Совок 2 (СИ) - Агарев Вадим

Теперь, когда его жопа задымится, он всем, включая своего великого дядю, будет рассказывать, что охамевшие менты ему мстят за сегодняшний укорот, который он им дал. На Боровикову он даже и не подумает. А нам уже будет пофиг и он сам, и его дядя- зам генерального директора. Потому что, когда товарищ Савицкий прочухает, что тучи над ним сгустились, нож гильотины уже будет лететь вниз. Прямиком к его шее.

— Вот же сука! — кипятился Вова, — да он по закону обязан выдать на мой запрос свою сраную бумажку!

— К Людмиле поехали! И орать прекращай! И вообще, повезло нам дружище, что эти идиоты еще не совсем пуганные! Крепко повезло, — я в отличие от товарища был очень доволен.

Боровикова расстаралась и когда мы появились в ее кабинете, протянула мне листок с установочными данными шестерых работяг соцкультбыта. А потом начала давать устные пояснения. После десятиминутной беседы я почти полностью удовлетворил свой информационный голод по данному делу.

— Людмила Васильевна, а что за умница-красавица сидит в приемной у вашего преемника? Неужели она от вас ему досталась? — из простого любопытства поинтересовался я.

— Господь с вами, Сережа! — Боровикова даже замахала руками, — Эта, прости господи, Зинка в нашем Управлении приблудная, она недавно появилась. Ее Савицкий из какой-то забегаловки сманил, где она официанткой раньше была. А моего секретаря он выжил! — женщина поджала губы. — А эта, мало того, что дура дурой, она и работы совсем не знает. Все документы за нее девчонки из бухгалтерии печатают.

Потом Боровикова принялась соблазнять нас обедом. Но мы с Вовой на искушение не повелись. Надо было срочно вылавливать Толика Еникеева. Нам нужен был помощник с машиной. Сегодня я планировал отработать хотя бы одного фигуранта из списка, который мне передала Боровикова. Придется Нагаеву опять выписывать левую повестку внештатнику. Как бы не погореть на этом деле, такие прецеденты уже были..

Пока тряслись в автобусе в сторону ГПЗ-4, я ломал голову, как в ближайшее время буду разруливать ситуацию с Полиной. Она каким-то образом раздобыла мой домашний номер и вчера вечером телефонировала мне. Сомневаюсь, что в этом ей помог отец. Папенька совершенно точно мне не симпатизирует. Это, если выражаться очень мягко. Мало того, он не считает нужным скрывать своего неприятия в адрес моей персоны. И это точно не Злочевская поспособствовала своей сестрице. Хотя бы потому, что ни адреса, ни телефона моего она не знает. А вот Полина теперь его знает. Очень целеустремленная девушка. Не сказать, чтобы меня это сильно беспокоило, но на определенные мысли такая активность наталкивала. Разговаривали мы с ней вчера долго и ни о чем, а в результате договорились встретиться. Девицей Полина оказалась настырной и добиваться своего она умела. Так что сегодня мы с ней отправимся в проходку по мерзлым улицам. Разумеется, к себе в гости я ее не приглашу. И, если сам не околею от холода, не поведу ее ни в кино, ни в какую-либо точку общепита. Чем она раньше замерзнет, тем быстрее мы расстанемся. Н-да…

Нам повезло, Толик сидел в бытовке своего гаража и в присутствии десятка таких же шоферов колотил по фанерному столу костяшками домино. По давно уже обговоренной схеме, мы хмуро спросили у присутствующих, кто здесь Анатолий Еникеев. Шофера сдавать Еникеева не стали, но все резко замолчали и дружно обратили свои взгляды на него. Толик с достоверной обреченностью во взгляде встал со скамейки.

— Что ж ты, Еникеев, по повесткам не являешься? — недобро укорил его лейтенант Нагаев, — Это, что же нам, за каждым свидетелем вот так бегать?!

Внештатник стоял и виновато хлопал глазами. Рот он не открывал и это радовало.

— Собирайся, с нами поедешь! — приказал Вова и Толик покорно начал выбираться из-за стола.

К дому одного из финансовых адептов товарища Савицкого мы успели вовремя. Бригадира ремонтной бригады Батурина Евгения Семеновича мы перехватили у его подъезда. Долго уговаривать этого гражданина не пришлось. С его непогашенной судимостью, новое уголовное разбирательство ничего хорошего ему не сулило. Особливо было обидно Батурину, что все пенки от махинаций с левыми нарядами снял не он, а товарищ Савицкий. Который до того, как стать начальником всего Управления, руководил ремонтным направлением соцкультбыта. С тех времен у них и сложились доверительные отношения.

Сдавая со всеми потрохами нечистого на руку начальника, Батурин болел душой лишь за свою судьбу. Он охотно дал не только развернутые и обличающие Саицкого показания, но и подписку о неразглашении. Эту абсолютно левую бумажку я слепил все на том же «Ундервуде». Облегчала работу чудовищная и поголовная правовая безграмотность народонаселения страны советов. С времен государственного террора прошло совсем немного времени и здесь еще очень хорошо помнили товарищей Сталина и Берию.

— Завтра, если не появлюсь, ты сам по этой же схеме отработай еще человека три-четыре из списка, — велел я погрязшему в стяжательстве Нагаеву, — И не тяни, хоть и зашугали мы Батурина этой подпиской, но долго у него вода в заднице не удержится! С перепугу начнет с кем-нибудь советоваться и эта наша туфта вскроется. Дня два у тебя на всё! — я пожал Вове и Толику на прощанье руки и отправился домой.

Дома я был через сорок минут. Пельмени уже надоели хуже горькой редьки и я затеялся с яичницей. С голодухи расколотил на сковородку полдесятка яиц и даже накрошил туда обрезок колбасы, который обнаружился в углу холодильника. Есть этот продукт без термической обработки я не решился, слишком долго он оставался незамеченным. В процессе измельчения вспомнил Юру Черняева, которого в самый разгар репрессий удалось пристроить на комбинат. И должность ему, стоит отметить, с моей легкой руки досталась хлебная. Мясная, то есть. И вот я, при таких-то знакомствах магазинными пельменями давлюсь! Звонок телефона застал меня уже за торопливым кромсанием буханки хлеба. Звонила Левенштейн. Почту я собирался везти ей завтра, но она попросила приехать сегодня. Разговаривала Пана Борисовна со мной спокойно, но что-то в ее голосе меня встревожило. Ладно, выйду на час раньше и по пути на свидание с Полиной заеду к Лишневским.

— Что опять у тебя не слава богу? — открывшая мне дверь Левенштейн как-то умудрилась разглядеть несоответствие моих ушей. — Куда ты влез на этот раз? — она не церемонясь наклонила мне голову и принялась рассматривать ее правую сторону.

— Вы Пана Борисовна, видимо запамятовали, что я по милицейскому департаменту служу! — начал я переводить разговор в сторону шутейного юмора, — А потому мордобой и травмы мое нормальное перманентное состояние!

Чтобы окончательно отвлечь профессоршу от своей головы, я протянул ей газетный сверток с ее корреспонденцией. Сегодня ее было богато.

К моему удивлению, Пана Борисовна разбирать почту не стала, а без интереса отложила ее на полку. Такого раньше никогда не было. И я заволновался всерьез. Взяв тетку за плечи, я развернул ее к себе и заглянул ей в глаза.

— Что случилось? — еще больше забеспокоился я, увидев заблестевшие глаза женщины.

— У Левы рак, — тихо произнесла эта ставшая мне очень близкой тетка. Порой неуживчиво колючая, но в то же время такая человечная и добрая.

Где-то внутри захолодело и на душе снова начала леденеть тоскливая безысходность. Эта холодная свинцовая жаба совсем недавно вроде бы потихоньку начала подтаивать и вот опять…

— Может ошибка? — задал я изначально глупый вопрос, который не мог не задать, — Ведь бывает, что врачи ошибаются? — с надеждой посмотрел я на свою почти родную родственницу.

А, может, и не почти. Других близких людей, кроме нее и ее брата у меня в этой жизни не было. Они, да Вовка Нагаев. Была еще Соня..

— Нет, не ошибка, — без слез всхлипнула несчастная женщина, — Сегодня подтвердилось все, — она опять тяжело вздохнула, — Лева пока не знает, ты смотри, не проболтайся! — я молча кивнул, пытаясь сообразить, что говорить прямо сейчас и, что делать вообще.