Время перемен (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич

Написал, и сам ужаснулся. Это что же, я сейчас описал «Русскую Атлантиду» – будущее Рыбинское водохранилище, поглотившее сотни деревень и несколько городов, затопившее тысячи гектаров пашен и лесов? Может, без него обойдемся?

Мои сетования прервал телефонный звонок. Слегка раздосадованный, я взял трубку. Но том конце провода был Бокий.

– Владимир Иванович, вашего певца нет на Сухаревке, – сообщил Глеб Иванович. – Установлено, что несколько дней назад его задержали сотрудники МУРа.

– Так в чем проблема? – удивился я. – Позвоните в МУР, пусть они передадут парня нам. Или мне самому звонить?

– Да нет, вам самому не нужно, – вздохнул Бокий. – В МУР я уже звонил, они очень интересуются – зачем он вам нужен? Дескать, не может ли родное чека обойтись без певца? Мол, за парнем много художеств поднакопилось и, соответственно, вопросов к нему много.

Я уже приготовился налиться начальственным гневом, рыкнуть на своего заместителя и ехидненько поинтересоваться – а с каких это пор Чрезвычайную комиссию волнуют интересы уголовного розыска, но выдохнул, и передумал. Будь этот самый Тимошка нужен мне по служебной надобности, я бы уже так и сделал, не погнушавшись отправить в МУР пару сотрудников, а при необходимости поставив на уши весь Гнездниковский переулок. Как ни крути, с певцом меня связывают собственные интересы, не касающиеся безопасности государства, а это, простите, совсем другой коленкор. Парни из уголовного розыска свое дело делают и мешать им без необходимости не стоит.

– Ладно, Глеб Иванович, сам позвоню, – сообщил я в трубку. – Начальник МУРа у нас Никуличев?

Нынешний начальник МУРа, сколько помню, один из помощников Юровского. Не того, который экономист, а того, кто расстреливал царскую семью. Я уже сталкивался с ним однажды.

– Никулин, – поправил меня Бокий, потом уточнил. – Но делом Тимофея Крюкова занимается некто Быстров.

– Быстров? Не Георгий ли, часом? – повеселел я, вспомнив, что мой друг писал книгу про «попаданца» в тело оперуполномоченного во времена новой экономической политики[1]. Я всю жизнь воспринимал «попаданчество» как псевдонаучную фантастику, не подозревая, что сам сюда попаду. Вдруг встретится еще один «попадос», только литературный? Я теперь уже ничему не удивляюсь. Но ответ заместителя меня разочаровал.

– Иваном Петровичем его зовут.

Решив, что мне самому лень звонить в МУР, и разыскивать ретивого опера тоже лениво, приказал:

– Позвоните муровцам, скажите – пусть Быстров сам свяжется со мной. Телефон мой отыщет, в крайнем случае, узнает на коммутаторе.

Чем это певец провинился перед законом? Не иначе, помимо пения, Тимошка выполнял и иную функцию – отвлекал внимание посетителей Сухаревского рынка. Стоит этакий нэпман, уши раскинул, рот открыл, и невдомек дураку, что в это время его карманы быстро и аккуратно вскрывают не пиской[2] даже, а бритвой, очищая их содержимое от всего ценного. Отвлекать внимание потенциальной жертвы – прием не новый. Даже Фрэнк Синатра когда-то был задействован в такую схему. И ничего, стал-таки звездой.

Положив телефонную трубку на место, придвинул к себе лист бумаги. О чём, то бишь, я? Ага. Итак, место для комбината выбрано. Потребитель металла недалеко, а людей для металлургического производства потребуется гораздо больше, нежели для добычи железной руды, или каменного угля. Вроде, пока все логично. Вот теперь нужно обосновать, что сырье для выплавки металла следует получать с Кольского полуострова. Почему именно оттуда? Да потому, что Курская магнитная аномалия пока не разведана, а с Урала везти руду гораздо дальше и, соответственно, дольше. По железной дороге с Кольского полуострова до Череповца – два дня пути.

Теперь – откуда мне известно о залежах железной руды? А это разведданные, полученные от военнопленных, знавших о геологической разведке англичан на территории Колы. Вполне правдоподобно, тем более, что я уже об этом говорил на одном из заседаний Совнаркома. И что хорошо – поблизости от рудных залежей имеется железнодорожная станция, именуемая Оленья. Стало быть, с дорогой проблема решена. Безусловно, потребуется комплексная экспедиция советских ученых, способных подтвердить наличие полезных ископаемых, оценить их практическую значимость, чтобы не получилось, как с серебром при Иване Третьем – нашли на Печоре, но транспортировка оказалась дороже самого серебра. Пусть отправляют и оценивают. Премии и регалии оставлю им.

Идем дальше. Для того, чтобы выплавлять железо из руды, требуется топливо. А вот его-то как раз нет ни в Петроградской, ни в Череповецкой губерниях. Донбасс далеко, да и уголь там неважный, Англия не даст, а использовать торф или дрова, как предлагали в тридцатые годы – нерентабельно. Стало быть, следует предложить уголь Печорского бассейна. Вроде бы, бассейн еще не открыт, но запишу, что по «оперативным данным, французские промышленные круги выражали особый интерес к Печоре, так как там имеется каменный уголь, содержавший…». Да, а чего он содержит-то? Высокое октановое число? Нет, это не про уголь, а про бензин. Не помню. Ладно, напишу просто, что «уголь высокого качества». Вероятно, французы проводили собственную разведку в районе реки Печора, что подтверждается косвенными данными. Какими именно, пока не знаю, но придумаю. То, что уголь там есть, я знаю на сто процентов, а подтвердить это сможет геологическая экспедиция. Им и труда-то особого не составит отыскать уголь. Насколько помню, на обрывистом берегу реки Воркуты есть место, где угольные пласты выходят наружу.

В моей истории освоение месторождений Печорского угольного бассейна началось в первой половине тридцатых годов. Как следствие – среди тундры и на вечной мерзлоте вырос город шахтеров. Стало быть, можно приблизить этот момент. Рабочие руки есть, деньги тоже.

А вот теперь самая главная трудность. У будущего Воркутинского угольного бассейна нет прямого транспортного сообщения. Стало быть, нужно построить железную дорогу от Печоры и до… Может, до Котласа? Ну, пусть транспортники гадают.

Для того, чтобы теория обрела жизненную плоть, следовало провести огромную подготовительную работу: организовать промышленные испытания железных руд, установить возможность коксуемости угля, построить железнодорожные магистрали к источникам сырья и топлива и многое-многое другое.

Теперь нужно придумать красивую концовку. Впрочем, зачем думать, если можно выдернуть цитату из товарища Ленина. Виноват, не из самого Владимира Ильича, а из его речей. Значит, пусть будет так: «Рациональное размещение промышленности в России с точки зрения близости сырья и возможности наименьшей потери труда при переходе от обработки сырья ко всем последовательным стадиям обработки полуфабрикатов вплоть до получения готового продукта».

Самое интересное, что все здесь реально. И наличие железа на Кольском полуострове и присутствие каменного угля на Печоре – для русских геологов не секрет. Стало быть, если мою записку передадут в соответствующие инстанции, а геологи подтвердят потенциальное богатство (а они подтвердят!), а Совнарком все утвердит, так я лепешку разобьюсь, но раздобуду деньги, даже если придется обвалить французский фондовый рынок, а заодно и английские биржи. Черт с ними, все равно скоро Великая депрессия. Зато Череповецкий металлургический комбинат выпустит первый чугун не в тысяча девятьсот пятьдесят пятом году, а в году так… Ну, пусть в тридцать четвертом, или тридцать пятом, а к тридцать седьмому получим первую сталь… А, может, и раньше.

А начинать можно именно с Печорского угольного бассейна. Даже без Череповецкого металлургического завода, каменный уголь нужен. Донецк, это здорово, но дополнительный источник, тем более, содержащий топливо более высокого качества, не помешает. В блокадный Ленинград, кстати, везли уголь именно из Воркуты. Значит, первое, что требуется сделать – организовать экспедицию. Второе – подготовить проект шахты. Третье – начать строительство железной дороги. Безработных нынче немало, а с завершением гражданской войны их количество увеличится. Не факт, что все они рванутся на строительство, но кое-кто, кому нечего терять, поедут. А если организовать работы по прокладке дороги вахтовым методом, сменами по два или три месяца, вполне возможно.