И опять Пожарский. Тетралогия (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

Событие тридцать восьмое

Трофим Лукин был гончаром в третьем поколении. Мастерскую ещё при Великом князе Василии Иоановиче построил его дед Фома Лукин. Лукины за эти шестьдесят лет изрядно поднялись. Только вот последние лет десять всё пошло прахом. Смута, война эта бесконечная с ляхами, пожар прошлогодний, уничтоживший большую часть Нижнего Новгорода. И вот теперь Трофим сидел перед этим отроком, пусть и княжичем, и гадал, правильно ли он поступил. Да, заказов в Нижнем Новгороде почти не было. Но был свой домик и притулившаяся к нему мастерская с лавкой. После пожара люди приходили сделать заказ на самую необходимую посуду, всё ведь сгорело, но больше в долг просили или отработать предлагали. А налоги царёвым мытникам плати, а за дрова плати. Жена с тремя детьми. Их кормить надо. Нет. Некуда ему было деваться. Либо в захребетники идти к кому, либо сюда в Вершилово.

Княжич осмотрел гончаров и начал:

– Есть у меня задумка одна. Вы как переедите, как обоснуетесь на новом месте, попробуйте сделать мне несколько вещичек, лучшую я потом выберу и скажу, кому и сколько делать. Вещичка эта будет такой. Рыба, сом усатый или налим, а по центру той рыбы горшок. То есть сом как бы горшок проглотил, а он у него внутри прямо встал. Увидел это рыбак и сделал сверху в соме дырку, чтобы посмотреть, что внутри горшка. Понятно объясняю? – отрок внимательно осмотрел их.

Трофим представил себе такой горшок, как бы окружённый рыбой и поразился. Ничего подобного он не видел.

– Кто же будет такие рыбьи горшки покупать? – спросил гончар из Балахны Игорь Изотов.

– Вы ведь видели все горшки для масла, что Дуня делает?

– Вестимо. Онуфрий вон, на них хорошо поднялся, – Изотов завистливо посмотрел на другого Балахнинского гончара.

– Вот в эти рыбьи горшки и хочу я другое масло раскладывать и продавать, горшков тоже сотни нужно будет. И стоить они будут не мало. И иконописцы их распишут после вас, – княжич снова оглядел мастеров.

Трофим понял задумку княжича. Вот ведь, малец, а что удумал. Конечно, такие горшки будут нарасхват, каждая хозяйка будет перед другой хвастать таким горшком, даже не важно, есть в нем масло чудное или нет, кончится масло, а горшок-то останется.

– Князь батюшка, а на горшочках с маслом ведь разные картинки нарисованы из-за этого и спрос больше, – уточнил Трофим.

– Молодец, Трофим, – похвалил его Пожарский, – самую суть ты уловил. Эти новые рыбьи горшки должны тоже друг от друга хоть немного, но отличаться. Поэтому вы и будете все вместе их для начала делать, чтобы потом несколько самых интересных выбрать.

– А остальные, что потом будут делать? – Зобов был мужчина в летах, всего нового побаивался.

– Слушайте следующую задумку. Про твёрдый сыр ведь сегодня слышали. Нужно для него, как бы шкатулочку сделать. Круглая такая, ровная без всяких горлышек и должна довольно плотно закрываться плоской крышечкой. Такой блинчик с ручечкой. Понятно?

– А размеры той шкатулочки для сыра каковы? – сразу заинтересовался Зобов.

– А вот тут самое главное. Разные должны быть размеры. Кто побогаче, а кто и победней, но всем ведь захочется диковину попробовать. А кто побогаче захочет всех размеров шкатулочки собрать.

– Ох, и хитёр ты, князь батюшка. Ох, и хитёр. Тебе бы в купцы пойти, – охнул Трофим.

– Спасибо на добром слове, Трофим, но мне и так не плохо, – весело засмеялся княжич.

Трофим смутился. Что же это он за языком не следит, князю предлагает купцом пойти.

– Прости, князь батюшка, – вскочил Трофим и низко поклонился, – Не подумав, ляпнул.

– Ладно, садись. Слушайте мастера мою третью задумку. Представьте себе небольшую тарелочку. И отдельно от неё ободок. Потом берём мы побольше тарелочку и переворачиваем её. Затем сначала поверх надеваем ободок, потом сверху уже нашу первую маленькую тарелочку. Представили? Теперь берём тонкие прутики как бы, из глины лепим и тарелочку с ободком, укладывая прутики крест-накрест, соединяем. Потом высушиваем, обжигаем и снимаем нашу верхнюю получившуюся тарелочку с бортами сетчатыми. Представили? – Пётр опять осмотрел мастеров, высматривая не понимающих.

Мастера смотрели в потолок. Тогда он взял уголек и прямо на столе нарисовал эту непонятную посудину. Теперь все согласно закивали. Интересная вещица получалась.

– Будет эта тарелочка подаваться с ягодами или с яблоками у богатых купцов, да князей за столом. Только надо красиво сделать. Сеточка чтоб потоньше, узоры какие, цветочки там по каёмочке. С иконописцами посоветуйтесь. Может, даже к ягоднице той ручки из серебра или даже золота приделать. Расписать дно тарелочки фруктами заморскими. Подумайте. Пусть каждый тоже несколько разных сделает. Будем выбирать. И не таитесь от других. Вы теперь все вместе. А вместе можно и горы свернуть. Ну, всё господа мастера, идите, устраивайтесь, переезжайте. Плотники вам домины быстро отгрохают, печники печки сложат. К Рождеству жду от вас первые образцы. С праздником вас православные.

Княжич ушёл, а гончары ещё несколько минут сидели молча. Наконец встал Зобов и проговорил, оглядывая каждого:

– Похоже, поймали мы Жар Птицу. Хорошо нам будет жить с этим князем. Давайте не подведём. Расстараемся к Рождеству.

Событие тридцать девятое

Онисим Петрович Зотов въезжал в Арзамас под вечер. Нижегородский воевода князь Бутурлин выделил купцу в сопровождение пятерых стрельцов, по просьбе княжича Пётра Пожарского и доехали они вполне благополучно. День выдался безветренный и тёплый. До Рождества оставалось всего пять дней. Вот после начнутся крещенские морозы. Но до Рождества Зотов намеревался вернуться в Вершилово. Сюда в Арзамас его привела не только закупка шерсти, хотя и это важно, но ещё и игрушка, свистулька в виде козлёнка, продаваемая в Нижнем на торгу. У продавца удалось узнать, что делает свистульки гончар из Арзамаса. Вся прелесть этой свистульки в том, что она была белого цвета.

Онисим Петрович бросил все дела и полетел в Арзамас. Неужели удастся найти белую глину для фарфора не на далёком Урал камне, а вот прямо рядом в Арзамасе.

Переночевав на постоялом дворе, в холоде и клопах, Онисим ещё раз убедился, что нет на всём свете места лучше, чем Вершилово. Едва рассвело, он спустился вниз, съел подгоревшую кашу с подозрительным мясом и пошёл на торг. Удача улыбнулась далеко не сразу. Рынок был не чета Нижегородскому и за час Зотов обошёл его вдоль и поперёк. Свистулек не было. Тогда купец пошёл другим путём, он начал всем подряд показывать игрушку и спрашивать, где такие можно купить.

– А зачем тебе? – спросила его одна молодка с двумя курицами в руках.

– Купить хочу. Много. Купец я из Нижнего, – ответил Зотов и понял, что счастье, похоже, ему улыбнулось.

– То муж мой делает, да занедужил он. Дома хворый лежит, – ответ Онисима Петровича не обрадовал. Ещё помрёт, не открыв тайны белой глины.

– Сильно занедужил?

– Сильно. Третий день кашляет, с постели не встаёт. Жар у него, – не весело отозвалась его новая знакомая, – Посоветовали вот куриный бульон сварить, – тряхнула она курями.

– Веди домой. Лечить буду твоего мужа, – Онисим осмотрелся вокруг. Где стрельцы с конём?

– Ты же сказал, что купец, – недоверчиво осмотрела молодка Зотова.

Онисим и сам бы не поверил в такое три месяца назад. Но его образованием занимался Пётр Пожарский. И в числе знаний, которыми щедро делился чудной отрок, было и лекарство. Поэтому сейчас в любую дорогу купец брал с собой мешочки с различными сборами, что снабдили его травницы из Вершилово.

– Веди. Курицей при простуде не поможешь. Есть у меня травки хорошие. Вылечим твоего супружника, – Онисим Петрович тряханул котомкой, – С собой у меня.

Через час он сидел в утлом домишки гончара и ужасался. Всего три месяца прошло. Всего три месяца. Зотов не представлял себе сейчас жизни без мерно гудящей голландки, без второй печи на кухни топящихся по-белому. Здесь же был очаг с дымом, сквозняки и тысячи тараканов. Дышать было нечем. Прикасаться к чему-либо страшно. Клопы и вши. Больной был и вправду плох. Хозяйка заварила травки, данные ей Онисимом, и через несколько минут Семён Силин престал перхать и заснул. Было гончару лет двадцать. И сбежал он из-под Москвы, регулярно разоряемой ляхами, год назад в Арзамас. Договорился с купцом одним и тот перевёз его немудрёный инструмент и дочку с женой сюда в Арзамас, где после Черемисовых войн, было вполне спокойно. Взял с собой гончар и глины белой с берега реки Гжелка. В принципе, Онисим Петрович узнал всё, что хотел. Можно было седлать коней и мчаться в Вершилово с радостной вестью. Гжелка чай поближе Урал камня. Не пускала совесть. Помрёт здесь Семён Силин. Нужно забирать его в Вершилово. Зотов не знал, как отреагирует княжич, если он привезёт с собой этого свистуна. Но оставлять парня здесь нельзя – помрёт. Может в благодарность за глину белую и возьмёт к себе Пожарский ещё одного гончара. Вот ведь месяц назад сразу несколько человек пригрел.