Невеста Короля-Феникса (СИ) - Токарева Мария

Крик застрял в горле сжатым комком, перекрывающим дыхание. Она захлебнулась болью. Тело прорезала дрожь, лицо скривилось гримасой мучения, из желудка поднялся тугой ком тошноты. Первые мгновения ощущались падением миров, столкновением первозданных сфер, из которых при каждом движения выплескивался огонь. Пламень пожирал крошечную беззащитную фигурку, сжавшуюся посреди хаоса. Аля застыла, а потом повалилась на кровать, закусывая край одеяла, чтобы не закричать. От кого она скрывалась? Зачем? Считала ли, будто заслужила эти мучения своей ссорой с Бенну? Да какой крик — из-за шока не хватало воздуха, чтобы хотя бы позвать на помощь.

— Аля! — порезало липкую пелену отчаянное восклицание. Верный феникс никуда не улетал, не покидал, ощущая, как же ей паршиво на душе, как нуждается она в это утро в поддержке. Не уходил, даже когда его гнали. А теперь только он вновь предстал единственным верным рыцарем, который всегда оказывался в нужном месте в нужное время.

— Бенну… не надо… — прошептала Аля, впиваясь в кровать, силясь дотянуться до ног, еще не понимая до конца, что с ней стряслось.

— Все в порядке, я сейчас. Сейчас. Просто чуть-чуть потерпи, — твердил Бенну, стремительно перелезая через подоконник. Двигался он так же быстро, как во время сражения, будто от каждой минуты зависела чья-то жизнь. Но не зависела же? Смутно Аля понимала, что ей просто подсыпали битое стекло в туфли. Часть сознания оставалась ясной и даже в чем-то ироничной: «Проклятье! Излюбленный прием для устранения конкуренток в среде танцовщиц и балерин. Осторожнее надо быть, когда чего-то добиваешься! А, нет… Нет! Как же больно!»

Боль залепляла сознание, предметы в комнате то вспыхивали яркими красками, то расплывались фиолетовой мутью. Неприятно скручивало живот. Аля не помнила, как успела упасть на кровать, сделав несколько кровавых шагов, загоняя осколки глубже под кожу. Теперь она то ли сидела, то ли лежала, опираясь на локти и тихо охая. Повезло, что рухнула не на пол, иначе не сумела бы подняться. И повезло, что рядом оказался Бенну, очень повезло.

Он мягким уверенным движением заставил вытянуть ноги, дотронулся до правой обнаженной ступни, в которой застряли осколки. Аля тонко и пронзительно пискнула:

— А! Нет… Не надо! Павена принесет огонь Короля. И… И…

— Огонь не заживит рану, если не вытащить из нее посторонний предмет, — твердо сказал Бенну и потянул за наиболее крупный осколок. Аля снова тихо заохала, но электрические разряды боли, рвущие сердце и туманящие разум, начали медленно отступать, рассеиваясь грозовыми тучами. Кровь закапала на светлый пол, змеясь узорами у прикроватного пушистого ковра. Уют и хаос сплетались искаженным восприятием.

Аля ощущала, как с каждым прикосновением Бенну все меньше ощущаются раны. Ступни обволакивал мягкий свет, исходивший от теплых ладоней феникса. Еще не доводилось видеть, как разрушительная магия огня превращается в целебное волшебство, за которое обитателей острова Фрет уважали во всем Весп-Лаке.

Бенну стоял на коленях, держа в руках кровоточащие ступни Али, мягко массируя ее пальцы, проводя вдоль светлой кожи, с которой при каждом прикосновении сходили следы множества порезов. Вскоре от ран не осталось и следа.

— Эй, кажется, уже все. Ты отпустишь мои ноги? — улыбнулась Аля, наслаждаясь покоем, который разлился по телу приятной сонливостью.

— Да, конечно, — кивнул Бенну. — Ты должна отдохнуть. Я всех предупрежу.

«Как бы я хотела отдохнуть рядом с тобой. Поцелуй меня! Поцелуй и унеси отсюда», — всколыхнулась в сознании безрассудная мысль, когда их взгляды случайно встретились.

Бенну ласково поглаживал ступни Али, возможно, залечивая последние шрамы. Захотелось податься вперед, притянуть его к себе, ощутить сладость губ, сложенных в умиротворяющей улыбке. Он утешал, успокаивал, умел найти такие слова и жесты, что не оставалось ни обид, ни самой способности сердиться.

Аля с трудом прогнала мысли о том, как он, вот такой улыбающийся и безмятежный, нависает над ней, приникает к бьющейся жилке на шее, потом спускается к ключицам, а дальше… Нет, она не имела права даже помышлять о таком! Не теперь, не посреди отбора невест после первого испытания. Склонять Бенну к предательству Аля не посмела бы, разве что он сам подавал слишком много намеков, будто намеренно играя с ней, проверяя. Хотя он прекрасно знал, что чужестранке, волей древней магии попавшей в гарем, не с чего клясться в верности Королю, которого она не знала и толком даже не видела. Но, возможно, своей заботой и нежностью Бенну как раз ограждал от возможного необдуманного побега. Да Аля и не собиралась вязать веревки из простыней или красть ключи от замка, ей не хватило бы смелости. И с каждым днем ее все больше страшила мысль, что придется навсегда попрощаться с Бенну, даже если он хранил какую-то мрачную тайну. По-настоящему, Аля не могла на него сердиться.

«Не предай меня! Просто не предай!» — умоляла она, вспоминая слова Огвены, которая обещала найти выход, поговорить с Королем. Они ведь состояли в дальнем родстве. Наверное, и семья Бенну как-то восходила к предку-Фениксу, раз в руках главы Тайной Службы обнаружилась невероятно сильная целительная магия. Стоило просто порадоваться, что получилось быстро избавиться от ран — так подсказывало разомлевшее тело. Но злость заставила собраться и сдвинуть брови:

— Это Эрин! Наверняка это она.

— Возможно. Это было самое настоящее покушение. Но, может, это и не Эрин, — ответил Бенну, задумчиво рассматривая Алю, словно оценивая, все ли сделал верно. Конечно, верно: ноги больше не болели и даже сонливость прошла. Порой от серьезных царапин и вывихов поднималась температура, кружилась голова, но магия феникса сгладила все последствия ранения. Но не отменила самого факта покушения.

— Она! Она вредная! — воскликнула Аля, отчетливо представляя, как личная врагиня сочиняет новые козни. Сначала стекла в туфли, а что потом? Гвозди в каше, цианистый калий в сок? Или, например, подпиленная кариатида, падающая на голову? От Эрин и ее тайных приспешников можно было ожидать чего угодно. Живое воображение Али успело нарисовать сто картин коварных покушений.

— Только она не хотела побеждать, — вовремя заметил Бенну, посеяв сомнения.

— Но кто тогда? — растерялась Аля. Если ее хотели извести как неугодную выскочку — это ощущалось по общему настроению участниц, — подошли бы любые способы. И тогда в круг подозреваемых попадали все.

— К сожалению, врагов очень много, — помрачнел Бенну. Иссякла его согревающая аура, его бескрайняя теплота, способная растопить любые оковы льда. В такие минуты не он утешал, а его хотелось утешить, помочь отогнать черные тени прошлого, в котором он не сумел защитить старших братьев Короля. Чувство вины беспрерывно грызло его душу, то отступая, то набрасываясь с новой силой. Глава Тайной Службы, поклявшийся защищать представителей сакральной династии, не уберег на войне наследников престола.

— Каких врагов? И почему? — нахмурилась Аля, понимая, что Бенну, вероятнее всего, не был на первом испытании из-за серьезных дел. Собственная недавняя обида показалась глупой и несущественной. На полу еще лежали разбросанные повсюду осколки из отброшенных в отвращении окровавленных туфель. Опасность вновь выгравировалась отчетливыми контурами. Самая настоящая угроза жизни, как в день нападения гарпий, а не печали да капризы избалованной девочки.

— На самом деле это не простой отбор, — глухо признался Бенну. Аля жестом пригласила его сесть рядом. Ее тяготил вид милого сердцу собеседника, стоящего по-военному прямо, только с низко опущенной головой. К счастью, он кивнул и опустился рядом на покрывало.

— Что ты имеешь в виду?

— Одна из невест — убийца, — сквозь зубы, проговорил Бенну. — И именно ей надо ближе всех подобраться к Королю через испытания. Конечно, ей невыгодно, чтобы ты побеждала.

— Как? Ты узнал что-то после того нападения? — обмерла Аля, невольно прокручивая в голове лица девушек-кандидаток. Кроме Эрин и ее подпевалы никто не выглядел подозрительно. Они все, фарфоровые балерины, сидели смиренными тенями, ничем не показывая своих намерений, не выказывая протеста. Выделялись только трое — она сама, Огвена и Эрин. Остальные сливались единым миражом, замкнутые, нервные, не желающие знакомиться друг с другом.