Константин Калбазов - Фронтир 2
— А вот это ты сам решай. Захочешь воровать, будешь воровать и в конце концов окажешься в тюрьме. Захочешь быть честным, найдешь возможность как помочь матери.
— И как? Я еще мал, кто меня на работу возьмет. Даже хозяин фабрики сказывает, чтобы мамка меня только через год приводила.
— А вот с работой я возможно тебе и помогу. А вот мы сейчас господина Коуба попросим. Как Хонза, возьмешься помочь моему протеже?
— Хм. Ну и куда я его возьму? В типографию учеником? Так они почитай только за еду и работают. Вот когда выбьются там в наборщики или еще какой специальностью овладеют, тогда другое дело.
— А если я очень попрошу.
— Читать и писать умеешь? — Это уже к мальчику.
— Три класса закончил, — нервно сглотнув и с надеждой глядя на незнакомого дядьку, заговорил Ростик. — Тятька еще до того как его на каторгу сослали заставил.
— Уже хорошо. Ладно. Завтра подойдешь к типографии и спросишь господина Капила, я его предупрежу. Будешь для начала разносить газеты, а там поглядим. Согласен?
— Согласен, — тут же просиял мальчишка.
Признаться, Алексею так же стало легче. Все же мы в ответе за тех, кого приручили. Он не собирался заниматься судьбой этого мальчика, а был лишь озабочен тем, чтобы спасти его жизнь. Но так уж сложилось, что сделав один шаг, нам подчас приходится делать и второй. Можно конечно и просто выставить за дверь. Вот только как он после этого будет себя чувствовать? А так… Мальцу представляется шанс и он сам решит как быть. Оно конечно мальчишка еще совсем, но с другой стороны, дети тут взрослеют рано и не только физически.
— Шимон, тебе не кажется, что с твоим инкогнито пора заканчивать? По моему из этого ты уже выжал все что можно.
— Что это ты вдруг?
— Я газетчик, а потому знаю, что чем больше таинственности, тем горячее получится блюдо. Ты даже не представляешь, сколько репортеров сейчас роют носом землю, чтобы добраться до тебя.
— Боишься, что они откопают какую-то нелицеприятную историю?
— Это не так страшно. Будет куда хуже. Когда отчаявшись они что-нибудь придумают. Выдадут некую нелепицу, например объявят тебя убийцей, сославшись на некоего таинственного осведомителя. Или вот, обвинят в предпочтении мальчикам. Потом ввек не отмоешься.
— Ты думаешь что говоришь? Чушь какая.
— Чушь, а в особенности грязная, это как раз то, во что все охотнее всего верят. Уж мне-то можешь поверить.
— Ты прав дружище. Только не думай, что теперь я стану шляться по ресторациям и салонам, всюду выставляясь на показ.
— Это было бы глупо. Конечно не стоит размахивать руками на улицах выкрикивая свое имя, но и скрываться дальше не следует.
— Я тебя понял.
— Только помни, у моей газеты эксклюзивное право на интервью с тобой, — тут же встрепенулся Коуба.
— То есть, ты мне предлагаешь и дальше избегать репортеров?
— Ни в коем случае, это их только раззадорит. Но ведь ответ на пару вопросов это вовсе не одно и то же, что и развернутая беседа.
— Не волнуйся. Обещаю тебе и Родине не изменю. А что это, мы едем по другой дороге? Они уже катили по городским улицам и впрямь отклонившись от привычного Алексею маршрута. В центре города он еще ориентировался, но чем дальше от него, тем слабее были его познания. Поэтому ничего странного, что он обратил внимание на незнакомые очертания домов, проносящихся мимо экипажа.
— Так ведь тебе нужно к доктору, ну и зачем тогда ездить кругами?
— Хм. Нужно будет все же получше ознакомиться со столицей. Не хватало еще в неловкую ситуацию попасть.
— Можно подумать тебе мешают. Кстати, после посещения доктора, предлагаю посидеть в сивойне, в центральном парке. День-то какой. Так и хочется все послать к лукавому и расслабиться.
— Это не у западных ворот?
— Да. А что не так?
— Хм. Я хожу туда по воскресеньям, но дело в том, что там меня похоже уже знают.
— Тем более, эта сивойня нам подходит. Ты не забыл — начинаем избавляться от твоего инкогнито. Конечно люди немного возбудятся, но поверь, ничего страшного или сверхъестественного.
— А если заявится кто-нибудь из жаждущих моей крови?
— Но ведь все время прятаться тоже не получится. Все. Решено. Начнем рассекречиваться именно с этой сивойни.
— Похоже ты просто боишься лишить себя шанса воочию понаблюдать за этой картиной.
— И твои слова не лишены оснований.
Прием у врача был совершенно рядовым. После непродолжительного осмотра, врач заявил, что мальчик вполне оправился, правда предупредил, о головных болях которые у него могут случаться. Но даже если продолжить лечение, то это по большей части ничего не изменит, разве только он пропишет микстуру, способствующую снятию болевых ощущений. Конечно риски можно снизить, если продолжить лечение у него. Ах нет. Тогда все в руках создателя и крепкого растущего организма. Ну и за прием, как полагается. Хорошие у него все же цены, укусят кого угодно. Алексею переход через океан обошелся дешевле.
По окончании приема, каждый направился в свою сторону. Ростик припустил в сторону рабочего квартала, где его ждала семья. Коуба и Алексей двинулись в сторону парка, решив прогуляться пешком. Погода замечательная, отчего же не размяться ведя неспешную беседу.
Раз уж, Болотин решил покончить с инкогнито, то решил начат начинать приобретать и новую привычку. Войдя в помещение с большими окнами, через которые свет буквально заливал все вокруг, он как и его спутник в первую очередь осмотрелся по сторонам, выискивая знакомых, дабы избежать неловкой ситуации.
Сивойня на этот раз была не менее оживленной, чем в выходной день. Впрочем, в этом нет ничего удивительного, ведь основными ее посетителями были женщины, родом деятельности которых являлось ведение домашних дел. Рабочая неделя в разгаре поэтому мужчины и немногие работающие товарки пребывают в трудах праведных.
В этом плане местное общество ничем не отличалось от того что осталось на Родине Алексея. В малообеспеченных семьях, женщины трудились наравне с мужчинами, внося свой вклад в семейный бюджет. Там же где мужчина зарабатывал достаточно для содержания своих домашних, жены полностью посвящали себя домашнему очагу. Так что время для посещения сивойни или просто прогулки в парке с подругами и детьми у них имелось, чем они собственно говоря и занимались.
Но нашлось и трое мужчин, которые сидели в углу и о чем-то тихо переговаривались, медленно потягивая горячий и ароматный сивон. Вряд ли это деловые партнеры, те обычно предпочитали либо более официальные места, либо ресторации. Но беседуют довольно увлеченно, даже прибегая к жестам, для большей убедительности своих слов. Правда, нужно отдать должное, шума они практически не производят.
Осмотр публики знакомых не выявил. Правда Коуб обменялся символическим поклоном с мужчинами, по видимому он был знаком как минимум с одним из них. Ого, похоже добродушный Хонза может быть с кем-то не в ладах. Интересно, что за кошка пробежала между ними, насколько большая и кто из этих троих вызвал неудовольствие газетчика? А может все трое? Да и Бог с ними. Коуб не маленький мальчик, со своими противниками разберется сам.
Алексей с удовольствием заметил, что столик за которым он обычно располагался свободен и без лишних слов указал другу на него. Так уж сложилось, что тот находился в некотором отдалении от того, где сидели мужчины. Как видно истолковав этот маневр по своему, один из господ, статный мужчина, наверняка не пренебрегающий физическими упражнениями, позволил себе улыбочку с легкой ехидцей. Судя по тому, что остальные остались беспристрастны, неприязнь у Хонзы была именно с этим господином.
Им успели поднести сивон и они даже отпили по глоточку обжигающего напитка, когда к столику подошел тот самый господин. Алексей еще не знал, как его зовут. Так как посчитал неправильным задавать другу вопросы о личности явно ему неприятной.
— Добрый день. Разрешите представиться, репортер газеты "Воскресный досуг", Земан Гейбк. А вы, если я не ошибаюсь, господин Дворжак? Ага. Получается служащие сивойни все же успели проинформировать о его личности этого пронырливого репортера. Он просто не мог не быть таковым, этого требовала его профессия. Неуклюжие, слабо ориентирующиеся в изменчивом мире, просто не могли добиться успеха на поприще, избранном этим молодым человеком. А он производил впечатление именно успешного и знающего свое дело.
Алексей не мог не заметить как Хонза, при этих словах налился краской, переполняемый злостью и возмущением. Болотин не обманывался, это вовсе не было вызвано появлением у их столика представителя конкурирующего издания. Да и не были они по большому счету конкурентами. "Плезненские ведомости" в отличии от "Воскресного досуга", газета ежедневная, а не еженедельная, так что они находятся в несколько отличных плоскостях.
