Сергей Калашников - Лоханка
Подбежал, козырнул и говорю:
— Добро пожаловать, Георгий Константинович. Цирик Беспамятный счастлив приветствовать вас на гостеприимной монгольской земле.
Отделенный тоже подбежал, козырнул, но к речи моей ничего добавлять не стал. А мехвод мой Сеня и второй, что с ведущей бранзулетки, уже тащат к самолёту свои инструментальные ящички.
— Какая часть? — спрашивает Жуков.
— Передовое охранение хозяйства Кобыландыева, — отвечает отделенный. — Не желаете ли чаю? Пока механики разберутся… а то давайте, машину вызовем, или другой самолёт за вами.
— Вызывайте, только скорее, — отделенный побежал к рации, а меня никто не отпускал. — Вы, цирик, покажите мне тут всё. Выскочили тут, как чёртик из табакерки посреди чистого поля.
Вот так меня назначили экскурсоводом. Да недолго мы бродили — две траншеи да дюжина стрелковых ячеек плюс закопанные в землю транспортёры — вот и вся экспозиция. Потом командир наш доложил, что машина за командующим вышла и будет вскорости. Жуков успокоился и вставлять пистон никому не собирался, но тут закричал наблюдатель:
— С востока конная группа и бронеавтомобиль.
— Наших там нет — значит, японцы. Захаров, Кийко! Держать командующего в траншее. Остальные — по машинам. Встречный бой. Сергеич! Твоя МОТка шустрее. Постарайся встретить их подальше, а то как бы они по ероплану не стрелили.
* * *Сеня притопил, оставив бранзулетку далеко позади, а я не отрываясь смотрел через перископ, прикидывая дистанцию для открытия огня. Бронеавтомобиль «Осака» — противник несерьёзный. На нём только пулемёты обычного калибра. Поэтому мы остановились, когда расстояние сократилось до полутора километров. Ударил из пушки. Из пяти снарядов попал я тремя, но этого оказалось достаточно. Эта древность остановилась и пара человек из неё выскочила. Потом уже и по конникам выпустил пяток гранат, как они поближе подскакали — двоих из сёдел выбил, а остальные ускакали обратно.
А то решили захватить беззащитный самолёт, понимаешь… хе-хе. С другой стороны, я чувствовал себя неловко, будто с пистолетом вышел на безоружного. В общем, преимущество на моей стороне оказалось слишком большим — в чистом поле, где мало возможностей для применения хитростей — ничего со мной поделать противник не мог.
Глава 9
Сарай
Демобилизовали меня через два с половиной часа. Георгий Константинович лично напутствовал буквально следующими словами:
— А ну выметайся в свою Тмутаракань, сварщик хренов. Вари там МОТки, бранзулетки и самоходки. Не твоё собачье дело по степи вышивать — есть и без тебя кому японцев шугануть. И сделай, наконец, транспортёр приличных размеров, а не эти маломерки.
— Так, — отвечаю, — мне бы дизелёк на пару сотен лошадок.
— Ты ещё здесь?! А ну, марш в самолёт! — И, чуть смягчившись: — Будет тебе движок.
Вот так и закончился для меня Халхин-Гол. Как только Жуков поговорил с Кобыланды, тут меня из армии и вышибли. Хоть и не из нашей, из монгольской, но, всё равно выпроводили на гражданку. Самолётом до Улан-Удэ, а дальше — в мягком вагоне.
Ясное дело — никакой новый мощный мотор меня дома не ждал, поэтому я принялся в общем виде соображать, куда грести дальше. В принципе, сейчас готовы три варианта плавающих шасси: трёхметровое — МОТка, четырёхметровое — бранзулетка и пятиметровое — самоходка. И доступны два оппозитных дизеля на сорок пять и на сто двадцать пять сил. Причём второй вариант нам выделяют неохотно, только под отдельные заказы интендантов (самоходки) или пограничников. Оба этих движка нормально встают и на четырёхметровые шасси, и на пятиметровые… это когда для мастерских, буровых и других «переезжающих» объектов — завод их тоже делает для мирных жителей и гражданских организаций, но исключительно в тихоходном варианте.
Так вот, если мне дадут двухсотсильник, можно будет нормально таскать и шестиметровую повозку. Плавающую. С толщиной стенок миллиметров четырнадцать. Конечно, подрастёт и ширина корпуса, и высота — таковы требования устойчивости и прочности. И габарит машины дотянет, практически, до своего прототипа — МТ-ЛБ. Нравилась мне эта машина, не скрою. Но обязательно нужно сразу прикидывать два варианта. С максимально возможной бронёй — боевые. И из шестимиллиметрового корабельного листа — грузоподьёмные. На последние, кроме крупнокалиберного пулемёта никакое вооружение не планировать — только, чтобы отбиваться от самолётов или нападения мелких шаек. А вот касательно тяжёлого, слегка бронированного варианта — нужно очень хорошо подумать, поговорить с Грабиным, с Таубиным. И ещё, вспоминаю, где-то не за горами Советско-Финская война в очень холодную зиму. Только, не помню: зиму с тридцать девятого на сороковой год? Или с сорокового на сорок первый?
Тут ведь какая хитрость — если взять пятиметровое самоходочное шасси, а оно бронировано противопульно, да поставить на него башню от мотки, а внутри обеспечить тепло… меня натурально расплющило потому, что Жуков велел делать шестиметровый вариант, который пока не просчитан, не смакетирован, не опробован. И всё это я вывалил на Федотова. А он — на дядю Васю Маркелова. А тот сообщил директору завода. На другой день собралось совещание, куда, кроме перечисленных товарищей пригласили военпреда Кузмина. Единогласно решили делать пятиметровки с башней от мотки и отоплением, а для сохранения тепла грузовой отсек обшить изнутри вагонкой… Стодвадцатипятисильные движки для них Кузьмин обещал «выбить». Такое сложилось впечатление, что он и без меня догадывался про возможность войны с Финляндией. Люди военные о таких делах узнают раньше нас — мирных жителей.
Пока мы лепили обкаточный образец — от интендантов пришел заказ на большую партию именно этих самых машин с автоматическими гранатомётами и двадцатитрёхмиллиметровыми пушками — по всему выходит, что мои мысли военпред перетёр у себя наверху и согласовал с нашими производственниками. Требуемая грузоподъёмность три тонны — мы тут же перешли на шестимиллиметровый лист, потому что иначе — никак. Не увезти нашей подвеске и броню и заданный вес. Ну да расчёт был на то, что дощечка пулю винтовочную придержит, ежели та пробуровит железо. А насчет чего покрупнее из нынешних стрелялок — так мы удалили даже ту защиту, что была на семидесятишестимиллиметровой самоходке-прототипе нынешнего варианта, которая держала пули от крупняка с передней полусферы. Сами понимаете — интенданты заказывают транспортное средство не для того, чтобы туда-сюда одно и то же железо возить.
А двухсотсильного дизеля как не было, так и нет. Думаю, если его сейчас делают, то весь изводят на танки. У нас в стране Советов большого изобилия моторов пока не наблюдается — так, впритык всё, да и то с натяжкой.
Что ещё добавлю к образу последней пятиметровой «модели» — тут в грузовом отсеке без тесноты умещаются снова восемь десантников (он на полтора шага длиннее, на полтора лаптя шире и на ладонь выше, чем у четырёхметровой бранзулетки) и дровяная печка с дымоходом. Вот и выходит — хочешь грузы вози, хочешь — бойцов транспортируй к месту боевых действий. Потому, что люки имеются и в корме, и в крыше, а дырявить борта амбразурами я никому не позволю. На мой взгляд такая фигня может прийти в голову только с бодуна — делать в борту дырку, которую надо затыкать от воды, защищать от осколков и завешивать от комаров, а стрелять через неё имеет смысл только для того, чтобы избавиться от патронов или забалдеть от пороховых газов, потому что попасть на ходу с трясущегося упора можно только в небо. Далеко не в самый центр. Я и с турели-то при хорошем обзоре, иначе как с остановки, всегда промахиваюсь.
Скажете — разухарился Ванюша? Это, чтобы духом не падать, потому, что Жуков велел сделать машину побольше, а мы опять остались в предыдущем размере, да ещё и защищённость ослабили. И, поскольку, команду он отдавал лично мне — догадайтесь, кому прилетит его неудовольствие?
Кстати, заказы были и на самоходки, и на обычные бранзулетки, и на те, что с полковушками, и на миномётные — военные заказы вытеснили всю гражданскую тематику, отчего директор завода организовал третью смену — иначе машины мирного назначения делать стало решительно некогда, а они ему были важнее — что-то он с этого наваривал.
Ну а мы сооружали экспериментальный шестиметровый корпус, нарастив ширину до двух восьмидесяти и высота стала больше полутора метров — то есть внутри можно стоять, чуток пригнувшись, а не только сидеть, как в пятиметровке. Сюда без проблем поместилась бы танковая башня с сорокопяткой, да вот беда — не мог я сообразить, как подобное сооружение можно использовать в бою. Не рисовалось перед моим внутренним взором подходящих ситуаций. Это шасси ни на что непригодно в пределах действия вражеской артиллерии, стоящей на прямой наводке А с башней от МОТки получался хорошо защищённый транспортёр. Чисто обозная машина на пять тонн груза. Хотя, можно и счетверённый Максим поставить или другие малокалиберные орудия и использовать их в подвижном варианте в качестве мобильных зенитных установок. Впрочем, до такого военная мысль пока не дошла… кажется. Мне ведь из генштаба доклады не направляют и с последними веяниями военной науки я не знаком. Опять же автоматическая двадцатитрёхмиллиметровка Таубина вполне себе неплохая зенитка, если обеспечить ей большие углы возвышения. Пока-то у нас только до сорока пяти градусов чуток не хватает, потому что иначе раздавит башнёра.
