Александр Богатырёв - Марсианин
— "Здесь и сейчас!". — хмыкнул Михаил, — Узнаю социопсихолога за работой. Гештальт!
— Вот и устроим этот гештальт [12] в области истории страны. Чтобы всем мозги занять под пробочку.
— Согласен. Тогда действуем по обстановке. Но вечером обязательно надо будет завернуть все разговоры и деятельность на разбирательство истории.
— Вот и ладушки! — сказала Юля поднимаясь со своего стула и ступая по направлению к закипающему чайнику, — только вот извини, но кофе я тебе не дам. Сейчас тебе это вредно.
— Так я и знал! — обречённо протянул Михаил, — но на травяной чай я могу рассчитывать?
— Это можно.
Дежурить на дороге первым вызвался Владимир. Поэтому с раннего утра, взяв с собой термос с чаем он ушёл через лес к месту наблюдения. Все же остальные, за исключением, конечно, раненых, были построены во дворе и началась тренировка.
Вышел на крыльцо и Борис Ефимович, полюбопытствовать, как это молодая баба, будет здоровенных мужиков "дрессировать".
Он ожидал увидеть что угодно, но не то, что увидел в реальности.
Вся группа ребят, как один, с величайшей серьёзностью и сосредоточенностью внимала той самой, хрупкой и худосочной на вид "бабе" и старательно делала то, что от них требовалось. Да и "баба", была далеко не из тех, ничего не умеющих и ничего не хотящих кроме танцев и секса обладательниц длинных ногтей, крашенных ресниц и рахитичного телосложения.
Одна только грация пантеры, с которой она перемещалась по двору, уже сильно отличала её от тех, как их Ефимыч называл "б…еобразных". Даже "волкодав" Ефимыча — лайка — прицепленный на короткий поводок и ныне забравшийся на крышу своей будки, казалось, испытывает к ней серьёзное уважение. Он сосредоточенно и молча следил за нею, иногда удивлённо склоняя морду на бок.
Дальше- больше.
Когда она начала показывать то, что по её мнению должны знать все, то повергла Ефимыча в изумление. Она парней кидала по двору, как хотела. Да и кидала она их далеко не с целью продемонстрировать своё превосходство над ними, как это делают многие "сенсеи", чтобы набить себе цену перед учениками, а показать вполне конкретные приёмы и их элементы.
Понаблюдав за занятиями, Ефимыч так же убедился, что та самая информация о занятиях самбо в школах явно была не просто истинной.
Уже через час тренирующиеся выделывали такое, что могли проделывать только люди изначально и не один год занимавшиеся борьбой. Юля же их вполне конкретно и методично натаскивала на самооборону против не только уличной шпаны, но и, как понял Ефимыч, вполне серьёзно вооружённых противников.
За день четыре раза меняли пост. И каждый раз сменившийся тут же включался в тренировку. Слаженность действий и сам порядок в группе производили весьма сильное впечатление, ибо составляли очень сильный контраст с той молодёжью, с которой привык контактировать Борис Ефимович. Конечно, и среди своего окружения он знал много вполне серьёзных ребят с хорошей самодисциплиной, но эта группа производила впечатление на порядок выше.
Возникли и некоторые нехорошие ассоциации. И, чтобы их проверить, Ефимыч приберёг эти мысли на потом — на разговор вечером.
Вечером Николай попросился полазить по Сети, в обмен предложил Ефимычу свою Большую Библиотеку на "планшетке". Ефимыч тут же с радостью согласился, но, как и в первый раз довольно быстро заблудился. Информации было так много и вся она была так интересна, что он не знал на какую кидаться в первую очередь. Чтобы хоть как-то упорядочить свои НЕзнания, нужна была затравка в виде хотя бы самых элементарных знаний.
По этой причине после ужина, Ефимыч "подкрался" к сильно задумавшемуся Владимиру и пригласил его "поболтать".
Воспользовавшись моментом, что планшетка освободилась, её тут же занял Юрий до этого довольно активно участвующий в Сетевых поисках, которые вёл Николай. Так как и планшетка и ноутбук лежали рядом, то Юрию не составляло труда следить за происходящим на соседней машине и периодически влезать со своими соображениями в Николаевы поиски.
Борис Ефимович предполагал, что "болтовня" будет идти лишь между ним и Владимиром, но неизбежно мало помалу, в дискуссию включились все присутствующие.
А интересовала Ефимыча, в первую очередь, "групповая метода" действий его гостей, как он её назвал про себя. Её смысл и логика.
— Наша главная проблема сейчас, для группы, — начал пояснять Владимир, — это то, что она своим составом сильно не соответствует стоящей задаче. Но так как мы не можем переформироваться, мы все активно обмениваемся опытом и знаниями, чтобы максимально подстроиться под обстоятельства.
— И в этом, — подстройке под обстоятельства, — состоит весь смысл действий группы?
— Нет, это лишь инструмент и этап решения задачи. Настоящая цель группы — сложение сил и талантов, умов в достижении вполне конкретной цели.
— А может лучше будет подстроить сами обстоятельства под себя? — в шутку спросил Борис Ефимович, но получил вполне серьёзный ответ от Юли.
— И это тоже будет. Но для того, чтобы это эффективно сделать, надо максимально подстроиться под обстоятельства. Это как в борьбе: сначала подстраиваешься под противника, а потом "ведёшь" его туда, куда нужно, впрочем, — с улыбкой закончила она, — главное в этой подстройке не потерять себя.
— Это как?
— Ну, например, готовы ли вы поступиться убеждениями, пойти на сделку со своей совестью, чтобы добиться того, что вот прямо сейчас вам нужно?
Сама постановка вопроса была такова, что предполагала жёсткий и однозначный ответ "нет". Но Бориса Ефимовича сильно смутил факт, что ведь в его окружении немало людей, кто поступал именно так: для достижения сиюминутных выгод — поступался убеждениями, шёл на сделку с совестью…
Это было весьма неожиданно: попасть на вопрос о морали там, где казалось бы обсуждаются чисто технические вопросы.
Поэтому, Ефимыч решил слукавить и вернуть вопрос.
— А вы не поступаетесь?
— Конечно! Это всегда вне обсуждения. Могли бы мы, например, бросить Лену на гибель? Да никогда!
— Значит, грубо говоря, вы останетесь коммунистами, даже если вам придётся встраиваться в капитализм?
— Да. Ведь так поступали большевики в царской России, и так поступают коммунисты в капстранах. Мы отличаемся от них лишь тем, что совершенно не собираемся устраивать здесь революций. Наша цель на настоящий момент — вернуться домой.
— Но если так, то весьма важный вопрос: "Какова ваша текущая модель морали?
— Почему "текущая"? Она постоянная, — смутился Михаил, — "текучесть" морали предполагает её полное отсутствие.
— Ситуационная этика, так любимая на Западе, — подхватила Юля, — это не для нас и не про нас.
— А в чём-то она выражается?
— Конечно! Когда-то, в пятидесятые в нашем мире человек по имени Иван Ефремов написал замечательную книгу — "Туманность Андромеды", где очень хорошо описал эту самую мораль, которой мы следуем. Книга стоит у нас во всех школах в школьной программе.
— У нас тоже был такой писатель и написал такое же произведение… И оно было моим любимым в детстве… Если мораль Эрг Ноора, Низы Крит и Дар Ветра ваши мораль и этика, то я с вами!
— А до этого момента не были? — лукаво и вполголоса вопросила Юля надеясь на шутку но получилось наоборот.
— Если честно, — рассмеялся Борис Ефимович, — то ваши военизированные приготовления заронили в меня, одно время, о вашей принадлежности к фашизму…
Данное заявление шокировало всех присутствующих.
— И почему вы так подумали?! — спросила изумлённая Юля.
— Да как… единая идеология, военная дисциплина… можно подумать, у вас там вся страна — военный лагерь.
— Было такое, но закончилось двадцать лет назад, с концом холодной войны и с переходом общества в принципиально иное состояние. Во-вторых, наша мораль, этика и идеология не имеют ничего общего с фашизмом.
— Можете удостовериться, — похлопал Николай по планшетке чем вызвал неудовольствие сидящего за ней Юры,
— Могу даже порекомендовать специальный труд по фашизму. Там всё подробно расписано. И идеология, и экономика, и политическое устройство стран исповедующих фашизм. И всё в сравнении с нашей, — сказал он и снова углубился в изучение местной сети.
— Спасибо, обязательно прочитаю и… извините, если вас этим подозрением обидел…
— Да ничего, Главное тут в себе такое не держать — ответил Михаил.
— Любые непонимания лучше сразу разрушать. Так что вы правильно сделали — с сомнениями согласия не достигнешь.
— Ну, тогда вернёмся к теме, — повеселел Борис Ефимович.
— Кстати, насчёт "военной дисциплины", — встрял Владимир, — мне кажется тут тоже кое-что есть… А не производит ли такое впечатление, — впечатление нашей военизированности, — наша простая самодисциплина? Ведь у нас по настоящему здесь как таковой военной дисциплины нет.
