Солдат и пес. Книга 1 (СИ) - Валерий Александрович Гуров
Грусть-печаль совсем не мешала нам делать свое дело. Я оттащил завернутого в брезент Макса подальше, Айвазян подцепил Бурана к проволоке, и тот, поджав хвост, затрусил подальше от будки.
— Чего это он? — хмуро спросил подошедший Горбенко.
— Чует смерть, переживает, — ответил я.
Младший лейтенант иронически хмыкнул:
— Ты смотри! Прямо какая-то институтка! Тургеневская барышня!..
— Собаки это сильно чувствуют, — сдержанно сказал я.
Он, должно быть, хотел заявить что-то язвительное… но махнул рукой:
— Ладно, грузите вашего покойничка. Сейчас на подвал его определим, а завтра на вскрытие… Вот ведь в самом деле не было печали!..
…«Газон» с рычанием развернулся, покатил в «цивилизацию», рубиново светя габаритными огнями.
Маркелов вздохнул:
— Ну чо, ты дальше пошел?
— Конечно.
— Ну, давай… А у меня еще сорок минут до смены.
— Служи, братан! Все, пошел я.
Надо ли говорить, что проверяя посты, просто шагая по периметру, переговариваясь с часовыми, потом заполняя нужную графу в караульной ведомости, я думал о произошедшем, и о том, что составляло наш разговор с Богомиловым. Ну как думал? Собственно, логического развертывания мысли-то не было. Просто еще одно звено в почти уже сложившуюся картину. В самый раз! Как в воду глядел тот дембель из роты охраны про шестой пост. Ну не бывает же таких совпадений!.. Что-то происходит, что-то темное, зловещее колесит вокруг нашей части. И пока не понять, что…
Наутро, разумеется, разговоры-пересуды порхнули по части, впрочем, ненадолго. Забот, как всегда, было сверх головы, они завертели, замотали всех… Но кинологи были удручены, вот уж что правда, то правда. Впустую ломали головы, отчего Макс околел. Да, ближе всего была версия, что слопал какую-то дрянь. Но какую, где?.. Гена сгоряча хотел было обследовать всю КЖ — может, какая-то отрава попала в еду⁈ Но ему резонно возразили, что кабы так, тогда бы со всеми собаками беда приключилась. А тут избирательно — один только пес… С чем Зинкевич вынужден был согласиться.
Мы с Айвазяном, сдав наряд в семнадцать ноль-ноль, получили законный отдых вплоть до отбоя. А наутро на разводе командир объявил, что свое обещание насчет внеочередного увольнения он выполняет.
— Рядовой Сергеев!
— Я!.. — ну и так далее.
При этом я предусмотрительно заметил, что парадной формы у меня так и не имеется, а в увольнение полагается идти в «парадке». Полковник тут же распорядился завскладу-прапорщику, поминавшему «Коломенскую версту», выдать, и мы с ним отправились на склад.
На сей раз подходящие брюки нашлись, в аккурат из новой партии, приехавшей сюда вместе с мной на «шишиге». Получив под расписку все, от фуражки до ботинок, я помчался чиститься-гладиться, не забыв забежать в вольер к Грому:
— Не скучай, брат! Все, бывай!
И через двадцать минут был готов, весь с иголочки, вычищенный, отутюженный. Из нагрудных знаков у меня пока был только комсомольский, зато уж он был всем знакам знак! Из «тяжелого металла», то есть латунный, с винтовой закруткой, с настоящей «горячей эмалью», он сиял на мундире как живой огонек.
Между прочим, дежурным по части, выпускавшим меня за ворота КПП, был Богомилов. Он вручил мне увольнительную записку, одобрительно окинул взглядом:
— Н-ну! Гренадер, как сказали бы в старые времена!.. Пойдем-ка, выйдем на пару слов.
Мы вышли из проходной, снабженной турникетом. Лейтенант огляделся, таинственно понизил голос, хотя здесь это было совершенно бессмысленно. Но общие соображения продиктовали двухгодичнику этот детективный шаг:
— Ну как тебе информация насчет шестого поста?
— Не то слово, — ответил я. — Прямо в точку. Точнее не бывает.
— Да уж… — проговорил он задумчиво, доставая сигареты. — Ты куришь, что-то я запамятовал?..
— Никак нет.
— Ага. Ну, это хорошо… Что же это все-таки могло значить, как думаешь?
— Пока только думаю, — позволил я себе легкую шутливую вольность. — Решения нет. Надо все те события, о чем мы говорили, собрать вместе, сопоставить. Тогда, глядишь, какой-то вывод и удастся сделать.
Он покивал, сосредоточенно дымя:
— И все это называется анализ…
— И синтез.
— Да, — он очнулся от самоуглубления. — Ну что ж, займемся этим. А завтра-послезавтра давай обсудим. Оперативное совещание! — он рассмеялся.
— Так точно. Товарищ лейтенант, у меня к вам вопрос! Куда здесь в городе можно пойти?
— Ты имеешь в виду культурную программу?
— Приблизительно.
— Да черт его знает! Дом культуры тут есть, это и сцена и кинотеатр в одном флаконе, так сказать. Но если концерты, то внезапные — кто-то вдруг нагрянет из провинциальной филармонии… Делает чес по глубинке, так сказать. Фильмы?.. Ну, новинок ты здесь не увидишь. На той неделе, помнится, проходил мимо, так там «Пираты ХХ века» были на афише… В «зверинец» не ходи, срочникам запрещено. Увидит кто-нибудь из наших или из военкоматских, потом нахватаешься проблем. Оно тебе надо?.. Да! — вдруг оживился он, — магазинчик здесь такой потешный есть: «Культтовары». Ну это, все что не продукты, не домашняя утварь. Я туда просто так захожу поглазеть, как в кунсткамеру, что ли… Ну а вообще, самое лучшее тут — природа. А осенняя тем более. Самое лучшее время!
— То-то они все отпуска осенью берут…
— Ну, это по другим причинам. Утилитарным. Эстетика тут мимо кассы. А мне больше всего здесь река нравится. Она вон там, — и он популярно объяснил, где река и какие там чудесные виды.
— Ясно, — молвил я тоном человека, с пониманием относящегося к любым причудам жизни. — Ну все, двинул.
— Давай.
Я развернулся, пошел, но тут вдруг Богомилов вскричал:
— Да, Сергеев!
— Что? — я обернулся.
— Как же я забыл-то! Библиотека! Библиотека здесь хорошая, отличные книги можно найти. Местные ведь туда не ходят, им это все на х…й не надо, а книги-то по разнарядке поступают, так и стоят на полках… Если толково к девушкам там подойдешь, они тебя внутрь пустят, ройся сколько хочешь. Я Трифонова у них брал, «Дом на набережной», Пильняка даже… Ну, этот мне не понравился, какая-то у него уродская повадка писать без подлежащих в предложениях… Но сам факт!
— Ладно, — оживился я. — Зайду. А где она находится?
Лейтенант объяснил и с изменившимся выражением лица добавил:
— Между прочим, там одна особа есть…
— Библиотекарь?
— Она самая. Культработник. Такая, доложу тебе… Девушка-мечта. Ну, знаешь, вот такие бывают женские лица, в них смотришь как в осенний горизонт… Не объяснишь!
Лейтенант где-то в душе был романтик. Но тут он спохватился, смекнув, что слишком уж уехал в сторону.
— Ну, мне-то это пофиг, у меня девушка дома… А ты смотри по обстановке.
— Ладно, — ответил я без всяких задних
