Леонид Кондратьев - Отыгрывать эльфа непросто! Книга 2.
— Кому как… Это вам еще опиум нюхать не доводилось.
— Что я и говорил! Хоть смысл в этом есть? — Ссешес недобро косится в сторону папиросы. — Наставник за такое 'Криком' бы не обошелся…
— Да уж… — коротко хмыкнув, Иванов последний раз затягивается и привычно прячет окурок под мох. Эльф опять непроизвольно морщится и продолжает:
— Да, об обучении… Не подскажешь планы руководства твоего Дома относительно моих бойцов? Согласится ли Дом переуступить их клятву?
Внезапно с поляны доносится возмущенный писк Глау, у которого кто-то из новоприбывших отобрал такой вкусный автомат, чувствительно заехав при этом по зубам. Сидевшая все это время за спиной Ссешеса ВаСю заполошно вскрикивает что-то на своем языке и вскочив, глядит в сторону поляны. Отметив мысленно галочкой еще один вопрос в воображаемом списке (уж больно речь ВаСю интонационно напоминала китайский, с которым довольно плотно пришлось столкнуться во время работы в Харбине) Иванов, как ни в чем не бывало, продолжил:
— Это уж как Москва решит. Я ж тебе не товарищ Сталин — от присяги освобождать. Что там такое случилось-то?
Бросив взгляд в сторону мельтешащих хумансов и сердито шипящей чешуйчатой троицы, Ссешес успокаивающе погладил по руке ВаСю:
— Опять Глаурунг на вооружение покусился, за что, видимо и получил по зубам. Своим бойцам, кстати, скажи, чтобы получше за оружием смотрели: у меня эти сорванцы один пулемет уже изувечили — ствол изжевали. Второй, правда, добили хумансы — один чуть без пальцев не остался, а второй без глаза — полезли чистить, называется. Если хочешь — потом у Сергеича поинтересуйся — под его руководством работали, дварфы недоделанные
Немного отвлекшись на неприятные моменты, дроу продолжил:
— Все-таки возможность прямого разговора на уровне Глав необходима. Надо будет что-нибудь придумать. Сделаем. Только доставка переговорника на вас. — и добавил почти неслышно: — Вроде пару подходящих камней у Духа Чащи я видел.
— Как радио? Это можно и просто — по рации. — Иванов тоже глянул на поляну: — Ну и шпанистая ж мелочь… Тут такое дело — поглядеть бы на ту деревню, что немцы сожгли. Болота — они странные: сегодня заберут — завтра вернуть могут… Может, чего из твоего и вернет… Да и негоже своих без могилы бросать — ты ж тогда раненый был и похоронить, видать, не смог? 'Вот как раз и проверим твои сказки, следы-то ведь должны быть?
— А что, с помощью вашего перестукивания можно речь передавать? Я, вообще, разговор об аналоге магического зерцала вел. Похороны… могила воина не всегда красива и увита цветами. А кости… Бутыль ведьминого студня не оставит шанса любому некроманту… Пусть они спят спокойно…
Иванов пристально посмотрел в лицо Ссешеса и немного изменившимся тоном произнес: — Все равно — поглядеть надо бы…
Сотник внутри ехидно хмыкнул: 'Красивее работать надо — красивее. Кто ж так прямо настаивает, да еще на такой тухлой проверке. Ну что ж — место подготовлено, реквизит расставлен, с чего бы не сводить.
— Сходим. Правда, предупреждаю, что ничего интересного, кроме заполненной болотной жижей ямы, не увидим. Можно как раз завтра, на ночь глядя и отправиться….
— Это все география… Оно конечно интересно, а Вы лучше расскажите мне, как живете, как между собой ладите. Я вот все попутешествовать в молодости мечтал, да как-то не вышло… А с того времени люблю рассказы о дальних странах… — Пристально присмотревшись к собеседнику, Иванов про себя добавил: 'А вот теперь и поглядим, что ты расскажешь. А то все как по писаному, да заученому. Если легенда — коряво слепили, неживая она. Или ты оживить не можешь. Или расчет на другое… Посмотрим…
— Как живем? До трех лет на женской половине Дома. Потом вместе с толпой таких же несмышленышей и под присмотром наставников Дома начинается учеба…тут дроу мечтательно улыбнулся своим воспоминаниям. — Вот кем бы ни в жизнь не стал работать так наставником — не мое это. Для того чтобы кое-как привить знания позволяющие молодым сорванцам выжить в мире уходит в среднем от пятнадцати до двадцати лет. А потом наступает саме интересное время — выбор жизненного пути — в зависимости от нужд Дома и умений. Потом идет специализация и учеба примерно в 40–50 лет. Отдав еще примерно пятьдесят лет на изучение выбранной стези иллитири считается совершеннолетним. У вас это наверно побыстрее происходит?
— Сто двадцать лет на учебу? А не многовато ли? — 'Знакомо. В Туркестане то же было. Какое-то мусульманство что ли. Интересно, женская половина тоже запретна для чужаков?
Скепсис, так и сочащийся из реплики москвича, немного покоробил дроу:
— Судя по возникающим у тебя вопросам, моему рассказу с другим миром ты не очень-то веришь. Давай тогда не будем есть друг другу мозг — что тебя убедит в моей реальности и в достоверности моего рассказа?
На лицо Иванова мигом вернулась маска рубахи парня и вообще своего человека в колхозе:
— Да нет, просто мир необычен… А верю — не верю, чай не в костеле о непорочности девы Марии спорим. А реальность — сидишь же, на солнце не просвечиваешь. — Иванов коротко усмехнулся. — значит, не призрак.
В этот момент шаловливый вечерний ветерок, прорвавшийся на окруженную лесом поляну, притянул за собой густой шлейф наваристого мясного духа — на костре, вокруг которого священнодействовал Сергеич, поспела каша. Потянув носом и, неожиданно даже для себя, буркнув животом, дроу произнес: — Призрак… призрака, конечно, не покажу, но например представление — забег воинов за кашей — спокойно….
Чем хорошо заклятие телекинеза — так тем, что при постоянном уровне магического фона и отсутствии просадок, ну и хорошей концентрации и силе воли мага траектория движения транспортируемого объекта получается идеально выровненной. В полной тишине котелок с благоухающей наваристой кашей снялся с костра и, сделав круг почета вокруг застывшего с ложкой старшины, медленно поплыл в сторону высоких разговаривающих сторон.
Иванов резко крутанул в пальцах портсигар и высказал свое отношение к этому мальчишеству:
— Нехорошо с едой баловать. Да и люди голодные. Пойдемте-ка к костру. И ребята мои чай привезли — поди у Вас и не слыхать о таком? Вот чаю попьем, поговорим. — Москвич встал, отряхнул колени и пошел к костру, держась подчеркнуто прямо. Сзади послышалось шипение дроу, который автоматически попробовал ухватиться за ручку повисшего перед ним котелка.
Зашипев от прострелившей руку боли свежего ожога, Ссешес, подталкивая телекинезом перед собой котелок, двинулся за Ивановым, автоматически наложив на правую ладонь заклинание лечения. Сзади него, подхватив и свернув плащ, двигалась крайне заинтересованная ВаСю, то и дело стреляющая на дроу и на Иванова глазами, в которых полыхало пламя недетского любопытства. Подойдя к костру, дроу осторожно опустил котел на землю и произнес:
— Вроде готово — запах во всяком случае вкусный.
— Командир, ну нельзя же так! — старшина чуть не плакал, но развить свою мысль не смог, так как от кухонного навеса послышалось:
— Товарищ старшина, вода закипела, можно чай заваривать
Хоть тирада старшины и была прервана на взлете, сам тон и выражение лица Сергеича заставили Ссешеса отвлечься от обдумывания перипетий разговора с Ивановым:
— Это я так — в качестве иллюствации к своим словам. Извини Сергеич.
Буркнув под нос нечто вида «Ходють тут всякие, а потом слоны пропадают» Сергеич достал из кармана завернутую в тряпицу ложку и, зачерпнув немного каши, тщательно, с видом заправского повара, распробовал. Кстати — под дружный писк облепивших его дракончиков. Вид причмокивающего Сергеича, с задумчивым видом оценивающего содержимое котелка в окружении гибких чешуйчатых тел был просто нереальный. Вдумчиво кивнув, старшина принялся сноровисто раскладывать кашу по тарелкам. Оторвавшись от священнодействия с чаем, Гена подхватил три тарелки и разместил их на отдельнм «командирском» пеньке, около которого уже стояли Иванов с дроу, и смущенно выглядывающая из-за его плеча ВаСю. Через некоторое время только дружный стук ложек и радостное урчание дракошек нарушали тишину на поляне.
Иванов неспешно подбирал подливку кусочком хлеба, задумчиво глядя на мерно жующего дроу…
Настоящая походная, пахнущая костром каша, медленно и аккуратно поедаемая с помощью нержавеющей ложки с тщательно зацарапанной свастикой. Если бы не небольшое изменение вкусов из-за которого привезенный гостями черный хлеб, да-да та самая советская чернушка, показался в высшей степени странным и несочетающимся с кашей. Поэтому после первого укуса дроу аккуратно отложил хлеб в сторону и принялся наслаждаться вкусом каши. Но все прекрасное имеет свойство рано или поздно заканчиваться — закончилась и каша. И перед Ссешесом, как будто из ниоткуда материализовалась с помощью того же Геннадия алюминиевая кружка с ароматным чаем. Сложный густой запах, будто гантелей ударил в голову дроу. Человеческая часть воспоминаний буквально взвыла от наслаждения и потребовала резко схватить и медленно по глоточку, грея руки об обжигающие бока кружки выпить этот божественный напиток. Но в ту же секунду присущая настоящему дроу паранойя приподняла голову. Пристально приглядевшись к наслаждающимся чаем людям и самое главное к внимательно изучающему Ссешеса Иванову дроу подозрительно потянул носом и елейным голосом спросил:
