Андрей Величко - Дядя Жора
Но не подумайте, что в качестве ясновидящего и прозревающего все насквозь рекламировался Рекс! Даже про его существование знало не так уж и много народу, а уж про способности - и вовсе почти никто, перед прислугой умница-девонширец изображал из себя кошачьего дауна. Нет, ясновидящий был припасен гораздо более колоритный! Я ждал его в кабинете для особых гостей, под потолком которого располагались специальные отдушины, а за ними - ниши для стрелков. Выслушав доклад старшего из них, я велел запускать посетителя.
Он вошел, и, не мигая, уставился на меня. Говорят, что почти никто не мог равнодушно выдержать взгляд его бледно-голубых глаз - одни впадали в неумеренный восторг, вплоть до обожания, другие, наоборот, чувствовали себя очень неуютно... Но я почему-то не чувствовал вообще ничего. Хотя, может, это мешают зеркальные очки? Экранируют эманации или флюиды, не знаю точно, как это правильно называется.
Я снял очки, но не успел надеть обычные, как гость отвесил мне глубокий поклон и неуверенно произнес:
- Ваша светлость, челом вам бьет недостойный Гришка Распутин.
- А без клоунады нельзя? - поморщился я, - меня зовут не Федор Ромодановский, а Георгий Найденов, а за окном сейчас двадцатый век. Лучше садитесь, Григорий Ефимович, и поговорим. Чаю не желаете? Могу предложить последний писк моды - грузинский.
- Значит, - продолжил я, в то время как Гришка хлебал чай и зажирал его уже как минимум четвертым пирожным, - у меня к вам просьба. До меня дошли слухи о вашем... хм... ясновидчестве, скажем так.
Собеседник застыл и уставился на меня, не обращая внимания на выпавшее изо рта что-то недожеванное, но теперь в его глазах был откровенный страх.
Ага, подумалось мне, значит, успел уже сокол наш ясный прищемить кому-то хвост, но, видимо, не очень серьезно, иначе мне доложили бы. И попытался успокоить гостя:
- Да не волнуйтесь вы, подумаешь, наговорили на вас! На меня вон сколько наговаривают, и катом, и исчадием ада называют, и еще черт знает как.
Однако моя речь почему-то не принесла успокоения явно мятущейся душе Григория Ефимовича. Решив попробовать другую методику, я рявкнул:
- Не трясись ты мне тут как осиновый лист! Было бы за что, так ты бы уже давно не со мной беседовал. У меня к тебе дело, то есть соберись и слушай! Пока я, действительно, не потерял терпение и не отправил тебя в подвал минут на сорок. Значит, от тебя требуется смотреть на проходящий мимо тебя народ. Если про кого-то тебе что-то покажется, скажешь это стенографисту, он запишет. Если с кем-то захочется поговорить - ткнешь в него пальцем. Как устанешь - сообщить об этом старшему по операции. Понял? Еще раз спрашиваю - ПОНЯЛ?!
- Так точно! - вскочил Распутин, опрокинув при этом стул.
- Вот и замечательно. Операция будет завтра, а пока копи силы. Здесь копи, тебя проводят в комнаты, и из них ни ногой! А то пристрелят ненароком. Пирожные понравились? Хорошо, скажу, чтобы принесли килограмма два. Какой еще мадеры?! Ты, блин, лучше меня не зли. Чаем обойдешься! Все, свободен, вот твой провожатый, иди, куда он скажет.
Еще до проверки несколько человек пустились в бега, и теперь полиция под контролем Алафузова пыталась установить их местонахождение, хотя я сильно подозревал, что дальше мелкого воровства их прегрешения не идут. Гришке Распутину не понравилось человек двадцать, их на всякий случай взяли под наблюдение. Рекс указал на троих, причем один вызвал у него прямо-таки ярость, мелкий кошак рвался к Рыжику за подмогой, видимо, реально оценивая свои физические возможности, и, чтобы его утихомирить, пришлось звать Настю. И лишь когда того типа уже в наручниках провели мимо него, Рекс, пошипев еще с минуту, окончательно успокоился.
В результате у Алафузова и Танечки прибавилось работы, а я поставил перед величествами вопрос ребром. Или в Зимнем появляется нормальная система отопления вместо амосовских печей, которые требуют более трехсот человек для обслуживания и занимают крайне нужные под что-нибудь полезное подвалы, или все величества переселяются в Гатчину, где все печи давно разобраны, подвалы используются по прямому назначению, а за дворцом, у пруда, уже два года стоит небольшая ТЭЦ. Потому что когда по дворцу шастают сотни истопников, обеспечить нормальную охрану невозможно! Мало вам одного Халтурина?
Величества согласились, что это не дело, и дали добро на установку батарей. Правда, сразу встал вопрос о месте расположения будущей ТЭЦ. Тут я малость слукавил и выдвинул заведомо неприемлемое требование, чтобы величества, не допустив такого поругания основ, почувствовали себя победителями и легко согласились с реальным вариантом.
В общем, сначала я предложил им поставить ТЭЦ на Дворцовой площади. Пока Гоша с Машей молчали, онемев от такого святотатства, я успел описать сияющие перспективы:
- Разумеется, это будет не серая бетонная коробка, а памятник архитектуры в стиле барокко! Или, наоборот, ампир, я в них плохо разбираюсь. Титанов поставим трубу держать! То есть атлантов, я хотел сказать. Но не таких неприличных, как у Эрмитажа, а развернутых кормой к публике, руками они будут в трубу упираться. На самой трубе сделаем завитушки, а на самом верху - скульптуру! Есть же тут на площади какой-то столб со статуей, так вот, пусть еще один будет, только повыше и потолще.
Переждав бурю возмущения, в процессе которой мне сообщили много нового про мой художественный вкус, я, с расстроенным видом и скорбью в голосе, сдался:
- Ладно, что с вами сделаешь... Тогда построим ее во внутреннем дворе Адмиралтейства. Давно, кстати, пора стоящие там сараи снести, а то с Невы не вид, а сплошная похабень! Это я еще в позапрошлом году заметил, когда смотрел, откуда Маше анархисты будут в окна стрелять. Но моих атлантов-трубодержцев не троньте! Будете саботировать - сам эскизы нарисую, во всю ширь своего художественного таланта.
Несколько забегая вперед, не могу не похвастаться - мои атланты стали еще одной достопримечательностью Питера. И, начиная с осени десятого года, Адмиралтейство называли уже не "Под шпицем", а исключительно "Три жопы".
Тем временем Татьяна доложила о первых результатах разработки подозрительных с точки зрения Рекса личностей.
- Старший истопник Клюев - просто дурак. Но его помощник - интересная личность, я пока не отправляла его на интенсивный допрос, рано. Знаете, где он служил до Зимнего? В министерстве внутренних дел, причем устроился туда по протекции, правда, чьей именно, уже вряд ли получится точно установить. Но уволился он оттуда на следующий день после смерти Витте! И полгода его вообще никто не видел. А потом он снова появился и еще год ждал, когда в Зимнем место освободится, на что жил при этом - неясно. В общем, есть над чем поработать. Легенда для него - что кто-то украл нитку жемчуга у императрицы, и якобы им со старшим шьют это дело.
- Так, а что с тем, на кого Рекс окрысился?
- Увы, шеф, конфуз. Самый настоящий, я все проверила. Этот швейцар - он обыкновенный владелец кошки. И угораздило же его утром, перед проверкой, утопить трех котят! Кошка родила пятерых, но он знает, что больше двух ей все равно не выкормить. Я его уже перевела из камеры на второй этаж, обеды ему из столовой таскают... Надо отпускать.
- Да, действительно, неудобно получилось... Беседовали-то с ним как?
- Стандартный допрос второй степени.
- Значит, дайте ему в порядке компенсации тысячу из моих средств. И еще одну - за то, что в Зимнем он больше работать не будет, пусть ищет другое место. Если захочет, может устраиваться здесь, в Гатчине, дверей тут много, а протекцию я ему составлю.
- Шеф, если разойдутся слухи, что человек за два дня, проведенных в гатчинских подвалах, получил две тысячи рублей, то вы представляете, сколько сюда сбежится желающих?
- Так предупредите, чтобы не болтал. А объяснение, откуда деньги, пусть дает самое простое - выполнял секретное поручение канцлера! Выполнил, мол, вот и получил награду.
Пожалуй, тут надо уточнить про стандартный допрос. Став канцлером, я взял курс на формализацию работы своих спецслужб, и теперь их работа во многом регламентировалась соответствующими документами. Не так давно дошла очередь и до седьмого отдела - была написана "Инструкция о порядке проведения допросов при расследовании государственных преступлений". Там разъяснялось, что допрос может быть стандартным, интенсивным и форсированным, причем первые два делились на три степени. Первая степень стандартного допроса - это просто вежливая беседа под протокол. Вторая - допускаются элементы запугивания. Третья - допрашивать можно по ночам и вовсе круглосуточно, возможен показ интенсивных допросов. Интенсивный допрос подразумевал физические меры воздействия, причем для первой степени они ограничивались не оставляющими внешних следов, для второй - не наносящими необратимого вреда здоровью, а третья степень имела единственное ограничение - подследственный должен был остаться в живых. Форсированный же допрос мог применяться только в случае острого дефицита времени и исключительно в обстановке боевых действий или близкого теракта - в этом случае выживание подследственного по завершении процедуры не регламентировалось.
