Герман Романов - Меч без ножен. «Помирать, так с музыкой!»
— Ну… — Андрей почесал затылок, — я и хотел сказать — круглая, как блин! Короче, этого Лешака колдун с места насиженного прогнал, когда стал там зло творить! Колдун тот и есть ворон, которого я во сне видел, оборотник он! Но самое главное — колдун работает на Сартского! Лешак и сказал, что видел, как они разговаривали.
— Понятное дело! Как тебя половчей извести: и оборотень, и Змея — все это его рук дело! И яд, я мыслю, он Сартскому изготовил, а тот людишек подослал с нами своих — и догляд, и в нужное время в спину тебе стрельнули! — Старик перебирал лешачью шерсть. — Дивная! Много я слышал о таком чуде, но ни разу не видел! Так чего он там тебе про нее брехал?
— В носках, говорил, не заблудишься, а клубочек куда надо из леса выведет! Да мало ли чего с похмела не ляпнешь? — Андрей отмахнулся. — Ты, отче, лучше скажи, чего ты тут придумал? За малым Преслава меня душить не кинулась!
— Да Заволя третьего дни, точно после твоего отъезда прибыл! Товар, правда, его плоховат: жаловался он, что устал от кочевой жизни, осесть хочет, жениться, детишек завести! Да только жену добрую еще найти надо, за деньги ее не купишь!
— Погоди-ка, погоди… — Андрей перебил священника, — ты хочешь сказать, что за постоялый двор и сосватал мою разлюбезную Преславу? Ну, отче, даром что ты не еврей! — Он согнулся от хохота в три погибели. — Лихо как: и я выкрутился, и постоялый двор, надежный, под двойным приглядом на Дорийском тракте у нас будет!
— Ты, брат-командор, перед зазнобой своей выкрутился! — Отец Павел говорил сурово, но в глазах плясали веселые огоньки. — Но не передо мною! Должок теперь на тебе висит за честь твою командорскую! Чем платить будешь?
— Отплачу я тебе приветом от Колека…
На старика было страшно смотреть: Андрею на мгновение показалось, что отца Павла хватил удар — глаза вылезли из орбит, он стал задыхаться и схватился за грудь.
— От кого? — он едва прохрипел. — Повтори, Анджей!
— От Колека из «Веселого окорока»… — растерянно произнес Андрей, разведя руками. — Я говорил с братом Врославом, — он потянулся за кувшином с водой, — отче…
Стук падающего тела раздался за спиной…
— Это так давно было, Анджей! Столько лет прошло…
Отец Павел словно постарел на целых полвека за одно это мгновение. Он почернел лицом, огромные темные круги легли под глазами, взгляд был потухшим.
— Брат Врослав так меня называл — Колек, что значит длинный! Я тогда еще был отроком, когда он с рыцарями-крестоносцами остановился в «Веселом окороке». Я втихушку из овина подсматривал за ними. Как я тогда хотел стать таким же, как и они!
— Брат Врослав рассказал мне, как ты сбежал от хозяина! — Андрей попытался пошутить. — И про прутики, которыми ты с кипящим котлом на кухне сражался…
— Хм! Я представлял, что котел — это огнедышащий дракон… — Отец Павел грустно усмехнулся и уставился в стенку невидящим взглядом. — А что изменилось? Я так и остался Длинным Любеком, который в одиночку тонким прутиком пытается победить огромного дракона…
— Ну, брат Любомир, что-то ты совсем плох стал сегодня, опять за упокой начал! Посмотри, сколько нас уже стало… — Андрей остановился на полуслове.
— То, сколько нас сейчас, — жалкое подобие той силы и мощи, которая имелась у ордена перед Каталауном! — В голосе старика звякнул металл. — Там, на этом проклятом поле, погибли все: Великий Магистр и семь из девяти командоров, включая Верта, двое потом были отравлены и зарезаны вражеской рукой! Все! И орден перестал существовать…
— Но мы же собираем силы…
— Все, что ты делаешь, только оттягивает конец, мы барахтаемся, как слепые щенки! Куда ни кинь, кругом стена или пропасть… Ордену никогда уже не возродиться…
— Тогда зачем ты меня потащил за собой? — Андрей начинал закипать. — Зачем все это? — Он сжал в руке полу рыцарского плаща и сунул отцу Павлу в лицо.
— Я ошибся! — Тот угрюмо отвернулся. — Ничего не выйдет! Тогда мы были непобедимы!
— Непобедимых не побеждают! — отрезал Андрей. — Мне неинтересно, что было тогда! Ты можешь сколько угодно скорбеть о былом величии, оплакивать павших, но меня интересуют те, с которыми я завтра пойду в бой за твой орден… — Он поправился: — За мой орден! Слышишь, мой орден! Брат Врослав мне сказал, чтобы я слушался тебя, но я вижу перед собой жалкого старика, который бредит былым величием и славой!
Андрей в сердцах отвернулся.
— Он сказал, что я — не тот, кем был командор Верт, я — другой, мое предназначение иное…
Отец Павел с глухим стоном опустился на колени. Андрей, соскочив, бросился к нему.
— Прости меня, брат-командор! — горячечно зашептал он. По морщинистым щекам текли слезы, теряясь в седой бороде. — Я проявил малодушие, недостойное крестоносца! Я покрыл свою голову позором слабости и ропота, обесчестив себя перед лицом командора! Я готов предстать перед лицом Трибунала Чести и со смирением приму изгнание из ордена…
Андрей рухнул перед ним на колени:
— Отче! Брат Врослав сказал мне, что ты теперь душа ордена, ты его сердце! Поэтому это я должен просить у тебя прощения, что не понимал до конца всей твоей боли! — Он обнял старика и улыбнулся. — Брат Любомир, как же ты можешь быть изгнан из ордена, если ты еще не рассказал, что мне делать с Домом Света?
Отец Павел отстранил Андрея от себя и посмотрел на него округлившимися глазами:
— Дом Света у тебя?!
— Нет, отче!
Андрей помог ему подняться и усадил на лавку, а сам сел рядом, сжимая сухую старческую ладонь.
— Но Великий Магистр указал мне, где это место!
— И где же? — Глаза старика, не успевшие еще просохнуть от слез, горели лихорадочным огнем. — Он показал тебе?
— Нет! — Андрей помотал головой. — Вернее, мы шли по подземному коридору: то ли катакомбы, то ли галереи, долго шли… В общем, я думал, что он меня ведет куда-то, а он, похоже, просто бродил, размышляя о моей скромной персоне…
— Как это на него похоже! — Лицо старика озарила светлая улыбка. — Я тоже мог ходить за ним по пятам часами, пока он что-то обдумывал… Ну же, продолжай!
— А чего продолжать? — пожал плечами Андрей. — Остановились перед каменной стеной, он ткнул в нее и сказал, что в ней сокрыт Дом Света, а потом исчез! Я прикоснулся к стене, яркий свет охватил меня, и я проснулся от боли…
— Значит, Дом Света не утрачен! — Отец Павел ликующе вскочил. — Пророчество исполняется!
— Опять пророчество! — Андрей поморщился, словно от зубной боли. — Скажи мне, наконец, что это за такое Пророчество?
— Когда придет умерший и не рожденный, восемь крестов поднимут сорок голов, — голос отца Павла звенел, словно натянутая струна, — восход соединится с закатом, тогда свет войдет в дом и меч веры остановит саблю пророка!
— О как! — Андрей засопел. — И чего это все значит? По-моему — это бред сумасшедшего!
— Почему сумасшедшего? — искренне удивился старик. — Это святой старец изрек, Феофан Угорский! Двадцать лет назад люди нашли пещеру, в которой этот святой отшельник укрылся от угров, принявших магометанскую веру. Сколько лет он там скрывался, неизвестно, на стене нашли лишь зарубки отмеченных им Воскресений Христовых, всего пятьдесят…
— Меньше года, что ли? — Андрей присвистнул. — Неплохо для престарелого выживальщика!
— Мне непонятно твое странное веселье, сын мой! — Отец Павел осуждающе покачал головой. — Святой Феофан отмечал Пасхи Господни!
— Па-а-асхи?! — протянул Андрей ошарашенно. — Это ж сколько… Но как это возможно?!
— То великое чудо Господне! — Священник перекрестился, Андрей дрожащей рукой последовал его примеру. — Так вот! На стене нашли еще начертанные тексты, но прочитать смогли лишь малую часть, остальное ушло под воду!
— А сам он?
— Нетленные мощи святого Феофана сейчас хранятся в Лиенце в Папской базилике! Я лично по приказу брата Врослава перед Каталауном отвозил их туда! Знаешь, Анджей, — отец Павел улыбнулся, — ты не представляешь, как я благодарен тебе! Я сегодня словно снова оказался в том времени! Конечно, много произошло страшного, но много было и светлого, Хочешь, я тебе расскажу о Прилукском турнире?
— Нет, брат Любомир, — Андрей энергично махнул головой, — не хочу! Давай лучше о Пророчестве потолкуем! Поверь, оно сейчас важнее рассказа о турнире!
— Да, ты прав! — Отец Павел разочарованно вздохнул. — Но текст Пророчества туманен! Никто еще пока его не растолковал, поэтому… — Он пожал плечами.
— Что поэтому? Я пришел: умерший и не рожденный! Восемь крестов подняли сорок голов: мы ввосьмером порубали этих лорийских волков! — Он загибал пальцы. — Я, конечно, их не считал, но думаю, что там как раз сорок и будет на кольях. Так, что еще осталось?
— Восход соединится с закатом! — напомнил старик.
