Капитали$т: Часть 4. 1990 - Деметрио Росси
— Не отменяем, — ответил я. — Это для дела нужно.
Валерик удивился еще больше.
— Для дела? А что за дело, не расскажешь?
— Личное дело! — отрезал я. — Подожди, Валер… все узнаешь!
Валерик слегка надулся и отстал.
Люди Матвея ушли с автомобильного рынка, а люди Гусара зашли. И сходу увеличили дань для всех торгующих. Платить нужно было с каждой реализованной машины, с каждой сделки — и спекулянтам-перекупщикам, и обычным людям. Исключений не было. И, даже заплатив, человек не мог быть уверен в том, что в результате у него не отнимут деньги или машину — это в большей степени как раз касалось обычных людей, а не перекупщиков. Продавец запросто мог получить «куклу» вместо денег, а расплатившегося покупателя могли в багажнике им же купленной машины вывести куда-нибудь за город, насовать по ребрам и оставить и без машины, и без денег…
Через две недели к нам в офис приехал Матвей и заявил, что к нему приходила делегация от «основы» авторыночных спекулянтов — они жаловались на беспредел и просили помощи. Матвей обещал подумать. Спекулянты сказали, что если Матвей не поможет, то тогда они будут искать другие пути решения этой проблемы.
— Ребята настроены решительно, — подвел итог Матвей. — И чего им отвечать?
— Пусть ждут, ничего не предпринимают и никуда не лезут, — сказал я. — Лучше всего, чтобы главные перекупщики вообще там не светились.
— Они его замочат, — сказал Матвей мрачно. — Я тебе точно говорю, там ребята — палец в рот не клади. И бабки у них есть — забашляют какому-нибудь афганцу и кранты Гусару. А че? Нормальный расклад бы был, как ты считаешь?
— Ни хрена не нормальный, — возразил я. — Гусар не имеет никакого значения сам по себе. Не он, так другой, не другой, так третий. Важно с его прикрытием решить вопрос.
— Пока не решается? — спросил Матвей мрачно.
Я пожал плечами. От Николая Николаевича пока что не было никаких известий.
— Не беспокойся, — сказал я. — Когда все утрясется — сделаем свой рынок.
— Да ладно⁈ — Матвей с изумлением посмотрел на меня. Мысль о том. что можно открыть собственный рынок, кажется, не приходила ему в голову.
— А чего такого? — пожал плечами я. — Вот хотя бы взять наш ликеро-водочный. Есть старый корпус, который уже лет пятьдесят вообще не эксплуатируется — здоровенный ангар, заброшенный и бурьяном заросший. И территория вокруг него — целый Люксембург поместится. Все запущено, никто не следит. Возьмем у завода в аренду, замутим какой-нибудь клуб автолюбителей. Пусть собираются, продают-покупают. С автосервисом, торговлей запчастями и прочим. И охрану нормальную обеспечим. Им же у «Автозапчастей» медом не намазано?
— Ты торгашей плохо знаешь, — сказал Матвей. — Для них место много значит. А «Автозапчасти» — место известное, прикормленное… Но вообще идея интересная, давай думать!
— Решим, — пообещал я. — Все решим в лучшем виде. Только нужно текущие проблемы как-то разгрести…
А через пару дней у нас в конторе снова объявился немногословный парень с военной выправкой — доверенное лицо Николая Николаевича.
— Просили передать, — сказал он мне, — чтобы в ближайшие дни никакой активности. В ближайшие два-три дня. Вы понимаете?
— Понимаю, — сказал я.
Немногословный парень удовлетворенно кивнул.
Как раз через два дня после этого визита в город нагрянули столичные гости — бригада МВД СССР. Нагрянули и устроили натуральный погром. Отрабатывали не только рынки, но и кафе, рестораны, вокзалы, наркопритоны — одним словом, все злачные места. Десятки задержанных, десятки изъятых стволов, автомобилей, сотни тысяч наличных денег, считая валюту, склады с нелегальным товаром… Наибольший урон понесла группировка Гусара — были задержаны его ближайшие подручные — Зяблик, Вано и Кабан. Сам Гусар ускользнул — милиция отработала по всем местам его возможного пребывания, но все тщетно — найти не смогли… Похоже, что покровители в самый последний момент смогли его предупредить. Под раздачу попал и печально известный Береза — всю его банду, промышлявшую грабежом товарных вагонов, повязали на горячем. Я радовался — вполне возможно, что наши газетные репортажи стали той самой снежинкой, которая срывает огромную лавину…
Что касается Матвея, то его группировка почти не пострадала — были вовремя предупреждены об опасности. Большая ее часть во главе с братьями-близнецами за день до начала милицейских рейдов дружно отбыла на отдых в Крым. Нескольких парней задержали на барахолке, но, не найдя за ними никакого криминала, отпустили. Одним словом, наши потенциальные враги понесли существенные потери, а мы отделались легким испугом. Было что отметить с шампанским…
В ту ночь мне приснился кошмар. Впрочем, не совсем кошмар, просто неприятный сон. Как будто я сражаюсь с кучей какой-то вязкой, отвратительной желеобразной массы. У меня меч — я наношу ей страшные удары, рублю, колю, отрубаю какие-то куски, а она злобно шипит, булькает и клокочет. А я понимаю, что победить ее нельзя. Невозможно зарезать кусок студня, даже если ты лучший в мире мечник… И от этого понимания мне становится страшно, приходит отчаяние. А тварь чувствует мое отчаяние и страх — она нападает, выбрасывает из себя омерзительные скользкие щупальца, которые я рублю, а они извиваются и ползут в сторону этой массы, сливаются с ней… Я проснулся с больной головой и ощущением неотвратимого. Так бывает — ты вроде бы знаешь, что все в порядке, все хорошо, но вот-вот что-то случится. Только неизвестно, что именно, с какой стороны ждать удар.
Зазвонивший телефон заставил меня вздрогнуть. Я поднял трубку, которая показалась какой-то мягкой и скользкой… как та отвратительная тварь из сна.
— Слушаю, — выдавил я.
— Алексей Владимирович, — ответили из трубки. — Вы простите, пожалуйста, за ранний звонок. — Это был Борис Борисович.
— Все в порядке, — сказал я. — Что-то случилось?
Борис Борисович помолчал немного. А потом сказал:
— Мне только что сообщили. И я решил, что необходимо поставить в известность вас, Алексей Владимирович…. — И снова пауза.
— Я слушаю, — повторил я.
— Знаете… Ярослав, наш журналист. По вашему совету он уехал из города. Кажется к тетке… В Киев.
Я почувствовал, как в груди у меня что-то опустилось.
— Что случилось? — спросил я, стараясь, чтобы
