Я – Распутин - Алексей Викторович Вязовский
– Мудрено говоришь, но я понял. Сделаю и позову.
* * *– Вот, извольте видеть, шестеро с покоцанными рожами, у второго справа один погон новей другого.
Я осмотрел через щелочку собранных на гауптвахте. Один был ну настоящий гусар, в доломане, расшитом золотыми шнурами, со смушковыми обшлагами и всей этой бижутерией на груди. Вот только вместо твердо ассоциирующегося со словом «гусар» кивера была меховая шапка с кокардой и султаном. Остальные были одеты в обычные армейские гимнастерки, шаровары и бескозырки, разве что с гусарскими розетками на сапогах.
– Чегой-то он, с парада?
– Никак нет, с дежурства. Вчера заступил, сегодня, как сменился, его и определили сюда. Я так думаю, непричастен.
– Угу. И вон тот, с синяком на пол-лица тоже.
– Это почему?
– Дак сразу видно, лошадь копытом приложила, человек так не сможет.
– А что остальные?
– Вроде похожи. Тока они все на одно лицо, волосы русые, морды бритые, усатые. Поди разбери, темно было. Вот что, милай, давай тех двоих в сторону, а я с оставшимися поговорю.
Начальника царскосельской гауптвахты от моего обращения «милай» к полицейскому чиновнику аж перекосило, ну да ничего, потерпит. А вообще странное дело – что в армии, что в университете я таким наглым да эпатажным не был. Мог при случае съязвить или подраться, но чтобы вот так, нахрапом? Интересно, а это может быть воздействием тела реципиента? Биохимия всякая, гормоналка, они ведь никуда не делись?
Пока я размышлял, лишних увели, осталось четверо, ну я к ним и вышел.
– Ну здравствуйте, голуби. И кто же из вас мой лопатник прибрал, а?
Двое как на дурака смотрят, «ты что мелешь, дядя?», а вот другие дернулись. У того, что с новым погоном, смотрю, вообще от шеи вверх краснота полезла и глаза забегали. Ага, понятненько.
Шепнул полиции оставить с ним наедине.
– Рассказывай, как обгонял, как подрезал…
– Не резал я никого! – встрепенулся солдатик.
– Ну да, ну да, и со мной вчерась ты не махался. И погон я твой с плеча не сорвал, и в морду тебе не от меня прилетело.
Сжал он губы и в потолок уставился. Обошел я его кругом – здоровый парень, кровь с молоком, а каких же еще в гвардию брать?
– Ты кто будешь-то? Обзовись.
– Рядовой лейб-гвардии Гусарского его величества полка Тимофей Удальцов, денщик его благородия корнета Палицына! – заученно оттарабанил арестованный.
– А родом откуда?
– Ярославский, Ростовского уезда, Борисоглебской слободы.
– Ну вот я туда и отпишу, какого орла вырастили, по ночам татьбой занимается, кошельки сшибает.
Лицо у гусара вытянулось, и он неверяще посмотрел на меня.
– И родителям твоим, и становому – пусть порадуются.
Жаль, конечно, но тут такие жернова, что мама не горюй. А парень поплыл, надо дожимать.
– Кто надоумил-то? Небось, корнет твой? Расскажешь – дело замну, ничего не было, обознался и все, вот те крест.
Посопел он, посопел и рассказал все.
Подбил его на это дело денщик корнета Граббе Иван, он же подговорил и третьего гусара, Алексея. Причем сам Иван в драке отметин не получил и оттого на гауптвахту его не замели. Отпустил я пока Тимофея, попросил доставить Алексея и уже с полученной информацией вытряс из него подтверждение.
Пока разговоры разговаривал, за стеной шум поднялся да гам, крики и командирский рык. Прибыл самолично генерал-майор свиты Петрово-Соловово, командир лейб-гусар, и бушевал, требуя немедленно их освободить и призывая всяческие кары на головы полицейских, командира гауптвахты и мою в том числе.
А потом с матюками вломился в комнатку, где мы с Алексеем беседовали.
– Рядовой, немедленно в полк, – рявкнул он, топорща завитые усики.
– А мне, батюшка, куда прикажешь?
Тот только хекнул, поправил усы рукой да и вышел вон. А я следом. Доложился растрепанной полицейской команде, что нет, не те. Обознался. Темно было.
– А погон?
– А что погон? Может, злодей как раз удальцовский срезал да себе пришил, чтобы парня подставить. А рожа битая – при лошадях немудреное дело.
И поехал я обратно в Питер – думать, что дальше. И вот что надумал. Прямых улик нет, зато есть понимание, как все было организовано. Ник Ник дал команду найти секундантов, корнетов отправили выполнять, там они огребли мешок неприятностей, а все из-за кого? Из-за мужика, не из-за великого князя же. Вот и надо мужику вломить, чтобы помнил. Самим невместно, на то денщики есть. И очень в строчку ложится то, что выручать денщиков прибыл Петрово-Соловово, вот больше делать командиру полка нечего, кроме как своих драчунов отмазывать. И если все эти факты эдак полунамеками подать, да в газете пропечатать, типа журналистское расследование, то очень большой резонанс может быть.
Так что вечером написал я статью, со всеми ходами-переходами. И своим стилем, никто в жизнь не догадается, что это Гришка такие слова знает и так фразу строит.
* * *Ситуация с Ник Ником становилась все опаснее – я решился на залп «главных калибров». Пора было уже потопить этот «броненосец», дал сигнал об экстренной встрече «боевикам», после чего позвонил в Ямские бани, забронировал отдельный кабинет.
Проверившись на предмет слежки, филеров не обнаружил. Видимо, Герарди урок усвоил и наглеть не решился. Тем не менее я стерегся, в кабинет заходил один, сразу спросил у служителя пива, вяленой рыбки, веников. Загрузил по полной и пошел в общую парную. В первом классе было пусто, поэтому я поддал и спокойно разлегся на полке, вдохнул горячий влажный воздух, насыщенный запахом полыни.
Спустя пять минут в парную вошел Дрюня. Разложил простынку, лег рядом.
– Каждый вторник и четверг великий князь встречается со Станой на Павловском шоссе в доме инженера Сигизмунда Дейчмана.
– Что за дом?
– Большая деревянная дача. – Парень замолчал, вспоминая. – Красивая. С башенками. Бывший дом художника Сверчкова.
– Давай про слуг.
– Слуги являются за два часа до встречи, все готовят. Еда ресторанная, привозят за полчаса до рандеву.
О каким высоким штилем заговорил Дрюня.
– В дом проникнуть можно?
– Легко. Днем он стоит пустой, лишь сторож рядом в будке спит. Он ночью ходит кругом с трещоткой, а потом отсыпается.
Дрюня добавил, что Распопов хорош с отмычками – зайти внутрь сможет быстро.
В парную заглянул банщик:
– Господа, кого пропарить веничками?
– Ну не в первый же заход… – отмахнулся я. – Позжее.
Служитель пропал, а я дал команду Дрюне на сбор завтра утром. Как раз наступал вторник.
* * *В дом и правда попали легко. Зашли с другой стороны, Николай поддел крючок на черном входе забора ножом, заглянул на территорию:
– Никого.
На лица мы натянули шарфы, опустили шапки пониже, но все равно было слегка стремно. Адир так и вовсе трясся, как осиновый лист.
– Схватят!
– Кто? Сторож спит, собак нет… – в сотый раз я начал успокаивать фотографа.
Тот бережно нес самую новую
