Не валяй дурака, Америка… - Юрий Артемьев
— Ты уж определись. Кто ты на самом деле? Кошка или волчица?
— Я — та, кто я есть. А вот про тебя я совсем ничего не знаю, Алекс.
— Во многих знаниях — многие печали.
— Я лучше буду немного грустной, но очень хочу узнать, кто тот парень, которому я готова помогать во всём.
— Понимаешь, Лола… Я такой же, как и ты. У японцев есть такое понятие — ронин.
— Ронин?
— Да. Это самурай потерявший покровительство своего сюзерена, но не предавший его. Я, как и ты, остался один посреди чужой страны. Без денег, без документов, без оружия, без средств передвижения. Даже практически без возможности связаться с теми, кто был моими командирами. И сейчас я действую совершенно самостоятельно на свой страх и риск. Ты готова помогать такому изгою?
— Ты сказал, что остался один посреди чужой страны?
— Да…
— А какая страна твоя? Под чьим флагом ты воюешь?
— Тебе это обязательно надо знать?
— На знаю… Раз ты не говоришь по-испански, то скорее всего, ты не из Латинской Америки и не из Испании… Откуда-то из Европы, да?
— Да.
— Тогда меня это мало касается. Ты же не против Колумбии?
— Нет. Ни в коем случае. А ты что, всё ещё считаешь себя на службе у Колумбийского правительства.
— Я просто не хочу, чтобы кто-то вредил моей стране. Там есть не только плохие, но и хорошие люди.
Я приложил правую руку к сердцу.
— Даю тебе честное благородное слово, что ни во сне, ни наяву, я не желаю причинять вред твоей стране! Надеюсь, что убивать колумбийских бандитов ты мне не запретишь? В этом отношении у меня такой принцип: «У бандитов нет национальности.»
— А ты что, благородного происхождения?
— Почему ты так решила?
— Ну… Ты же сказал «честное благородное слово».
— Скажем так… У меня есть в предках лица дворянского происхождения.
— Ты, что, граф? А может быть, принц? — усмехнулся вредный енотик в солнечных очках, скрывающих синяки.
— Нет. Простые служивые дворяне. Не те, которые гуляли при дворцах, а те, кто кровь на поле боя проливали.
— Это, как Д̕ Артаньян из книги Дюма?
— Примерно так. Помнишь, что он, когда приехал в Париж, он был всего лишь шевалье. А шевалье — это всего лишь рыцарь едущий на коне.
— Mi caballero. — романтическим голосом проговорила Лолита.
— Чего?
— Ты мой рыцарь!
— Хочешь стать «моей прекрасной дамой»?
— У меня не получится. Кто я такая? Маркитанка… Не более того. У тебя же есть невеста, где-то в твоей далёкой стране? Так что можешь посвящать свои подвиге ей. А я лишь та, что перевяжет твои раны, да согреет постель холодной ночью.
— Не принижай себя, Лола. Ты скорее для меня боевая подруга. Та, что и спину прикроет, и об опасности предупредит вовремя.
— Из какой ты страны, таинственный рыцарь?
— Лолита! Ты мне веришь?
— Почти во всём…
— Я не могу прямо сейчас рассказать тебе всё о себе. Но даю тебе слово, что обязательно расскажу. Но позже.
— Почему?
— Потому что мне ещё самому надо разобраться во многом. Понимаешь… У меня сложилось впечатление, что мои… командиры не верят мне. Я тебе не говорил про это.
— Ты вообще мне ничего не говорил.
— Я позвонил по телефону…
— Тайком от меня…
— Ты тоже звонила тайком от меня.
— После чего ты чуть не убил меня за одно только подозрение в предательстве…
— Я рад, что ошибался.
— Ну и что? Ты позвонил. И что они тебе сказали?
— Понимаешь… Сначала на том конце меня попросили перезвонить через час.
— И тебя это насторожило?
— Нет. Это всё правильно, как и должно быть. На телефоне сидит только какой-нибудь секретарь. Он связался с начальством и через час был готов дать ответ.
— А что тебе сказали через час?
— Не важно, что сказали, важно как сказали…
— Поясни!
— Тон разговора секретаря поменялся. Мне показалось, что по адресу, который мне дали, меня ждёт засада.
— Ты думаешь, что свои тебя предали?
— Нет. Мне кажется. что они думают, что я их предал.
— Но ты же не предавал их.
— И в мыслях не было.
— Тогда в чём же дело?
— Я боюсь, что пока они разберутся в этом, от меня даже мокрого места может не остаться на грешной земле.
