Ловушка для Горби - Эдуард Владимирович Тополь
— Выяснить, откуда он взял эту цифру, — снова жестко закончил за него Горбачев, пресекая фамильярность.
— Я бы предпочел первый вариант. Но вряд ли моя зарплата устроит американского Президента… — горестно вздохнул Митрохин, еще пытаясь вызвать у Горбачевых улыбку. Но увидев, что это бесполезно, перестроился на деловой тон: — Извините, это шутка. Но у меня есть одна идея…
— Ну? — сказала Раиса нетерпеливо.
— Видите ли, здесь названа цифра оппозиции — 80,6 процентов членов партии. И на сегодня примерно столько же партийных организаций Сибири подхватили свердловскую инициативу…
Он умолк, и несколько мгновений Горбачев и Митрохин молча смотрели друг другу в глаза.
— Конечно, это может быть только совпадением, — сказал Митрохин. — Остальные секретари обкомов еще просто не доехали до своих мест…
— Та-а-ак! Выходит, на воре шапка горит? — протянула Раиса. — Значит, что же — отменить демонстрацию?
— Это не все, Михаил Сергеевич, — продолжил Митрохин. — Самые трусливые из них — например, Родион Пехота в Иркутске — собираются угощать народ стопкой водки за ваше здоровье.
— Поэтому ты сказал насчет эксцессов? — прищурился Горбачев.
— Совершенно верно.
— А мне нравится эта идея! — вдруг сказала Раиса и деловито прошлась по холлу, ее кегельные, как у молодой, ноги уверенно процокали каблучками по мраморному полу. — Пусть! Пусть кое-где народ даже побьет окна в горкомах партии! Чтобы все батуринцы и лигуновцы увидели — народ за Горбачева!
— Ну, насчет окон — это можно организовать! — усмехнулся Митрохин.
Горбачев оценивающе посмотрел ему в глаза.
— Да… Я тоже об этом подумал… — сказал Горбачев негромко. — Но… — он вздохнул с явным сожалением. — Нельзя допускать, чтобы народ поднимал руку на партию. Шуметь — пусть шумят перед обкомами и райкомами, это мне нравится. Но руку поднимать…
— Так ведь не на партию, Михал Сергеич, — усмехнулся Митрохин. — На оппозицию…
— Вот именно, Миша, — сказала Раиса.
— Но это же по телевизору все будет! — сказал ей Горбачев. — Ты понимаешь? На весь мир: советский народ громит партийные комитеты. Нет… — он покачал головой.
— Жаль… — огорчилась Раиса.
— Ну, из тех мест, где будут небольшие эксцессы, мы можем телепередачи блокировать… — сказал Митрохин.
Горбачев снова посмотрел ему в глаза. Затем отвернулся к окну.
— Подумать надо… Подумать… — произнес он после паузы.
— А каким образом ты это письмо раньше Миши прочел? — спросила Раиса у Митрохина, переводя разговор на другую тему. Она хорошо знала, что на мужа нельзя давить, но важно дать ему пищу для размышлений.
— Ну, Раиса Максимовна! Не мог же я пустить американца к Михаилу Сергеевичу, не проверив, что у него в карманах! — сказал Митрохин и прямо посмотрел на нее своими честными светлыми глазами.
15
Москва, Гостевая дача ЦК КПСС.
13.30 по московскому времени.
Длинный черный «ЗИЛ» с правительственным флажком на носу стремительно миновал Триумфальные ворота и уже через минуту свернул на загородное, Рублевское шоссе. Впереди, на расстоянии трех метров, мчалась милицейская «Волга», на ее крыше ежеминутно взвывала сирена и постоянно вращались цветные огни, освобождая дорогу кремлевскому кортежу. В лимузине сидел Борис Кольцов, за ним на двух черных кремлевских «Волгах» ехали трое заведующих секторами ЦК.
Лицо Кольцова было непроницаемо, хотя никто не мог сейчас его увидеть — шофер и телохранитель сидели впереди, за перегородкой, а три цэкиста — сзади, в своих машинах. Вспоминая утреннее заседание Политбюро, Кольцов не мог успокоиться: если Горбачев открыто заявил, что он против смертного приговора Батурину, то он уже от этого не отступит, и, значит, вся игра Кольцова с Ясногоровым насмарку! Но плевать на Ясногорова, дело не в нем! А в том, что Горбачев — при всей его гениальности в закулисных интригах — не тянет в диктаторы. А только ледяной диктатурой можно сегодня остудить кипящий в стране котел. Что же делать? Сорок минут назад секретарь положил Кольцову на стол принятый с Гостевой дачи телекс — Приговор Партийного Трибунала по делу Батурина.
«Изучив доводы защиты и обвинения, Трибунал признал необходимым принять к сведению следующие обстоятельства:
а) традиция политического террора и физического уничтожения своих противников установилась в СССР с момента прихода нашей партии к власти;
б) тот факт, что Н. Батурин родился, воспитывался и сформировался как коммунист, в семье и окружении потомственных коммунистов, создателей вышеназванной традиции, обусловило психологическую установку Н. Батурина на радикальное (физическое) пресечение деятельности своих политических противников;
в) отказ Президиума Съезда дать Батурину возможность выступить на Съезде КПСС на основании того, что его выступление не было заранее согласовано с Президиумом. (См. документ № 26 — записку Н. Батурина в Президиум Съезда и резолюцию на ней члена Президиума тов. Б. Кольцова).
В связи с вышеизложенным Трибунал ПОСТАНОВЛЯЕТ:
1. Оценить покушение коммуниста Н. Батурина на Генерального Секретаря КПСС тов. М. С. Горбачева как традиционный в прошлом, но ПРЕДОСУДИТЕЛЬНЫЙ АКТ ПОЛИТИЧЕСКОЙ БОРЬБЫ И ПРИЗНАТЬ ВСЕ ФИЗИЧЕСКИЕ МЕРЫ РАСПРАВЫ С ПОЛИТИЧЕСКИМИ ОППОНЕНТАМИ АМОРАЛЬНЫМИ И КОМПРОМЕТИРУЮЩИМИ НАШУ ПАРТИЮ;
2. ИСКЛЮЧИТЬ Н. Батурина из КПСС;
3. Дело о нанесении гражданином Н. Батуриным ущерба физическому здоровью гражданина М. Горбачева передать в гражданский суд Октябрьского района г. Москвы, по месту жительства потерпевшего…»
Предупрежденные по радио, охранники Гостевой дачи распахнули ворота за десять секунд до появления кремлевского кортежа. Лимузин промчался через ворота в глубину соснового парка и остановился перед огромной двухэтажной дачей, на которой когда-то Брежнев принимал Киссинджера. За дачей был большой грибной лес и искусственное озеро с золотистыми карпами. С берега до середины озера лежала низкая эстакада-помост, чтобы Брежнев и его престарелые соратники могли рыбачить, не замочив своих подагрических ножек. А карпов в этом озере откармливали так старательно, что вода буквально кишела и мелкой, и крупной рыбой, карпы прыгали над водой, а порой выскакивали прямо в ведра кремлевских рыбаков…
Выйдя из машины у крыльца дачи, Кольцов увидел неподалеку две старенькие «Лады» и две «Самары». Все четыре машины покрыты пылью и, следовательно, не из Кремлевского гаража. Скорей всего — это машины членов Партийного Трибунала. Телохранитель распахнул парадную дверь дачи. Кольцов и три цэкиста, следовавшие за ним, пересекли по персидскому ковру большой холл со старинной мебелью и оказались на просторной тыльной веранде, которая нависала над озером. Здесь, в тени оформленной в деревенском стиле веранды, сейчас обедали члены Трибунала. На большом столе перед ними было вино, обильные закуски, приготовленные тремя поварихами Дачи, и, конечно, «коронка» гостевой дачи — огромное блюдо золотистых карпов, запеченых с шампиньонами в сметане. Выпивая и закусывая, все члены Трибунала были оживлены, веселы, и, входя на веранду,
