Восхождение язычника - Дмитрий Шимохин
Прадед промолчал и с интересом на меня поглядывал.
— Думается мне, что не стоит этого делать. Вдруг поймут неправильно или не поверят. Пустобрехами выглядеть не хочется. Кроме нашего слова и кинжала, Триглавом дареного, ничего и нет. А если и поймут правильно, то могут и вовсе малый отряд дать, да и отправить подальше, где я голову и сложу. А то и вовсе ежели интересам их помешаем, не посмотрят на богов.
— Да как же воле богов противиться? — дед возмутился и внимательно на меня посмотрел.
— Так им боги ничего не говорили, — и я пожал плечами.
Рознег покачал головой.
— Ох, и на Деяна похож, сына мого и твого деда, он тоже любил издали заходить и так и эдак, да и повадки схожи.
Кажется, мне об этом говорили после испытания, только совсем о других чертах характера.
— Ладно, подумаю. А пока давай по снедаем.
— Мирослава, Мирослава, — начал кричать дед.
— Чего орешь, слышу я, чего тебе?
— У, какая стала, распустилась, видать, много воли я тебе дал. Поснедать неси нам.
— Сейчас, принесу.
— Деда?
— Чегось тебе, отрок?
— Смотри, деда, давно спросить хочу, вот ты даром или силой обладаешь, как и я, — и пустил силу жизни в ладонь, — вот у тебя было трое детей, кто-нибудь владел подобной силой?
Старик посуровел лицом, а после тихо заговорил:
— Пятеро у меня детей было. Выжило трое. Деян — твой дед, Голуба и Окомир, а двое еще младенчиками умерли. Нет, никто силами не владел из них.
Значит, прямые потомки силой не обладали, понятно.
— А среди внуков владел кто силами такими? — Дед задумался, что-то вспоминая.
— Про отца и дядьку своего Беляя ты и сам знаешь, могут ветер пользовать, а еще Велибор, сын Окомира, как и мы, может раны затворять, кажись и все, больше не было.
О как, а внуков у деда, и я начал загибать пальцы, вспоминая всех родичей, одиннадцать, вроде никого не упустил, и из одиннадцати трое владели даром.
— А из правнуков только я и сын Беляя владеем даром?
— Э не, дочка Весты, Лияна, ветром комаров гоняет.
Тоже трое, и только я один имею сдвоенный дар, дар жизни и ветра.
— Слушай, а откуда дар ветра у нас в роду, ты же раны можешь затворять.
— Так жена моя, Мира, могла мошкару гонять, я думаю, оттуда и передалось.
Получается, прямые наследники Даром не обладали, но среди внуков и правнуком сила появлялась. Выходит, что если родители являются оба одаренными, то дети могут быть бездарными.
А отсюда вывод, что одаренность родителей на появление дара у детей, на прямую не влияет. Однако если в роду были одаренные, то шанс рождения ребенка с даром увеличивается, хотя, чтобы выводы делать, статистики маловато. Все равно интересно получается.
— Деда? — задумчиво протянул я.
— Ну чего тебе еще? Да и где Мирославу носит.
— Деда, а почему я про твоих родителей и твоих родичей ничего не знаю?
Старик весь напрягся и стал походить на громовую тучу, еще чуть, и молнии начнет взглядом метать.
— А нечего про это знать, не твого умишка это дело, быльем там все поросло.
— Деда, ты чего? Интересно знать о своих прародителях, да и, может, это важно, не зря же нас Триглав выбрал.
Дед смотрел на меня злым взглядом и играл желваками. А до меня начало доходить, что не стоило лезть в это дело.
Вдруг Рознег весь как будто сдулся и перестал напоминать грозного старца, стал самым обычным стариком, уставшим от жизни. В глазах у него плескалась застарелая боль.
— Был у Велетов великий князь Мелигаст, — начал старик.
— Это у каких Велетов[4]? — я не мог сообразить.
— Будешь перебивать, не стану сказывать, у тех, которые еще вильцами прозываются, а немцы и другие соседи лютичами кличут. Так вот, было у того Мелигаста два сына, а еще и брат был Челадраг.
— Изменить хотел тот князь много и укрепить свою власть, дабы легче было противостоять врагам, саксонцам, немцам, ободритам[5] да и другим. Вот только не приняли новшеств тех, не по покону, да и погубили того князя. А за место него князем стал его брат Челадраг, старший сын Мелигаста от болезни помер, — дед грустно хмыкнул.
— А вот младший княжич пропал. Его вывез дружинник, друг князя, в те места от куда сам родом. И звали того княжича Рознег.
Дед отвел взгляд и смотрел вдаль.
— Так погоди, деда, тебя так же звать, тогда получается, это ты младший княжич и сын великого князя.
Дед грустно хмыкнул.
— Был когда-то, много лет назад, а сейчас я Рознег волхв Триглава, — сказал, словно припечатал, мой старший родич.
Ну ни черта себе Санта-Барбара в глубине веков, это же получается, что рода мы не худородного, а самого княжеского. Вот тебе и поговорили с дедушкой, одна новость хлеще другой.
— Деда, а об этом знает кто еще? — здесь не до шуток. Власть — дело такое.
— Может, и помнит кто, мне почем знать, — и старик пожал плечами.
Каждый из нас думал о своем, а Мирослава тем временем расставляла еду на столе.
Да, есть что поснедать: вареное мясо, каша из крапивы и сбитень еще горячий.
Насыщались в тишине.
После того как поели, дед неожиданно проговорил:
— Вышата.
— Что?
— Того дружинника звали Вышата, он растил меня словно сына, и был мне вместо отца. Никому об этом, — и дед погрозил мне кулаком.
— Хорошо, — я кивнул.
— Сейчас, погодь. — И дед уплелся в дом, чтобы спустя пару минут вернуться, держа в руках боевой пояс. Длинный кожаный ремень на заклепках, с петлями для ножен и большой металлической бляхой, закрывающей низ живота.
— На-ка примерь.
Он сел как в литой, и, прикрепив к нему кинжал, я
