Дмитрий Шидловский - Самозванцы
– Ты ведь сам сказал, что ходишь в костел, – буркнул Крапивин.
– Есть государственные институты с их ритуалами, а есть личное отношение к жизни. Некоторые называют это верой. То, о чем ты говоришь, Вадим, это государственный институт. Если бы я остался на Москве, ходил бы, как все, в церковь.
Дворец князя Константина возвышался в самом центре города. На Крапивина произвел впечатление своей основательностью. У ворот Басов громко выкрикнул по‑польски:
– Послание к князю Константину Острожскому от его величества короля Сигизмунда Третьего Августа.
Двое сторожевых шляхтичей проводили гостей в зал для аудиенций и приемов, где их встретил сам магнат. Князь Константин Острожский был высок и непомерно толст. На его круглом добродушном лице красовались пышные, загнутые книзу усы. Одежда на князе была богатая, расшитая золотом и драгоценными камнями, на руках сияли многочисленные перстни с брильянтами, на поясе висела сабля в дорогих золоченых ножнах. Впрочем, кое‑что в облике магната не позволило Крапивину сразу причислить его к разряду богатых бездельников. Внимание подполковника привлекли глаза Константина. В них читалась властность и сила, воля человека, привыкшего повелевать тысячами подданных. Увидев гостей, он распростер объятия и двинулся им навстречу.
– Пан Басовский, вот кого я по‑настоящему рад видеть! – прогудел гигант, обнимая и трижды целуя Басова. – А кто это с вами?
– Мой давешний друг из Москвы, – пояснил Басов, указывая на Крапивина. – Зовут его Владимир Крапивин. Встретил его давеча в дороге. Он впал в немилость у царя Бориса и вынужден был бежать из Московии.
Быстрый изучающий взгляд магната скользнул по Крапивину.
– Что ж, друг пана Басовского – желанный гость в моем доме, – произнес князь. – Да я вижу по его стати, что и рубака он отменный. Ежели у пана Крапинского будет желание, он может поступить ко мне на службу.
– О нет, князь, Владимира я вам не отдам, – покачал головой Басов. – Но если вы не откажете нам в гостеприимстве…
– Когда это я отказывал друзьям в гостеприимстве? – фыркнул Константин. – Располагайтесь и чувствуйте себя как дома.
– Благодарю, это честь для меня, – произнес Крапивин, кланяясь. Он постарался сказать это по‑польски, благо за время путешествия по Речи Посполитой у него была возможность усвоить азы этого языка.
– Однако что же мы стоим? Время обеденное пожалуйте в трапезную, – улыбнулся хозяин.
– Осмелюсь напомнить, ваша светлость, что у меня послание от короля, – вежливо вставил Басов.
– К черту послания, – небрежно отмахнулся князь. – Обед прежде всего.
Он повернулся и вразвалку направился к дальней двери.
– Ну, держись, Вадим, – шепнул Басов на ухо Крапивину.
Крапивин не сразу понял, почему он должен был «держаться». Но первые подозрения закрались в душу подполковника, когда он увидел богато уставленный стол. После дальней дороги по морозу в желудке у спецназовца изрядно подсасывало, и он не без удовольствия съел поданную ему утку, запивая ее прекрасно выдержанным вином из золотого кубка. Расправившись с дичью первым, князь дал сигнал слугам, и те внесли целую тушку поджаренного на вертеле поросенка. Крапивин тихо крякнул. Вообще‑то он полагал, что уткой все и ограничится, но покорно подставил тарелку под увесистый кусок свинины.
Басов с князем весело балагурили, поминали прелести придворных дам, обсуждали достоинства и недостатки различных охотничьих угодий. Крапивин заметил, что Басов при этом очень умеренно потребляет пищу, время от времени понемногу отпивая из своего кубка, а вот князь ест в три горла.
– Да вы ничего и не едите, пан Владимир, – выкрикнул князь, когда заметил, что Крапивин наконец разобрался со своим куском свинины. – А ну‑ка, Василь, положи нашему гостю еще кусочек.
Несмотря на энергичные протесты Крапивина, в его тарелке немедленно оказался новый кусок свинины, и, тяжело вздохнув, подполковник приступил к его поглощению. Когда он наконец справился с этой непосильной задачей, князь громко хлопнул в ладоши, и в трапезную внесли прожаренные тушки зайцев.
– Отведайте, панове, – предложил князь. – Этих зайцев я лично загнал на охоте третьего дня.
Крапивин вопросительно посмотрел на Басова, но тот знаком показал, что хозяина обижать нельзя. Смирившись, подполковник принялся ковырять серебряными ножом и вилкой в предложенном ему куске зайчатины. Съев примерно половину, он понял, что более не в состоянии впихнуть в себя ни кусочка.
– А теперь фазаны! – гордо объявил князь.
– Помилуйте, ваша светлость, – улыбнулся Басов, скользя взглядом по сникшему Крапивину, – мы съели уже достаточно. Ваше гостеприимство славится во всей Речи Посполитой, а искусство ваших поваров не имеет равных вплоть до Парижа и Мадрида, но у человеческого организма есть пределы.
– Эх, хилый вы народ, – фыркнул князь, завладевая тушкой фазана. – Ну да вином пока угощайтесь, что ли. А я птички отведаю.
С фазаном князь разобрался тоже на удивление быстро, после чего поднялся и прогудел:
– Ну, вот и потрапезничали. Идемте же, пан Басовский, в мой кабинет. Узнаем, что написал нам милый Сигизмунд. А вас, пан Владимир, прошу обождать нас в палатах для моих самых почетных гостей. Слуги проводят вас туда.
Вместе с Басовым они вышли из трапезной. Не менее полутора часов провел он в шикарно обставленной комнате, прежде чем слуга вежливо пригласил его вернуться в зал для аудиенций. Там его встретили Басов и князь.
– Нам придется задержаться здесь на недельку‑другую, – объявил Басов. – Ничего не поделаешь. Служба
– Да, панове, прошу вас воспользоваться моим гостеприимством, – добавил князь, и повернувшись к двери, зычно крикнул:
– Эй, Василь, ужин скоро ли?
Нельзя сказать, что пребывание в гостях у князя было тягостным. Крапивин с Басовым получили в свое распоряжение по нескольку комнат. В первый же день подполковник обнаружил у себя в спальне весьма миловидную служанку лет семнадцати, которая якобы задержалась, застилая его постель. Крапивин правильно истолковал неспешные движения девушки и ее игривые взгляды и перешёл к активным действиям. По доносившимся из‑за стены голосам подполковник понял, что его друг тоже не проводит время в одиночестве. Анна – так звали горничную – пришла скрасить досуг Крапивина и на следующий вечер, и еще через день. Участие в любовных утехах навело подполковника на мысль о том, что он столкнулся с очередным проявлением гостеприимства сиятельного князя. Это означало, что в женских ласках недостатка у него не будет.
Друзья делили время между обильными трапезами с князем и конными прогулками, на которых настаивал Басов. Он ежедневно повторял, что для настоящего воина здешней эпохи Крапивин отвратительно держится в седле. Кроме того, он дал своему другу несколько полезных уроков фехтования на саблях.
Так прошло с десяток дней, пока наконец не произошло событие, немало удивившее подполковника. Они с Басовым прогуливались по двору и переваривали очередной обильный обед, когда к фехтовальщику подошел слуга и что‑то прошептал ему на ухо.
– Пойдем, что ли, познакомимся с историческими личностями, – предложил Басов Крапивину.
Друзья прошли в просторное помещение, где обычно останавливались простолюдины, и увидели там трех мужчин, облаченных в изрядно потрепанные рясы православных монахов. Один из них, пожилой и толстый, привлек внимание Крапивина лукавым выражением, которое как будто навечно запечатлелось на его лоснящемся лице. Второй, помоложе, высокий и худой, напротив, совершенно не выглядел хитрым или даже неглупым. Третий, невысокий, светловолосый, лет двадцати, с большой бородавкой на шее, показался подполковнику знакомым. Память услужливо подсказала: этот парень был в свите Федора Романова в день перед Роем на Варварке.
– Ах, Басов, милый друг, – молодой монах поднялся со скамьи и двинулся навстречу вошедшим. Крапивину показалось, что парень ведет себя с величавостью, которая была бы естественна для аристократа, но никак не вязалась со скромным одеянием монаха. – Как я рад тебя видеть! Уж более года не встречались.
– Здравствуй, Юрий, – обнял его Басов, – Познакомься, это мой друг Владимир Крапивин. Может, ты и помнишь его. Мы на Москву вместе пришли.
– Ну, как же не помнить, – монах улыбнулся Крапивину. – Меня, правда, нынче Григорием зовут. При постриге нарекли.
– Ясно, – кивнул Басов. – Разговор у меня к тебе. Пойдем‑ка, поговорим с глазу на глаз. А ты, Владимир, со святыми отцами побеседуй пока. О богословии там… Ну, и про дорогу на Москву узнай. Где заставы, где досмотр.
Он взял молодого монаха за руку и повел из комнаты. Крапивин проводил их долгим взглядом. Он уже понял, что перед ним был Отрепьев, будущий Лжедмитрий.
