злейший враг советской алко-экономики поднялась и, старчески шаркая тапками по желтому линолеуму, вышла из кухни. Повинуясь учению академика Павлова о собачьих рефлексах, я тоже поднялся и поплёлся за ней. Ибо, служа отечеству, уже много раз имел возможность убедиться, что в потаённых местах, где прячут неправедно нажитые средства, зачастую хранят и всевозможные стреляющие механизмы. Что ни говори, а баба Маня в данный момент моими стараниями погружена в жесточайшую стрессовую ситуацию. И посему уповать сейчас на её адекватность было бы, по меньшей мере, очень глупо.
Пройдя короткий коридор и залу вслед за Марьей Антиповной, я попал во вторую комнату. Служившую ей, надо полагать, будуаром. Не оглядываясь на меня и, как я думаю, испытывающая ко мне нелюбовь женщина, кряхтя и вздыхая, заняла коленно-локтевую позицию.
Я уже хотел призвать заслуженную, хоть и криминальную работницу спиртовой отрасли к
