Товарищ "Чума" - lanpirot
— Давай я тебя перевяжу, — предложила девушка, — а потом кушать пойдем. Мама уже стол накрыла.
— Давай, — не стал я отнекиваться.
Перевязка действительно дело важное, не дай Бог, рана загноится, да и жрать зверски охота. При упоминании Господа, даже мысленно, меня неожиданно пробил резкий приступ головной боли. В глазах потемнело, координация нарушилась и ноги подкосились. Мне даже пришлось навалиться на Акулинку, чтобы не рухнуть на землю пластом.
— Чёрт! — выругался я, поморщившись от боли.
— Что с тобой? — взволнованно воскликнула девушка, крепко обхватывая меня за талию. — Плохо?
А давненько меня молоденькие девушки не обнимали. Я уже и забыл, как это здорово и приятно. У меня даже голова прошла, и в «душе» ёкнуло что-то забытое и начало медленно подниматься. Пора, наверное, заканчивать свою вынужденную аскезу — как-то совсем не ладилось у меня с женщинами после развода. Всё боялся опять нарваться на такую же стерву, как и моя бывшая.
Секс время от времени у меня всё-таки случался, но весьма и весьма редко. А ведь я здоровый и крепкий мужик, в самом, так сказать, расцвете сил. Но, увы, совсем не ловелас. Пользоваться же услугами женщин с низкой социальной ответственностью, чтобы совсем без обязательств, считал неправильным, что ли… Да и не разгонишься сильно на зарплату школьного преподавателя.
— Уже лучше, — произнес я, ответно обнимая Акулинку за плечи. — Просто голова чего-то закружилась…
— Это последствия ранения… — покраснев до самых кончиков ушей, томно прошептала девчушка, еще крепче сжимая меня в объятиях.
Похоже, я попал! Гормоны двадцатилетнего пацана раздули у меня в штанах такой пожар, который нужно было срочно чем-то потушить. Пока совсем не оконфузился. Так-то, времена другие. Это вам не наш развращенный двадцать первый век. Здесь еще всё чинно, благородно, по-старому.
— Мне бы это… Акулина… лицо сполоснуть холодной водичкой… — Придумал я отмазку, заметив в паре шагов от себя уличный умывальник. — Чтобы уже совсем в себя прийти…
— Конечно-конечно! — засуетилась девушка, помогая мне добраться до прибитого к столбу рукомойника.
Подняв крышку с ёмкости, она заглянула внутрь:
— Ой, вода закончилась. Сейчас я холодненькой из колодца принесу!
Она умчалась, а я с облегченно выдохнул, смахнув со лба ладонью выступивший пот. То, что со мной сейчас произошло, та еще проблема. Не думал я, что бешеные гормоны этого молодого тела настолько быстро могут взять верх над разумом и волей умудренного годами мужика.
А ведь я, грешным делом, думал, что в любой ситуации сумею держать себя в руках. А оно, вона, как вышло! Над этим тоже придется долго и упорно работать. Ведь я не животное, чтобы безусловно подчиняться инстинктам — я человек! Может быть это определение для кого-то и является пустым звуком, но для меня человек до сих пор звучит гордо[1].
Я, краем глаза заглянув в маленький осколок зеркала с облезшей амальгамой, прилаженный над рукомойником, дернулся от неожиданности. Вместо ожидаемой физиономии моего реципиента на меня из зазеркалья пялилась покойная ведьма, которую мы как пару часов назад закопали на семейном кладбище Глафиры Митрофановны.
Её вид с нашей последней встречи изменился совсем не в лучшую сторону. Если при «милом общении» в доме она выглядела просто мерзкой уродливой старой каргой, да еще и мёртвой в придачу, то теперь её внешность стала напоминать какого-то монстра низкопробных ужастиков.
Нос неимоверно удлинился, загнувшись крючком и заострился, как и подбородок, который вылез вперед и порос отдельными длинными неопрятными волосками. Из-под тонких губ, отливающих синевой, торчали крепкие зубы, превратившиеся в острую пилу, как набор треугольников на споротых мною нашивках.
А взгляд, подернутых мутной пленкой глаз, сочился черным дымком, уже мне прекрасно знакомым. Этот дымок странным образом притягивал к себе внимание и завораживал, не давая отвести от него глаз. Вот теперь я понял, для чего накрывали зеркала в доме покойника — явно, чтобы уберечь себя от вот таких вот нечаянных встреч.
Ведьма в зеркальце довольно ощерилась и облизнула губы длинным фиолетовым языком. Я от омерзения даже плечами передернул, только постарался сделать это как можно незаметнее. Так-то, нас всякими мерзкими харями не запугать!
— О! Бабуля! — нарочито весело воскликнул я. — Какими судьбами? Мы же вас чин по чину зако… похоронили? Или что-то не так сделали?
— Всё так, внучок, всё так. — Еще сильнее ощерилась покойница, явно бахвалясь величиной, крепостью и остротой свежеприобретенных зубов. — Это я тебя поблагодарить пришла за щедрый подарок, который вы мне в могилку положили. Добрая прибавка мне через это от Хозяина моего вышла. Да и прислуга появилась к тому ж… Глафирка надоумила?
— Она, — не стал я скрывать, — сам бы не додумался.
— Да куда уж захожему новику, да без хорошего наставника, догадаться. Привет ей от меня предавай. И вообще — держись первое время дочки моей. Она была во многие колдовские дела посвящена, хоть и ведьмовского задатка не имела. А жаль — такая бы ведьма из неё получилась, любо-дорого посмотреть! — едва не слово в слово повторила она мои мысли. — Но не судьба…
— Хорошо, всё передам, — послушно ответил я зазеркальной дохлой карге, поскольку её предложение полностью совпадало и с моими планами.
— А ты молодец, как я погляжу! — вновь похвалила меня адская тварь. — Шаг от новика до первого чина обычно год-полгода занимает.
— Так я что, не новик уже? — Моему изумлению не было предела.
— А то, одну веду заслужил! Сама не пойму, как ты за несколько часов умудрился эту дистанцию пробежать. Да чего там пробежать — пролетел, как на крыльях бешеного ветра! Не каждая ведьма с двумя, а то и с тремя ведами «внутреннее течение» освоить сможет! А ты новиком его применил! Жаль, что не довелось нам с тобой раньше встретиться, а то бы я за тебя как следует взялась…
— Бабуль, прошу прощения! — перебил я покойницу. — Что за «внутреннее течение»? Течение чего?
— Как чего? — прохрипела старая карга. — Времени, конечно! А ты, нешто, не понял? У простого смертного направление потока времени только одно — вперед и с песней! И скорость у потока постоянная. А у сурьезной ведьмы, как и у всех демонов преисподней, их может быть сколько угодно, потоков этих! И вперед, и назад, и сикось-накось с подвывертом.
