Дмитрий Шидловский - Великий перелом
— Всякая демократия лишь тогда чего-то стоит, когда умеет защищаться, Александр Федорович. Кажется, вы сами любите использовать эту формулу в своих речах.
— Да, знаете, неплохой лозунг вы мне подкинули. Чеканно и абсолютно точно. И все же я категорически против возрождения традиций слежки за гражданами России.
— К сожалению, когда дело касается врагов общественного порядка, даже мы бываем вынуждены прибегать к не слишком популярным мерам. Ведь наши противники зачастую действуют скрытно.
— Доля правды в ваших словах есть. По вашему совету мы установили слежку за генералом Корниловым и действительно убедились в существовании крупномасштабного военного заговора. Но вот в отношении большевиков… Конечно, события первого июля[7] наглядно показали, сколь велики амбиции этих господ. Но я все же убежден, что у демократической России врагов слева нет. Вся опасность исходит от монархически настроенного офицерства и чиновничества.
— Я бы не стал этого утверждать. Крайности сходятся. Левоэкстремистские группировки вполне могут сомкнуться с правоэкстремистскими. То, что они впоследствии перережут друг другу глотки, нас мало интересует. Вначале они прикончат нас.
— Ну, это вряд ли, Сергей Станиславович, — добродушно усмехнулся Керенский.
— Надеюсь. Но, в любом случае, большевики и левые эсеры в состоянии применить те же методы, что и генералы-монархисты. Поэтому я настаиваю на немедленных и жестких мерах против их руководства. Тем более вы как юрист прекрасно понимаете, что поводов для возбуждения против них уголовного дела уже более чем достаточно. Попытка государственного переворота — раз. Финансирование из германского Генштаба — два. Организация саботажа на военных предприятиях во время войны — три. Я собрал вам достаточно документов, чтобы подтвердить все эти обвинения.
— Достаточно, — согласился Керенский. — Что-то я смотрю, совсем вы не любите левых радикалов. Ладно, я дам распоряжение об аресте Ульянова.
— Я бы просил вас выделить мне воинский отряд для проведения этой операции. Проходить она должна без лишнего шума.
— Почему? — Керенский удивленно взглянул на собеседника. — Вы хотите провести эту операцию тайно? Не уведомляя власти Финляндии? Это, знаете ли…
— Я более чем убежден, что деятельности Ленина симпатизирует множество людей, вошедших в новые органы власти и у нас, и в Финляндии. Если бумаги пойдут по обычной бюрократической цепочке, Ленина, скорее всего, предупредят. А я вам уже говорил, что считаю большевиков куда более опасными, чем генералов. Прошу вас разрешить мне провести операцию лично. Тем более что ордер на арест Ульянова-Ленина прокуратурой уже выписан.
— Ну ладно, — недовольно поморщился Керенский. — Вечно эти ваши тайны мадридского двора. Берите взвод из моей личной охраны.
Утренний туман над водой еще не рассеялся, когда несколько лодок подошли к берегу. Выскочившие из них солдаты с винтовками наперевес ринулись в близлежащие заросли.
— Тихо! — шепотом скомандовал Чигирев. Он первым прыгнул на берег и теперь шел впереди. На нём была офицерская полевая форма без знаков отлиния, а в кобуре на поясе висел тяжелый «люгер», — Поручик, прикажите своим людям рассредоточиться и цепью следовать в указанном мной направлении, — Слушаюсь, гражданин товарищ министра, — отозвался командовавший отрядом поручик и тут же передал команду по цепочке.
Теперь отряд двигался через лес. Шедший впереди Чигирев мысленно похвалил себя за то, что некогда, еще в своем мире, с фотографической точностью запомнил карту-схему мемориального музея «Шалаш», Тогда сработал профессиональный интерес начинающего историка. Хотелось понять, как выглядело историческое место во время известных событий. Теперь же благодаря тогдашней дотошности он достаточно точно вычислил нужное место на пограничной карте и, изобразив хорошо информированного специалиста, уверенно указал его командиру своего отряда.
«Ну, вот и все, — думал Чигирев, мягко ступая по лесной тропинке, — сейчас мы окончательно завершим поворот здешней истории. Молодец, Ванечка, Сталина прикончил. Теперь я вобью осиновый кол в грудь большевизма, уничтожу его в зародыше. Из Разлива Ленин не должен уйти, даже под конвоем. Нельзя давать ему шанса. Он самый активный, самый решительный из всей большевистской партии. Если я убью его сейчас, октябрьский переворот не состоится или будет достаточно быстро подавлен. Все, финита ля комедия. Свою роль в этом мире я смогу считать законченной. С Корниловым Керенский разберется и без меня. Он прекрасно понимает опасность, исходящую от правых, но недооценивает левых. На этом в нашем мире и погорел. Ну ничего, именно эту его оплошность я и устраню. Чем же мне заняться дальше? Можно остаться в этом мире и посмотреть эпилог. Хотя стоит ли? Да и технически это сложно. На вид мне до сих пор около тридцати. А прошло уже четыре года. Еще три — пять лет — и начнутся вопросы: „Как это вы, Сергей Станиславович, совсем не меняетесь?!“ Но даже не это главное. Нельзя терять ясность видения исторических процессов. А это возможно только при взгляде со стороны. Если я задержусь здесь, то превращусь в одного из участников событий, потеряю объективность. Прав Басов: если к чему-то привязываешься, то перестаешь адекватно воспринимать происходящее. Страсти мешают. Но я не Игорь. Не могу я отстраниться и вести растительное существование. Пойду в другой мир и помогу тамошней России обрести свободу и достаток. С какого же начать? Наверное, с царствования Александра Второго. Тот мир ближе всего к революции… Стоп. Не замечтался ли я? Ведь в этом мире Ленин еще жив, угроза октябрьского переворота еще не снята… И мы, кажется, пришли».
Отряд залег на краю поляны, посредине которой рядом со стогом сена располагался небольшой неприметный шалаш. Почти такой же, как и тот, что видел Чигирев в своем мире в восьмидесятых годах двадцатого века, только у этого вход был заслонен вкинутым сверху одеялом.
«Нет, не будет здесь никого музея-заповедника через восемьдесят лет», — подумал Чигирев и взвел курок.
— Поручик, прикажите солдатам окружить поляну. Вы идете со мной. При попытке преступников бежать или сопротивляться стрелять на поражение.
— Не беспокойтесь, гражданин товарищ министра, — плотоядно усмехнулся ему в ответ офицер, — не уйдут.
Поручик тоже достал из кобуры револьвер, и по егo решительному виду Чигирев понял, что преступники обязательно «окажут сопротивление» и их придется убить.
Когда взвод окружил поляну, Чигирев и поручик мягко ступая на полусогнутых ногах, приблизились к шалашу. Обойдя его с двух сторон, они прислушались. В шалаше явно кто-то был. До слуха историка донеслось ровное дыхание спящего. Сосчитав про себя до трех, Чигирев шагнул ко входу и сорвал одеяло.
Пронзительный женский крик огласил окрестности. Чигирев увидел, как в полумраке шалаша забилась в угол, прикрывая руками грудь, абсолютно голая блондинка с длинной косой. Глядя на непрошеных гостей, она истошно визжала.
— Какого черта? — с пола шалаша приподнялся обнаженный Басов. — А, это ты. Наконец то! Я уж тебя ждать устал.
Совершенно ошарашенный Чигирев вылупил от удивления глаза:
— Ты? Как? А где…
— Ленин? Ушел. Уже давно.
Басов вытащил из угла комок одежды и принялся натягивать нижнее белье.
— Кто вы такой? — строго спросил поручик.
— Басов я, Игорь Петрович. Коммерсант. — Басов застегнул брюки, надел башмаки и, оглянувшись, бросил девушке какую-то короткую фразу по-фински.
Та нервно закивала, подобрала лежавшее у стены платье, быстро натянула его и стремглав бросилась вон, вся красная от стыда. Про себя Чигирев отметил, что девушке от силы лет девятнадцать, а ее фигура и миловидное лицо вполне могли бы обеспечить ей приз на международном конкурсе красоты в конце двадцатого века.
— Гражданин, извольте объяснить, с какой целью вы здесь оказались, — потребовал поручик.
— Сам, что ли, не понял? — насмешливо посмотрел на него Басов. — Слушай, поручик, ты бы спрятал свою пушку да отошел со своими ребятами шагов на двести. Нам с гражданином товарищем министра поговорить надо.
Поручик растерянно уставился на Чигирева.
— Да, поручик, отведите людей, — распорядился тот.
Сердито козырнув, поручик повернулся и зашагал прочь.
— Ты можешь объяснить мне, что все это значит? — повернулся Чигирев к Басову.
— Я хотел с тобой поговорить. Кстати, пойдем к озеру. Там очень красивый вид.
— Почему здесь? — Чигирев послушно шагнул за Басовым.
— Ты такой занятой человек, что на прием к тебе просто не пробиться. Да и атмосфера в министерстве официальная. А то, что ты сюда придешь, было вполнe предсказуемо. Убирать Ленина, пока он легально жил в Петрограде, у тебя руки не выросли. Все-таки политическое убийство. И охраняли его неплохо. А здесь можно сделать это спокойно «при попытке к бегству». Все логично.
