Я Распутинъ. Книга вторая - Алексей Викторович Вязовский
Черт его знает, обледенеть ему было негде, но кран подклинил и закись не включалась. Я от отчаяния врезал по нему кулаком, чуть не упустив рукоятку и чудом выровняв аэроплан. Еще раз, еще — фу-ух, зашипел газ, пошел, пошел!
Но тяги не прибавилось. Я с ужасом считал, сколько я еще продержусь в воздухе, прежде чем рухну с кучей тряпок и палок в море или на пляж (и еще неизвестно, что хуже), но через несколько секунд движок чихнул, потом еще раз… а потом потянул!
Да так, что я взмыл над меловыми скалами и увидел за ними зеленые лужайки Норт-Даунс. Выше, выше, еще выше! Две минуты! Всего две — и я над сушей!
Боженька дал полторы.
Мотор хрюкнул, залязгал, выпустил струю черного дыма, скрежетнул и остановился. Пропеллер лениво прокрутился несколько оборотов, аппарат со свистом перешел в планирование.
Глава 11
Какими силами я удержал аэроплан и не дал ему свалится — не знаю. Но до лужаек я дотянул и даже сел почти штатно, сломав лишь правое колесо.
Встречали меня овцы, сперва шарахнувшиеся от неведомой дряни, упавшей с небес, а потом подходившие щипать травку все ближе и ближе. А я все сидел, не замечая впившихся в зад реек и приходил в себя. Минут через пять или сколько там прошло я лениво подумал, что надо бы слезть и посмотреть двигатель, но дрожь в ногах говорила о том, что я не сделаю и шагу. Дым из мотора все истончался, пожар мне не грозил, значит, сижу, пока не отдышусь.
Я задрал очки на лоб и запрокинул голову. Хорошо… Овцы блеют, трава на ветру шуршит, движок тарахтит… Не сдох, значит, крутится… Как не сдох? Я повернул голову и уставился на неподвижный пропеллер, недоумевая, отчего звук мотора с каждой секундой все громче. Надо все-таки слезть и посмотреть.
Чуть не упал, но наконец-то понял и чуть на рассмеялся — от деревушки слева катился автомобиль. Ноги подкосились и я сел на траву, упираясь рукой в землю. Так меня и застал водитель — классический английский спортсмэн в клетчатых кепке, пиджаке и бриджах.
— Mister Raspoutine, I suppose?
— Yes, sir. And who do I enjoy talking to?? — ответил я на языке родных чертополохов. Спасибо маме с папой — не жалели на репетиторов.
— Oh, you speak English! What a surprise! — восхитился автомобилист и тут же представился. — Я Кристиан Фергюсон, вон там, за рощей — мое поместье. Я читал о вашем дерзновенном плане и верил, что человек способен совершить задуманное! Рад, что не ошибся!
Понимал я его с пятого на десятое — языки с разницей в сто лет сильно отличались, да еще это произношение, — но все-таки понимал. И он меня тоже.
— Приглашаю вас в мой дом.
— Мне бы в Дувр, — протянул я, — туда мои товарищи приедут.
— О, не беспокойтесь! — по лошадиному широко улыбнулся англичанин, — пока они доберутся до Кале, пока переправятся в Англию, у нас есть как минимум два часа. По дороге мы дадим телеграмму моему человеку в городе, он встретит ваших спутников, а вы тем временем приведете себя в порядок.
Так и вышло. Кристиан для начала налил мне стакан чистого виски и я его со спокойной душой хлопнул залпом — знай наших. На это хозяин отреагировал разве что поднятой бровью. Потом я плескался в ванной и через час снова стал похож на человека — чист, причесан, руки-ноги не дрожат, в глазах блеск и сумасшедшинка. И мы поехали в Дувр.
Человек Кристиана не только встретил нашу авиаделегацию, но и арендовал зал в гостинице, и назвал газетчиков (кое-кого успел вызвать аж из Лондона), и даже собрал небольшую толпу «восторженных поклонников и поклонниц» у входа в отель, с цветами и даже бело-сине-красными лентами. Я уже начал подозревать, что здесь что-то не так, но потом сообразил, что на всех фото рядом со мной стоял Фергюсон. Красавчик, что и говорить — урвал кусок славы. Но ведь встретил, приветил, обласкал — так что не жалко, пусть радуется. К тому же, он твердо взял в руки организацию общения с прессой и нашу первую блиц-конференцию закруглил буквально через пятнадцать минут, объявив, что основная будет в Лондоне завтра.
На следующее утро, Стольников с Дрюней и приехавшим с опозданием Габриэлем пошли смотреть мотор самолета, а Фергюсон повез меня поездом в Лондон. Сельская пастораль промелькнула — не успел заметить. Все отвечал и отвечал на вопросы Кристиана, даже нарисовал схему биплана, который сейчас строит второй Вуазен под Парижем.
— Это гениально! Я хочу, просто обязан быть частью всего этого.
Порасспросив Фергюсона я узнаю, что тот уже летал на воздушном шаре, влюбился в небо, но будучи единственным сыном крупного английского землевладельца — был вынужден заниматься поместьем.
— А кто у нас отец? — поинтересовался я.
— Сэр Фергюсон! Член палаты общин.
Как там было в «Обыкновенном чуде»? «Предупреждать надо». С депутатом надо бы познакомиться и наладить связи, но по приезду в Лондон нас закрутила суета. Уже на вокзале поезд встречала огромная толпа. Ее сдерживало всего несколько полицейских «бобби» в смешных касках. Столичные жители, впрочем, вели себя вежливо, насколько это можно, но когда я появился в дверях вагона — многие закричали «Спич!». То бишь хотят речь.
Опять вспыхнули магниевые вспышки, репортеры, работая локтями, полезли вперед.
— Откуда только узнали? — я повернулся к Кристиану, который стоял позади меня.
— Я дал телеграмму знакомым. Утренние газеты вышли уже с новостью.
Вот же ухарь! Точно хочет проехаться на моей славе.
— Речь, речь! — жители Лондона не скандировали, но похоже, были готовы к этому.
— Есть такие, кто сомневается, что я перелетел Канал? — крикнул я громко в толпу.
— Ну вот я, например, — вперед вылез толстый бородатый мужик весь в черном. Даже котелок у него на голове был темных тонов, чем-то обсыпанный. Да это сажа! Трубочист. Давно позабытая профессия.
— Звать тебя как?
— Стив О'Доннелл, сэр.
— Приходите, Стив, через два дня к поместью Кристиана Фергюсона, что рядом с Дувром. Полечу обратно во Францию. И вы все, кто сомневается, приходите!
Рисковал я? Безусловно. Но Вуазен привез с собой второй мотор — переставить его на самолет за два дня, да еще с помощниками — было вполне возможно. А эффект перелета надо было закрепить. Да и сомневающихся высокомерных лягушатников хорошо бы было «макнуть».
Впрочем, высокомерия и недоверия я сполна хлебнул на встрече с английскими журналистами в отеле Rubens at
