Джон Кристофер - Рваный край
– Они были все мальчики?
Эйприл кивнула.
– Пяти, семи и десяти лет. Старше всех был Энди. Дэн хотел, чтобы он уехал в школу, но я воспротивилась. Это был первый случай, когда мы поссорились. В конце концов согласились на компромисс. Он должен был оставаться дома до тринадцати лет.
Мэтью мог бы испытывать затруднение, слушая ее рассказ о детях, но ничего подобного не испытывал. Она доверчиво раскрывалась перед ним, и в голосе ее звучало прощение и любовь к умершим.
Он сказал:
– Я видел их могилы.
– Да. Проходишь через разные стадии. До сих пор бывают тяжелые минуты, но не так часто. И не может быть хуже, чем засыпать их землей.
Они пошли назад к гроту. Мэтью держал Эйприл за руку; пальцы их переплелись, сообщая друг другу теплоту и уверенность. Она говорила о дальнейших поисках – придется уходить подальше, чтобы найти что-нибудь нужное. Хотя она не сказала этого, но у него создалось впечатление, что она примирилась с необходимостью уйти отсюда, переселиться в другое место. Он сказал, говоря общими словами:
– Пока мы живем прошлым. Это значит, что больше добычи там, где раньше жило больше людей. И риск бандитов, конечно, тоже больше. Это ничто вроде промежуточной территории. Она достаточно изолирована, чтобы создать трудности при поисках продовольствия, но недостаточно изолирована для случайных посетителей.
Она покачала головой.
– Они не имеют значения.
– Сомневаюсь, чтобы Арчи согласился с этим.
– Мы глупо поступили, положив все свои яйца в ведро, а потом спрятав это ведро. Я согласна с этим. Но теперь мы поумнели. Если это случится снова, не будет надобности, в героике. Арчи отведет их к колодцу.
– Но дело ведь не только в этом?
– А в чем еще?
– Если бы мы пришли позже…
– Ну?
Ее непонятливость удивила его. Он сказал:
– Две женщины, одна из них по крайней мере очень привлекательна. Дело не только в запасах.
Она остановилась и посмотрела на него. В ее взгляде было недоверие и еще что-то, что он не смог определить.
– Вы думаете, что пришли вовремя, чтобы спасти нас от изнасилования?
– Это могло бы случиться.
Она коротко резко рассмеялась.
– Неужели? Почему вы думаете, что?… Потому что мы об этом не говорили? Или, может быть, потому что они дали нам натянуть трусы? Конечно, это деликатно с их стороны, но они решили позабавиться с Арчи.
Он слышал горечь в ее голосе и понимал, что эта горечь частично вызвана им, его замешательством, шоком от осознания и даже, хотя он боролся с этим, каким-то отвращением. Он ужасался не только от происшедшего, но и от того, как она об этом говорила, небрежно и грубо.
Избегая ее взгляда, он сказал:
– Я не знал. Простите.
– Вы ничего не знали. Но чего же вы ожидали сегодня при встрече группы мужчин с беззащитными женщинами?
Он невольно спросил:
– Это случалось и раньше?
– Смотрите на меня! – Лицо ее было гневно искажено. – Хотите знать, как это случилось в первый раз? Через день после того, как я нашла Лоуренса, на второй день после того, как я выкопала эти могилы. Я первой увидела их. И позвала, потому что думала, важнее всего объединиться выжившим. Я думала, что если люди и могут измениться, то только в лучшую сторону. Я перестала в это верить, когда они схватили меня. Конечно я сопротивлялась. Тогда я еще не поняла, как глупо сопротивляться. Это был единственный раз, когда было по-настоящему больно.
– А Лоуренс?
– Мы разошлись, чтобы осмотреть как можно большую площадь. Он был недалеко, но даже сопротивляясь, я не позвала его. Оба они были сильнее и моложе его. Его только могли поранить. Когда они оставили меня, я уползла и отыскала его. Связи укрепляются, знаете, когда мужчина утешает женщину после того, как двое других побили и изнасиловали ее.
Мэтью сказал:
– Простите. Не нужно говорить об этом.
– Вы уверены? Лоуренс не просто утешал. Он смог оказать практическую помощь. У него в больнице были эти иностранные противозачаточные пружинки. Мы их откопали, и он поставил мне такую. Стальная проволока в нейлоне с таким забавным хвостиком. Очень хитрое приспособление. А когда к нам присоединились Сибил и Кэти, он и им поставил такие же.
Он старался не выдать себя, но она внимательно следила за ним.
– Да. Кэти! И хорошо, потому что с ней это случилось через несколько дней. В тот раз их было восемь, и двое не могли дождаться, пока мы с Сибил освободимся. Те, кого вы видели, хотя бы не тронули Кэти. Трое насиловали меня, двое Сибил. Я вообще пользуюсь успехом. Однажды меня даже увели в Саутгемптон. Я допустила ошибку, начав разговаривать, и главарю понравилось мое произношение. Ночью я убежала и вернулась сюда.
Мэтью сказал:
– Если это поможет…
– Все это даже не самое плохое. Я вам ничего не говорила. Человек, которого я пнула – тот сильно раненый, помните?
Мэтью кивнул.
– Он плюнул мне в лицо, когда был на мне. Имеете ли вы хоть отдаленное представление, каково это?
– Нет. Я знаю, что нет.
– Всего это случилось пять раз. Не знаю, сколько мужчин. Иногда приходят одни и те же. Не нужно только сопротивляться, тогда это быстрее и менее… менее отвратительно. Как добавочная предосторожность, мы обтираемся губками. Это немногим хуже, чем пойти к дантисту, если правильно к этому относиться и иметь хорошие противозачаточные средства. Но, конечно, всегда сохраняется возможность. Думали вы, Мэтью, что это такое? Быть беременной в этих условиях от двуногого зверя, который использовал тебя, как пес суку? И другая возможность – венерические болезни? Здесь вероятность не так высока. Пока нам везло. Я так думаю по крайней мере. О последнем эпизоде говорить еще слишком рано.
Он чувствовал, что должен остановить ее, и взял ее за руку.
– Я не знал. А должен был понять. Как глупо.
Она отвернулась.
– Не только это. Ваш взгляд, когда вы поняли.
– Плохое так же приходит к концу, как и хорошее. Со временем вы об этом забудете.
Она смотрела на него, лицо ее исказилось от боли.
– Вы все еще ничего не поняли. Я знала одного мужчину, своего мужа. Я гордилась своим телом, потому что он его любил. Теперь… Лоуренс хотел меня, и я позволила ему. Это, конечно, не то же самое, что быть изнасилованной, но означает не меньше. Мне стало его жаль, и я его презирала.
Мэтью сказал:
– Это было великодушно.
– Великодушно! Боже! А Чарли? Мальчик, лишь на несколько лет старше моего сына. И я видела, что его возбуждает вид того, как меня насилуют. Вы называете презрение великодушием?
Он молчал. Ее рука по-прежнему была в его; неожиданно осознав это, она вырвала руку. И сказала негромким хриплым голосом:
– Пол и материнство – суть жизни женщин. Теперь они означают только отвращение и страх. Арчи… Нет, он не имел меня, но только потому, что не хотел. – Она взглянула на него и отвела взгляд. – Я научилась бояться меньшинство мужчин и презирать большинство. Но когда я умывалась у пруда, я видела, как вы смотрели на меня. И у меня появилась безумная надежда, что еще существует сила и доброта – в мужчине и женщине. Это была иллюзия. И не ваша вина.
– Я не думаю, что это иллюзия.
Она игнорировала его замечание.
– Я сожалею о своей несдержанности. Вы слушали очень терпеливо, Мэтью.
Гнев и горечь ушли, но он почти жалел об этом. Она была далеко от него.
– Послушайте, – сказал Мэтью. Он хотел взять ее за руку, но она убрала ее. – Вы ведь не боитесь меня?
– Нет. – Голос ее звучал устало. – Я не боюсь вас. Но я презираю вас. Презираю, как мужчину. А как личность… я вам завидую. То, что я сказала, когда перевязывала вам ногу… я не сознавала тогда, насколько это справедливо. Ничего для вас не изменилось, кроме сценария. Для всех остальных бог обрушил на головы весь мир, но для вас… Что? Эпический кинофильм. Джейн жива, и вы пробираетесь к ней сквозь развалины. Знаете что? Я думаю, вы ее найдете. Она будет одета в белый шелк с оранжевыми цветами, и это будет утро ее свадьбы. Она выходит замуж за чистого юношу с прекрасными манерами, и вы успеете как раз вовремя, чтобы благословить ее.
Он сказал:
– Я хочу остаться здесь.
Эйприл покачала головой.
– Нет. Я могу переносить остальных, но не вас.
– Со временем сможете.
– Нет. Вы напоминаете мне о том, что кончено. Если вы останетесь, я уйду. Вы ведь не доведете меня до этого?
Он хотел найти ответ, который пробил бы бессмысленную тиранию слов, воскресил бы то утреннее состояние. Но есть ли такой ответ?
Эйприл пошла по направлению к саду и гроту. Он пошел за ней, но не пытался догнать.
14
Мэтью решил, что не стоит рисковать встречей с саутгемптонскими бандами. Вначале он хотел идти на север, но потом ему пришло в голову, что лучше двигаться на юго-восток, по побережью. Следуя по линии приливной волны, он мог определять направление даже без солнца. А утро выдалось облачное.
Лоуренс хотел, чтобы Мэтью взял запас пищи из склада, но Мэтью отказался. Со своей стороны он предложил им ружье с тем же результатом. Атмосфера была напряжена. Их реакция, когда они узнали о том, что он уходит, представляла собой смесь сожаления и негодования. У всех, кроме Эйприл. Если она испытывала что-то, это не было заметно за ее обычной сдержанностью.
