Олег Крюков - Отдел по расследованию ритуальных убийств
- Асраил, мальчик мой! Что там у вас?
Это ожил телефон в руке старшего группы.
Лежавший на полу раскрыл рот, но на него тут же легла огромная ладонь.
У Антона оставались считанные секунды. Он взглянул в безжизненные глаза, сосредоточился. Голос у Асраила был такой же, как и взгляд, лишенный каких бы то ни было эмоций.
- Тело уже в холле, Мессир.
«Вроде бы, похоже».
- Я открываю.
Неужели получилось?
И в этот момент весь мир оказался охвачен огнём.
Георгий услышал один за другим два сильных хлопка, и следом автомобиль тряхнуло. Тяжёлая дверь, за которой скрылись Антон с Кириллом, словно от сильного толчка распахнулась, и следом на сырую улицу выкатился огненный шар. На сидящего в Ауди Георгия пахнуло жаром, будто из преисподней. Всё это длилось не более секунды. Некоторые из прохожих обернулись, но увидели лишь распахнутую наружу дверь.
Оперативник выскочил из машины и бросился внутрь.
- Господи!
От увиденного у Георгия ноги подогнулись в коленях, и он сел на плиточный пол.
Все в сборе
Мессир зачарованно смотрел на корчащиеся, на полу тела. Эти четверо ещё при жизни познали геенну огненную. Но это всего лишь тела, вздохнул он про себя. Хозяину нужны души.
Ему всегда было интересно наблюдать, как умирают люди. Он не был садистом, просто глядя на агонию, пытался разглядеть душу, покидающую тело. Но, несмотря на десятки смертей, виновником и свидетелем которых был, так и не увидел ничьей души. То ли Бог был очень ловким фокусником, то ли Его вообще не было. Но тогда… Он ёжился от кощунственной мысли. Тогда следовало признать, что и антипода тоже не было. От этой мысли замирало сердце. Кто же тогда во время сеансов внутри его?
Он с трудом оторвался от монитора. За спиной, затаив дыхание, наблюдал Иосиф. Пожарную сигнализацию Мессир быстро отключил при помощи известного ему кода. Сам взрыв не должен привлечь внимание, это собственно был не взрыв в обычном понимании. Посредством какой-то хитрой химической реакции образовывался подобный напалму огромный огненный шар, сжигающий всё живое в радиусе нескольких метров. Но шуму производил немного.
- Наверху надо убрать, - не оборачиваясь, тихо сказал он.
Иосиф молча кивнул. Выходя из комнаты, он бросил взгляд на лежащего на полу Глеба. Девушка сидела рядом, положив голову парня себе на колени. Взгляд у неё был отрешённый, губы что-то шептали почти неслышно.
Третьего укола парень не выдержит. Вернее, не выдержит его сердце.
Иосиф достал из кармана наручники, позаимствованные у сотрудника президентской безопасности, и пристегнул руку Глеба к металлической скобе, торчавшей из стены. Посмотрел внимательно на девушку. Вот теперь Мессира не страшно оставить одного.
Бесшумный лифт быстро поднял его наверх. Когда двери с мягким шипением раскрылись, в нос ударил запах палёной плоти.
В холле в различных позах лежали четыре обгорелых тела. У входа прямо на плиточном полу сидел мужчина, и, судя по его пустым глазам, пребывал в шоке.
Иосиф выглянул на улицу. В метре от двери стоял чёрный Ауди с распахнутой дверцей со стороны водителя. Он закрыл тяжёлую дверь, подошёл к сидящему человеку. Резко и мощно ударил основанием ладони по затылку, подождал, когда тело безвольно опустилось на пол. Теперь предстояла самая неприятная часть работы; затащить обугленные тела в лифт.
***У терминала их уже ждала чёрная «Волга». – «Архиерей озаботился», - подумал начальник «ритуалки».
Водителя знал по прошлым визитам, и они тепло поздоровались. Епифаний, шестидесятилетний сухопарый мужчина, молча стиснул руку шофёра.
- «Вот это силища у дедушки!», - подумал тот, украдкой потирая ладонь.
- На Монастырку, владыко? – спросил он, когда московские гости расселись.
- Что, ждут?
- А то, как же!
- Нет, Серёжа, дела у нас. Ты отвези нас, грешных на Пантелеймоновский мост. А дальше мы уж сами.
Когда вышли на искомую улицу, Епифаний, ни разу здесь не бывавший, безошибочно остановился у двухэтажного монстра.
- Оно?
- Оно.
- А где ратоборцы твои?
Владыка достал сотовый, потыкал кнопками.
- Не отвечают. Внизу, должно быть.
Рядом с ними резко затормозил чёрный Ауди. Переднее стекло опустилось, и на начальника ритуалки взглянули знакомые серо-голубые глаза.
- Ну, здравствуй, Игорь Петрович.
Иосиф боялся в одиночку тащить мёртвые тела к той бездонной яме. Впервые с начала своей новой жизни он почувствовал страх. Страх перед всепоглощающей тьмой, исходящей из глубин. Память судорожно пыталась ухватить обрывки каких-то воспоминаний, засевших в глубине его души.
Душа. Это то, что Хозяин ценит больше всего. Душа Иосифа давно принадлежит ему, поэтому он не чувствовал то, что остальные называют душевными волнениями. Не чувствовал, пока не увидел эту дыру, полную мрака и ужаса. Значит его душа всё ещё с ним.
Внезапно нахлынуло, нет, не воспоминание, а какое-то забытое ощущение, какое было, наверное, только в детстве. Сердце как будто кто-то сжал рукой, тёплой и ласковой. И какие-то картинки, полные света с неуловимой скоростью мелькнули в сознании. Словно он не в мрачном подземелье, а там, где ласковое солнце, где покой и умиротворение. Последние два слова он знал только умозрительно. Неужели он тоже может чувствовать это?
- Мальчик мой!
Знакомый голос-шелест, зазвучавший, как бы внутри вернул его к действительности. Иосиф обречённо взглянул на лежавшие тела.
- Всё в порядке?
Мессир взирал на него из своего кресла. Неужели почувствовал движения души?
Иосиф молча кивнул.
- Тогда поторопись, а то опоздаешь на праздник.
- Асраила тоже?
- Это всего лишь тело. Ничтожная, неодушевлённая плоть. Вот, возьми, чтобы не пачкать рук.
Он протянул большой крюк, которым на скотобойне оттаскивают туши убитых животных.
Затащив всё, что осталось от стража ворот в залу, посредине которой зияла тьмой дыра, Иосиф достал из кармана три большие свечи, вставил их в щели между камнями и зажёг. Зала была большой, с низким неровным сводом, и неровным же полом. Дыра была идеально круглой, словно её просверлили гигантским сверлом. Она одновременно отпугивала и притягивала. Он представил, как делает решающий шаг и медленно падает вниз, преодолевая тьму, как плотную толщу воды.
Он подтащил к самому краю обгорелый труп Асраила и отошёл, чтобы взять одну свечей. А когда спустя пару секунд вернулся, тела уже не было. Тьма сама забрала его! Иосиф так и застыл со свечёй в руке, ожидая, что сейчас из ямы высунется рука и утащит его. Затем сделал шаг и, удивляясь собственной смелости, заглянул. Яма будто до краёв наполнена дёгтем. С трудом, оторвав взгляд от черноты, отправился за следующим телом.
***- Здравствуй, Андрей… Владимирович.
Сколько лет они не виделись? Двадцать, или больше?
Владыка смотрел в глаза замначальника президентской службы безопасности и вспоминал.
К середине августа боевики до этого мелкими отрядами проникавшие в Грозный, практически контролировали весь город. Ему, тридцатипятилетнему майору ГРУ было поручено вывезти секретную документацию из оставляемого федералами города.
Всем здравомыслящим было ясно, что война проиграна. Его, как кадрового военного утешало, что виной этому не слабость армии, а слабость власти. Утешение это помогало мало, ибо майор видел, что страдают в первую очередь его товарищи по оружию. А власть, с горечью думал он, мы имеем ту, которую заслуживаем.
Но политика, политикой, а приказ выполнять надо. Причём любой ценой.
Документации было немного, всего три титановых кейса. Но то, что кейсы из титана, уже говорило о важности их содержимого.
Кроме него в группу вошли два прапорщика из бригады содействия и офицер из Москвы. Совсем ещё юнец, из московских хмырей, которых так не любили те, кто не первый год хлебает на этом «курорте» фронтовую похлёбку. Лейтенанта навязали в последний момент. Майор со своими людьми обеспечивает прикрытие, а москвич занимается непосредственно документами.
Майор неплохо знал Грозный, ещё с первого штурма в 95-м. Им надо было пройти к Дому Правительства в Старопромысловском районе. Пройти почти через весь город, наводнённый боевиками. Он решил идти подвалами и подземными коммуникациями, благо, подробной картой его снабдили. Был риск и немалый нарваться на противника, но майор надеялся, что в это, победное для них время боевики вылезли на поверхность. К тому же под землёй легче оторваться.
Вышли 17 августа, в день, когда было объявлено перемирие. Майор на этот счёт не питал никаких иллюзий. При встрече с боевиками группу уничтожат, в худшем случае пленят. Всех четверых одели в натовские камуфляжи, в карманах на всякий случай были зелёные банданы с арабской вязью. В бой приказано было вступать в случае самой крайней необходимости. Один из прапоров – ингуш Юнус, второй – терский казак из Владикавказа. Майор с лейтенантом, светловолосые и светлоглазые, в случае не силового контакта с противником должны выдавать себя за западенцев , которых много сражалось на стороне чеченцев.
