Валерий Большаков - Меченосец
– Один не ходи, пристройся к Свену, а то тут сплошной криминал...
– Ладно! Ну, ты как стиляга местный.
– Топай, топай...
Олег вырядился в кожаные штаны и шелковую рубаху, в сапоги из сафьяна, а сверху, скрывая меч на поясе, накинул плащ-кису. «Первый парень на деревне, – подумал он с иронией, – а в деревне один дом!»
Но то была присказка, а вокруг творилась сказка. Огромная толпа народу шаталась вдоль пристани, тщательно перемешивая знать и чернь. Высшие жрецы в белых мантиях пересекались с желторизными, разрядом пониже. Проститутки в красных кожаных шароварах приставали к купцам-базарганам, ведущим местную торговлю, и клеились к рахдонитам, везущим товар из-за моря. Сафиры-чиновники, прозванные «синеподушечниками» по цвету подушек, на которых они восседали в диване, раскланивались с «красноподушечниками» – амилями, то бишь таможенниками. Женщины-простолюдинки ходили в платьях из цельных четырехугольных кусков, оголявших шею, руки и ноги выше колен, и щелкали деревянными сандалиями, а хазары-хукерчины, коровьи пастухи, кутались в халаты, из-под которых выглядывали штаны-дотаай и сношенные сапоги. Караимы гуляли в таких же халатах, только головы прятали под высокими войлочными или парчовыми шапками тузурке, похожими на кувшины.
Мелькали чекмени торговых гостей из Хорезма и Самарканда и черные одежды христианских священников, простирающих веру истинную в краю хазар и печенегов. Скрипели арбы, кричали ослы и верблюды, мычала толпа ярбигал – рабов с деревянными колодками на шеях. Воины-каткулдукчи важно шествовали, покрикивая в толпу: «Нижит е! (Будем бить палками!)» И толпа смирела на время, а после снова поднимала крик.
– Конгшиу! – бросил Турберн, морща нос. – По-здешнему это значит «вонь», – похвалился он знанием хазарского, исчерпанного на все сто.
– Похоже, – улыбнулся Сухов.
– Ступай, Олег. – Железнобокий хлопнул его по плечу. – Погуляй как следует, а то потом до самого Булгара будет только степь да река, река да степь... Давай!
И они разошлись, как в море корабли.
* * *Олег вышел к мосту на остров и пошагал по качавшемуся настилу. Надо полагать, мост служил не только для передвижения – он запирал реку, как стены Дербента – Каспийскую дорогу.
Наплавное сооружение состояло из двух частей, соединенных посередине высоким горбатым переходом, аркой приподнятым над рекой, – это был единственный проход для кораблей, идущих на север или следующих на юг, и он был заперт тяжелой цепью. Граница на замке.
Затопав по гулким ступеням, Олег миновал «виадук», опиравшийся о палубы двух барж, и продолжил путь. Ворота в стене, окружавшей остров, были раскрыты – горожанам дозволялось пересекать дворцовую площадь и выходить к мосту, ведущему в Итиль. Тем более что рядом с дворцом кагана возвышались главная церковь и главная мечеть города. И главный иудейский храм, неуклюже копирующий тот, что был выстроен по приказу Соломона. Его плоская крыша была вся утыкана позолоченными гвоздями, дабы птицы небесные не садились и не гадили на святое место.
Перед дверьми храма стоял жрец в желтой ризе, окруженный негустой толпой торговых гостей, по виду – арабов или хорезмийцев, и вдохновенно вещал, похожий на пророка. Олег прислушался. Похоже, что, в самом деле, тут богословскими прениями пахнет.
– Не всем дано войти в храм, – говорил жрец, – а уж в Кодеш ха-Кодешим, святая святых, скрытую завесой парохет, и вовсе нет доступа обычным смертным. Туда является один лишь первосвященник и только раз в году, в Судный день. Он окропляет святилище кровью быка и козла, возжигает благовония в золотых курильницах перед Ковчегом Завета и произносит всуе тетраграммат – сокровенное имя Господа. И все это время он чует Шехину вкруг себя, и ему даже открывается скрытый лик ее...
– Ты нас совсем запутал, – сердито сказал толстый купец. – Какая еще Шехина?
– Шехина, – строго сказал жрец, – это женская ипостась Господа. Когда вы рядом с нею, то ощущаете присутствие божественной силы. Уста наимудрейших гласят, что Шехина была низвергнута коварной Лилит с места Царицы Небесной и ныне бытует среди людей, отсоединенная от Господа. Вся земля преисполнена ею, грехи удаляют Шехину от нас, а благие деяния возвращают ее к людям. Христиане говорят о Святом Духе... Что ж, в приближении и упрощении Шехина есть Святой Дух...
– Нечего нам про неверных рассказывать, – снова оборвал жреца толстяк. – Скажи лучше... Вот тут мне нашептали... Правда ли, что пророк Мусса, коего вы зовете Моисеем, жил с этой вашей Шехиной, снизошедшей к народу, и бросил ради нее свою человеческую жену?
– Это так, но то была не измена, а праведный способ приблизиться к Господу, ибо никто не может видеть лицо Его и не умереть! – жрец заголосил: – Во имя Священного и Благословенного и его Шехины!..
Олегу надоело прислушиваться к богословской перебранке, и он отвернулся. Скучая, оглядел площадь, примыкающую к красным кирпичным стенам дворца. Площадь была вымощена известняковыми плитами. Внутрь дворца вели высокие двери, покрытые золотыми и серебряными бляхами. Неплохо устроился Небоподобный, Небом рожденный, мудрый каган, равный богам...
Олег усмехнулся, повернул голову – и будто умер. Воскрес и снова погиб. И ожил, чтобы, затаив дыхание, слушая, как часто тарахтит сердце, видеть Елену. Это была она! Кто еще способен так идти, обычной походке придавая вид эротического танца? Шехина, разве что... Или это богохульство?
Женщина шла, кутаясь в длинный плащ, прикрывая им голову, но ее великолепная фигура словно просвечивала сквозь ткань, и Олег испытывал в эти мгновения радость узнавания тех волшебных изгибов и выпуклостей, которых он касался своею рукой. Подумать только!
Незаметно оглядываясь, Елена подошла к дверям, ведущим во дворец. Двое арсиев-великанов скрестили перед нею копья и грозно спросили о чем-то.
Женщина нетерпеливо ответила, и стражи расступились, открывая двери. И затворили их за нею.
Первым порывом Олега было проткнуть мечом обоих арсиев и ворваться следом за Еленой, но он быстро остудил разгоряченный мозг. Не хватало еще заварушку устроить в чужом городе. Тут голову потерять ничего не стоит, но как бы не навредить самой Елене... Да и зачем мертвому даже лучшая из женщин?
Сухов подошел, не торопясь, ко входу во дворец и постарался изобразить простофилю.
– Это здесь каган проживает, что ли? – спросил он у арсиев.
Те его поняли. Гигант, стоявший слева, усмехнулся и ответил густым басом:
– Нету тут кагана, кочует он. Проваливай!
– А можно глянуть, как оно там, внутри? – не унимался Олег.
– Не дорос ты еще, – вступил в разговор другой великан, – чтобы по дворцам шастать. Сказано – проваливай!
– А выход только один? Да?
– Да! – рявкнул левый и сделал вид, что тянется за мечом.
– Подумаешь, – притворился обиженным Олег. – Спросить уже нельзя!
Погуляв по площади, он нашел подходящее место между палатами иши и мечетью, среди неохватных священных дубов. Устроившись в развилке, Сухов приготовился ждать – ему был отлично виден вход во дворец.
Ожидание растянулось, он уже начал было переживать – может, Елена все же другим путем ушла? И тут она явила себя.
Женщина вышла из покоев кагана в сопровождении самого иши, пожилого мужчины с обрюзгшим, бульдожьим лицом. То, что это именно Аарон, сын Вениамина, Олег понял, увидев, в каком низком поклоне согнулись арсии.
Иша говорил Елене любезности, та кивала, после чего небрежно поклонилась, развернулась и пошла по направлению к Сарашену. Ее прекрасное лицо кривила неласковая усмешка – видать, к ише Елена не испытывала особо теплого отношения.
Олег неслышно спрыгнул на землю и зашагал следом за своей красавицей, не приближаясь особенно, но и не теряя из виду.
Красавица перешла по мосту на восточный берег и двинулась по извилистой улочке, огибая пасущихся верблюдов и стайки замурзанных детей, играющих в пыли. На перекрестке, где торчал истукан-балбал из серого известняка, изображавший неизвестно какого героя, Елена свернула к большой церкви. Перекрестившись на храм Божий, она двинулась к большому, приземистому зданию, смахивавшему на конюшню или склад, и остановилась у дверей, снимая с пояса связку ключей.
«Пора!» – решил Олег. Быстро перейдя площадь, он остановился за спиной Елены и сказал как только мог спокойно:
– Здравствуй, Елена.
Женщина охнула и резко обернулась, махнув по лицу Олега черной волной волос. Страха в ее глазах он не заметил. Все что угодно светилось в этих глазах – тревога, опасение, растерянность, но только не страх. И не радость...
– Олег?! – выдохнула красавица.
Не отворачивая своего лица, она ощупью нашла ручку у двери, дернула ее, распахивая, и затащила Олега внутрь. Громыхнул засов. Сухов оказался в полутемном коридоре, свет в который попадал лишь из полуоткрытых дверей в комнаты по сторонам.
