Росток - Михаил Алексеевич Ланцов
Злата в конфликт не лезла.
Маме хватало ума ее не подтягивать. Видела — Беромир наблюдает. Со стороны. Но зорко и внимательно. И может такой выходке не простить.
Три вдовы вообще не отсвечивали.
Равно как и мужчины — что ученики, что прочие.
Это была не их битва. Но сегодня ведун не выдержал…
— Как же они меня утомили, — покачал он головой.
— Хочешь, чтобы они тебя обе покусали? — улыбнулся друид. — Иди, вмешайся. По юности это порой бывает очень поучительно.
— Думаешь, не стоит?
— А думаешь, что ты уже готов к таким испытаниям? Расскажи мне, как бы ты их рассудил?
— По обычаям права Мила. Ибо старшая в семье. Но Дарья — ведьма. Что ставит ее выше обычных родичей. Так что, они на равных. И ответом к их спору станет мой выбор. Скажу — кислое молоко — так оно и есть. Скажу — сладкое — тоже будет верно.
— Но ты же понимаешь последствия? — еще шире улыбнулся друид.
— Проигравшая станет мстить. По-бабски. Так?
— Именно. Чью бы сторону ни занял — беды не оберешься.
— Но и оставлять все это так нельзя.
— Почему? Мне нравятся, как они собачатся.
— Дарья ведьма Мары. Пусть она Милу и не отравит, но коли нужда будет, и помощи не окажет, либо сделает это дурно. Через что и сморит. Их бы помирить надо. А то и до беды доругаются.
Друид лишь пожал плечами.
Дескать, у каждого действия, есть свои последствия. И вступление в противостояние с таким человеком, как ведьма Мары — глупо. Во всяком случае, для простых людей.
Беромир же встал и направился к этим особам.
— Ой дурак, — покачал головой Добросил, с которым это молоко и передали.
Друид же с интересом наблюдал.
— Ну что, бабоньки, — произнес ведун, подходя. — Все ругаетесь?
— Как же тут не ругаться? — уперла руки в боки Мила. — Она молоко загубила!
— Ничего не загубила я! Наговаривает она на меня! — фыркнула Дарья, приняв ту же позу.
— Сейчас разберемся! Давайте сюда молоко. — с максимально серьезным видом произнес Беромир.
Мила охотно поднесла крынку.
— Вот — пробуй. Вишь⁈ Кислое!
Ведун торжественно принял эту емкость, из-за которой эти двое уже минут пятнадцать непрерывно ругались.
Выдохнул.
И спокойно, вдумчиво выпил.
Все молоко до последней капли. Под непрекращающееся жужжание этих дам.
Утер губы.
— Ну? — подавшись вперед, спросила Дарья.
— Кислое? — с такой же надеждой поинтересовалась Мила.
— Не разобрал, — пытаясь что-то высмотреть на донышке крынки, ответил им Беромир.
— Как не разобрал? — ахнули они обе.
И, не сговариваясь, накинулись на него.
Попытались.
— А ну, стоять! Ать-два! — рявкнул он, отчего сестра с тещей вздрогнули и остановились. — Вы достали уже ругаться! Если вам не нравится то, как каждая из вас выполняет свои дела, то отныне вы меняетесь местами.
— Что⁈ — хором спросили они.
— Что слышали. Ты, — указал он на тещу, — делаешь то, что обычно на Дарье, а ты, — указал он на ведьму, — делаешь то, что обычно на Миле. Ясно?
— Нет! Я не хочу!
— И я!
— А что такое? Вы же лучше знаете, как сделать работу друг друга. Вот — покажите делом.
— Мы не хотим! — воскликнули они хором.
— Какое единение! — покачал головой Беромир. — Ладно. Быть по-вашему. Все остается, как прежде. Но ежели продолжите собачиться — ей-ей все переиначу.
Дарья с Милой как-то синхронно сверкнув глазами, давая понять — они припомнят.
— Вот и хорошо. Хорошо. Главное уже промеж себя помиритесь. А то — достало. Какой пример вы показываете ученикам? Что это за позорище⁈ Как две бабы базарные.
— Базарные? Что сие? — поинтересовалась Мила.
— Базар — это торговое место. Одно из названий. Там порой от скуки или иного безделья дурные бабы языками сцепляются, так ругань на всю округу стоит. На потеху окружающих. Чай — веселие доброе.
Они промолчали, поджав губы.
Беромир их еще немного по-распекал, после чего с максимально раздраженным видом ушел обратно — к наковальне. Такой демонстративно разочарованный. И весь день старался обоих игнорировать. Благо это было несложно.
Ковал шлем.
С щитами разобрались и потихоньку пошла их выделка. Ежедневно удавалось получить по три проклейки: одну утром закладывали, вторую после обеда, треть в ночь ставили. Изготавливая деревянные основы с запасом. Но минимальный пехотный комплект, с которым можно мало-мало работать, требовал не только щита, но и шлема. Чем, кстати, в поздней Римской империи активно и пользовались.
Вот Беромир и занялся.
Благо, что «кулаки» потребные он уже отковал. Из-за чего у него, как и у части учеников, образовалось довольно много времени.
Металл у него имелся добрый.
Если не считать горстку кузнецов с юга Индии — нигде больше такого не делали. Химические примеси контролировать нормально он, конечно, не мог. Но вот физически оно получалось довольно однородным, лишенным вкраплений шлака. Отчего куда лучше тянулось и ковалось, чем любое местное. Практически на уровне какой-нибудь конструкционной стали вроде Ст3.
Плюс-минус.
Что открывало огромные возможности…
Тянуть купол шлема целиком он не стал.
Навыка не было.
Да, какой-никакой опыт он получил в XXI веке. И на мастер-классах, и так экспериментируя. Просмотрел массу видеоматериалов и многое читал. Ну и тут, во II веке, немного руку набил. Но все одно — в лучшем случае мог себя считать начинающим любителем, пусть и с отличной теоретической базой.
Хотелось цельнотянутый купол.
Очень хотелось.
Но он не решился. Решив отложить такие подвиги и для начала сделать какой-нибудь шлем попроще — с наборным куполом. Если все пойдет наперекосяк, и он не справится, то он сможет заняться максимально примитивными ламеллярными шлемами. А в случае успеха, позже, перейти и к более амбициозным вещам…
Порывшись в памяти, Беромир припомнил довольно интересный вариант из эпохи позднего Рима. А именно шлем из Интерцисы. Такие как раз в это время и должны были появиться в Кушатском царстве, что лежало к востоку от Парфии. Откуда в III веке
