Караул устал - Василий Павлович Щепетнёв
Я это ожидал, и послал «2026» в Швецию, чтобы не обижалась «АББА», что я ими пренебрег. Чтобы на будущее, если вдруг напишу позитивно-оптимистическое, какую-нибудь новогоднюю песню, можно было исполнить её вместе. И заработать, конечно.
И, ожидая, я не сидел сиднем, а искал. И, похоже, нашел. «Skaldowie». Почему нет? Всю оперу они, конечно, не потянут, но… но, может, и потянут. Если пригласят подмогу. В Польше есть хорошие оперные певцы, и музыканты есть, и высокая музыкальная культура присутствует. Можно попробовать. Тем более, тема хороша: напоминание об угрозе ядерной войны. Можно подать под углом борьбы с размещением тактического ядерного оружия США в Европе. Советское правительство «за», польское правительство «за», все страны Варшавского договора «за». Выпустить двойной альбом, полуторачасовой, разойдется по соцстранам, а там, глядишь, и Западная Европа подтянется. С марками, франками, фунтами и прочей валютой. Это программа если не максимум, то близко. А программа-минимум — записать сорокопятку. Силами самих «Скальдов», ну, и при моём участии, разумеется. Связался со «Скальдами» я в апреле, передал ноты, передал тексты Лисы и Пантеры, пусть переводят. А здесь два раза порепетировали, вечером, после турнирной игры. И записали. Но раз уж я не улетел, решили записать еще раз. С учетом работы над ошибками. Они всегда есть ошибки. В первой записи — небольшие, не критические, но давайте сделаем лучше!
На одной стороне — сцена «Сияние» — полярники вышли наружу, смотрят в небо, и поют. Условность, конечно, при минус девяноста не попоёшь, но ведь и вся опера — условность. Четыре минуты восемь секунд. На Би-стороне — танец вокруг дизеля, три минуты сорок секунд. Гротескный чарльстон, механики молятся дизелю, чтобы не ломался. Чарльстон получился с первого раза, а вот с «Сиянием» лучше поработать: помимо «Скальдов» и меня, участвуют две дивы Варшавской Оперы, Эва Подлесь и Марчелла Коханьска. Не маменькиного уровня, но близко. К делу они подошли ответственно, и это по их требованию сегодня перезапись.
Уговаривать их не пришлось: польские певицы столь же неизбалованы, как и советские. То есть по внутренним меркам живут хорошо, не всякая продавщица так живёт, но до мировых стандартов далёконько. А тут автор «Пустыни» предлагает поучаствовать в проекте с выходом на заграницу — как упустить случай?
Фокус в том, что проект — не казённый. Он не принадлежит польскому правительству. Я, как представитель (и владелец) шведской фирмы «Chizzick International», которую для меня зарегистрировал Ульф Андерсон, юрист из Стокгольма, арендовал студию и подписал договоры и со «Скальдами», и с оперными дивами. А это — совсем-совсем другие условия. От государственной студии грамзаписи получили бы дивы за сингл по двести, по двести пятьдесят злотых. И всё. А по договору будет идти процент с продаж. Сколько? Ну, как пойдут продажи. А продажи в немалой степени зависят от качества исполнения. Вот они и стараются. Хотя по двести пятьдесят злотых они тоже получат, прямо сейчас. Всё это мероприятие практически поглотило бонусные тысячи, это, и ещё занятия с паном Гольшанским. Так что я гол, как сокол. Как чижик. Ну, почти. Кое-что я, конечно, оставил. На доехать до Москвы. И на две бутылки «Зубровки» плюс круг краковской колбасы — если куплю.
И мы пели, потом опять пели, и снова пели. Потом звукооператор сведет вокал и музыку вместе, на дорожку монофонической пластинки в сорок пять оборотов, и завод отшлёпает две тысячи маленьких чёрных дисков с большим отверстием в центре. Пробную партию.
А там посмотрим.
В Варшаве тепло, но не сказать, чтобы жарко. А в студии даже прохладно: отопление отключили давно, начало мая было холодным, и помещения толком не прогрелись. Но несмотря на прохладу, вспотели мы изрядно. Хоть выжимай. Тяжести не поднимаешь, мешки не ворочаешь, стоишь себе, поёшь — а энергии уходит во множестве. Как у кузнеца почти. Научный факт: за представление оперный солист теряет в весе три, четыре килограмма. Преимущественно с потом.
И потому по окончании записи мы все распрощались. Домой, домой. Душ, ванна, чистая постель.
До следующей встречи.
В такси Женя спросил:
— А я почему не пел?
— Пани устали, ты же видел? В другой, значит, раз.
— А я бы спел, — мечтательно сказал Женя. — Я бы спел!
И он затянул «Однозвучно гремит колокольчик»
— Пан заболел? Пана отвезти в госпиталь? — спросил таксист.
Мдя…
Глава 12
19 мая 1979 года, пятница
В Москву, в Москву!
В поездах издревле принято пить чай, есть курицу и яйца вкрутую, а, если удастся на станции купить у селянки варёной картошки, горячей, с укропом и маслом, то и вовсе счастье.
Но это в поездах обыкновенных.
А мы ехали в поезде фирменном, международном. И ни курицы, ни вареных вкрутую яиц у нас не было. Как-то не озаботились. Есть вагон-ресторан, но я в него не спешил. Не хотелось.
Мы приближаемся к Москве со средней скоростью шестьдесят восемь километров в час или около того. Разделить путь в километрах на время в дороге, куда проще. Но это при условии, что поезд идёт строго по расписанию. Мы же отстаем уже на полтора часа. Учения и тут внесли поправку.
Отстаём, но не опаздываем. Во всяком случае я, Михаил Чижик, никуда не опаздываю. Я отдыхаю.
«Отдых есть обязательная часть любого процесса человеческой жизнедеятельности», так написано в статье за подписью профессора, доктора медицинских наук Петровой Л. В. и кандидатов медицинских наук Бочаровой Н. А. и Стельбовой О. А., статье, что будет опубликована в июньском номере журнала «Вопросы курортологии, физиотерапии и лечебной физической культуры».
Сердце работает без отдыха? Заблуждение. Сердце отдыхает после каждого сокращения, и отдыхает достаточно. В сумме — восемнадцать, а то и девятнадцать часов в сутки. Но это отдых неосознанный, отдых животный. Высшая нервная деятельность позволяет отдыхать полноценно, отдыхать рационально, отдыхать эффективно, что положительно влияет на все стороны жизни.
Отдыхать нужно и можно — всегда!
Возьмём альпиниста, покорителя горных вершин. Отвесная скала, сильный ветер, мороз, разреженный воздух, а опытный альпинист вбивает
