Южное направление - Евгений Васильевич Шалашов
И как же их наказали? Да никак. Запретили выступать от имени ЦК, вот и все. А после вооруженного восстания, против которого они выступали, оба заняли очень высокие посты в правительстве и остались в руководстве партии. Вот и сейчас. Бухарин и Склянский не наказаны (про участников среднего звена и исполнителей даже говорить не стану, неинтересно), а нам, всем участникам поисков, поступила рекомендация забыть, словно ничего и не произошло.
Впрочем, по порядку. Мы с Феликсом Эдмундовичем доставили насмерть перепуганного Бухарина на Лубянку, заперли его в камере и доложили в Кремль (разумеется, звонил сам Феликс Эдмундович) и уже собрались допрашивать Николая Ивановича (эх, зачем же мы чай пошли пить, надо было сразу начинать!), последовал звонок из Кремля, приказывающий немедленно привезти главного редактора газеты «Правды» к самому Ленину, в кабинете которого заседало Политбюро, решавшее вопрос о том, стоит ли голова кандидата в члены Политбюро и главного идеолога РСФСР заключения мира с Польшей. Вишь, партия не захотела отдавать одного из своих вождей в цепкие лапы чека, хотя ВЧК — это ударный отряд партии. Может, не хотели, чтобы Дзержинский узнал что-то лишнее?
Мы с Артуром отконвоировали Бухарина (Дзержинский не член Политбюро, а выступать в роли конвоира не по чину), не задавая тому лишних вопросов, да и времени маловато — от Лубянки до Кремля на машине десять минут ходу. Нет, я бы чуточку притормозил, хватило бы и пятнадцати минут для «вдумчивой» беседы с Николаем Ивановичем, но машина не наша, а за баранкой сидел личный шофер Владимира Ильича.
Когда я вводил Бухарина в кабинет Председателя Совнаркома, то успел увидеть рядом с Львом Давидовичем понурого Склянского. Никак сам председатель РВСР притащил своего проштрафившегося зама? Если Троцкий узнал о выходке Марковича, то возможно.
Владимир Ильич, встретивший нас в дверях, улыбнулся, пожал мне руку, кивнул Артузову и сказал, картавя несколько больше, чем обычно:
— Спасибо товаг’ищи. Понимаю, устали, но тепег’ь вы можете отдохнуть. Вы свободны.
Председатель Совнаркома лично закрыл дверь наглухо, словно опасался, что кто-то станет подслушивать в главной цитадели революции.
Мы с Артузовым только переглянулись. Жила надежда, что кому-нибудь разрешат присутствовать на заседании. Как же так, Бухарин и без конвоя? Ан, нет.
А что тут скажешь? Ничего не скажешь. Заседание Политбюро — штука секретная, даже протоколы не каждый раз ведутся, решения оформляется устно, потом передаются Горбунову, а тот уже доводит волю партии до конкретных исполнителей. Вон, кстати, он и сам сидит в приемной тоскливо пожимая плечами — внутрь заходить не положено даже личному секретарю товарища Ленина. И нам, коли вождь велел отдыхать, придется отдыхать.
Мы с Артузовым вздохнули и потопали на Лубянку, обмениваясь по дороге мыслями. Уже понятно, что дело спущено на тормозах.
Итак, вместо трибунала состоялось заседание Политбюро, на котором были заслушаны кандидат в члены Политбюро товарищ Бухарин и заместитель Председателя РВСР, член ВЦИК товарищ Склянский.
Подозреваю, что партийная верхушка не захотела предавать огласке печальный инцидент, не решившись выносить сор из избы.
Наутро мы узнали, что в руководстве страны произошли некоторые изменения. Главным редактором «Правды» назначен товарищ Радек — член ЦК, журналист и «коминтерновец», а заместителем Троцкого становится… Ворошилов. Не знаю, кто содействовал выдвижению Радека на должность главного редактора главной газеты страны, и как это на ней отразится, но то, что назначение Ворошилова состоялось при участии Сталина — стопроцентно. И, не исключено, что в иных обстоятельствах товарищ Троцкий лег бы костьми и не допустил такого, но здесь ему пришлось сидеть тихо, не рыпаться, потому что проступок Склянского отбрасывал тень на самого председателя РВСР. Лев Давидович даже не попытался использовать собственный излюбленный прием — пригрозить отставкой с поста председателя Революционного совета. Ситуация такая, что теперь могут обойтись и без него, стало быть — могут отставку принять.
Разумеется, товарищи Бухарин и Склянский строго наказаны, лишившись не только высоких постов, но и членства в ВКП (б) — переведены в кандидаты и отправлены на периферию. Николай Иванович поехал в город Тамбов поднимать воспитательную работу среди крестьян, уговаривать их потерпеть до следующего года, когда введут нэп, и жить станет легче. В этой истории в Тамбовской губернии имелись кое-какие бурления, но до вооруженных восстаний против Советской власти дело пока не дошло. А если Бухарин сумеет организовать правильную работу, так может и не понадобится задействовать Красную армию против своих же мужиков.
Вот уж не знаю, кто додумался сделать ярого сторонника «военного коммунизма» проводником новой экономической политики в массы, но хочется пожать ему руку. Может, опять-таки товарищ Сталин? Знаете, а я бы не удивился. Наказание поистине иезуитское и правильное.
Кстати, в связи с новым назначением товарища Бухарина у меня зародилось смутное подозрение, что Николай Иванович хотел продолжения войны с Польшей именно для того, чтобы оставаться идеологом прежней экономической политики. Бухарин — человек умный, понимает, что мировая революция не уживется с рыночной экономикой, а он потеряет важную роль, встав в галерею классиков марксизма, сразу за Троцким. А там, чем черт не шутит, может и самого Льва Давидовича обойти. Нет, я не настаиваю на своей версии, могли быть и другие причины, но почему же тогда Николай Иванович согласился сыграть роль «похищенного»? Не иначе, был твердо уверен, что он настолько значимая фигура, что ради него Политбюро пойдет на продолжение ненужной войны. Как знать, какое решение приняло бы Политбюро, да теперь уже не узнаем.
Склянского отправили на более спокойную работу только подальше — в Тюмень, в распоряжение председателя Тюменского губисполкома, поручив товарищу Новоселову озадачить бывшего
